Билет № 14

1. Образ Татьяны Лариной как художественное открытие ав­тора. (По роману А.С. Пушкина «Евгений Онегин».)

Судьба Татьяны драматична: одиночество в родном доме, безот­ветная любовь к Онегину, замужество без любви и опять одиночество среди богатства, блеска и преклонения. Но страдания не сломили ее: ей чужда «постылой жизни мишура», она не изменяет своим нравс­твенным принципам, своему пониманию чести. Источник ее духовной силы — глубокая связь с русской жизнью, чего нет у Онегина, она «русская душою». Татьяна, по словам Белинского, «глубокая, страст­ная натура», она «осталась естественно-простою в самой искусствен­ности и уродливости формы, которую сообщила ей окружающая дейс­твительность». Не случайно «она в семье своей родной казалась де­вочкой чужой». Главное в Татьяне — она «тип русской женщины» (В. Г. Белинский). На нее неизгладимый отпечаток наложили «преданья простонародной старины», рассказы няни, красота русской природы; ее представления о любви и долге, весь ее духовный мир неотделимы от этических идеалов народа.

Цельность натуры, глубина чувств, красота души, скромность, готовность к самопожертвованию — это не просто черты характера Татьяны, но и воплощение «положительной и бесспорной красоты в лице русской женщины» (Ф.М. Достоевский). Весь внутренний мир Татьяны заключался в жажде любви. Ю. М. Лотман писал: «Жизнь Татьяны — результат развития личности, ее постоянных усилий по выбору нравственно наиболее трудного пути. Подвиг Верности, кото­рый добровольно принимает на себя героиня Пушкина, конечно, шире проблемы верности семье...»

Встреча с Онегиным — роковая для Татьяны. «Это он!» — выбор единственный на всю жизнь. Татьяна «любит не шутя», она не умеет судить хладнокровно. Пушкин проводит Татьяну еще через одно ис­пытание. В брошенном кабинете Онегина Татьяна погружается в чте­ние чужой библиотеки, стараясь угадать, что творится в его душе. Она думает не только об Онегине, но и о жизни. Ее любовь не угасает от такого опыта. Напротив, это чувство, оставшись безответным, форми­рует внутренний мир Татьяны, ее духовный облик. Потом ее везут в Москву на «ярмарку невест» и выдают замуж. Она идет замуж за гене­рала, потому что «молила мать», а Татьяне «все были жребии равны» В прекрасную светскую женщину Онегин влюбляется без памяти. Для Татьяны не страшны условности света. Есть условия жизни — вот что поняла Татьяна. А это прежде всего — долг.

«В Татьяне нет этих болезненных противоречий, которыми страда­ют сложные натуры; Татьяна создана как будто вся из одного цельного куска, без всяких примесей и приделок», — характеризовал героиню В.Г. Белинский. «Жизнь Татьяны — результат развития личности, ее постоянных усилий по выбору нравственно наиболее трудного пути. Подвиг верности, который добровольно принимает на себя героиня Пушкина, конечно, шире проблемы верности семье...» — так писал о пушкинской героине литературовед Ю.М. Лотман.

2. Рассказ Хлестакова о петербургской жизни в III действии как одна из кульминационных сцен комедии Н.В. Гоголя «Ревизор».

Простодушие и непреднамеренность позволяют Хлестакову нико­го не обманывать: он просто играет те роли, которые навязываются ему чиновниками.

Хлестаков так и не сумел разобраться, что произошло с ним в уез­дном городке, только в предпоследнем действии ему начинает весьма неотчетливо казаться, что его принимают за кого-то другого, но за кого конкретно — это ему неведомо. Одна из особенностей Хлестакова, «стремление сыграть роль хоть одним вершком повыше той, которая ему назначена». Эта черта все и определяет в герое. Бедному чиновни­ку, коллежскому регистратору, страсть как хочется подняться хотя бы до провинциального секретаря; автору пошлых писем к Тряпичкину грезится создание «Фрегата «Надежды»« Марлинского; жильцу ком­наты на верхнем этаже чужого особняка мечтается иметь свой собс­твенный дом в Петербурге. Отсюда — желание пустить пыль в глаза, блеснуть, произвести впечатление, выглядеть главнокомандующим, начальником, у которого тридцать пять тысяч курьеров. За несколько минут на глазах чиновников Хлестаков делает головокружительную карьеру Его преувеличения носят чисто количественный характер: «в семьсот рублей арбуз», «тридцать пять тысяч одних курьеров». По­лучив воображаемую возможность выписать себе что-нибудь из Па­рижа, Хлестаков получает лишь... суп в кастрюльке, приехавший на пароходе прямо из Парижа. Подобные запросы явно характеризуют скудость натуры. Будучи «с Пушкиным на дружеской ноге», он не мо­жет придумать с ним тему для разговора («Ну что, брат Пушкин?» — «Да так, брат, — отвечает бывало, — так как-то все...»). В силу непреднамеренности Хлестакова его трудно поймать на лжи — он, завираясь, с легкостью выходит из затруднительного положения: «Как взбежишь по лестнице к себе на четвертый этаж — скажешь только кухарке: «На, Маврушка, шинель...» Что ж я вру — я и позабыл, что живу в бельэтаже».

Недоразумения и ложь Хлестакова преображают его в глазах дро­жащих слушателей и в его собственных глазах то в управляющего де­партаментом, то в главнокомандующего. Можно представить его позы в этот момент: скрещенные по-наполеоновски руки, вытянутая фигу­ра, начальственный вид с высоко задранной вверх головой. И только отдельные обмолвки «возвращают» его к истинной сущности. Это и делает ситуацию особенно комической.

3. В чем ложность позиции премудрого пескаря? (По сказке М.Е. Салтыкова-Щедрина «Премудрый пескарь».)

«Премудрый пескарь» — образ до смерти перепуганного обывате­ля, который «все только распостылую жизнь свою бережет». Может ли быть для человека смыслом жизни лозунг — «выжить и щуке в хайло не попасть».

Создается тип труса, жалкого, несчастного. Эти люда не сделали никому плохого, но прожили жизнь бесцельно, без порыве». Эра сказ­ка о гражданской позиции человека и а смысле человеческой жизни. Вообще, автор предстает в сказке сразу в двух лицах: народный скази­тель, простачок-балагур и одновременно человек, умудренный жиз­ненным опытом, писатель-мыслитель, гражданин. В описании жизни животного царства с присущими ему деталями вкрапливаются детали реальной жизни людей. В языке сказки сочетаются сказочные слова и обороты, разговорный язык третьего сословия и публицистический язык того времени.