Билет № 25

1. Обличение общественных и человеческих пороков в бас­нях И.А. Крылова.

«Крылов выразил — и, надо сказать, выразил широко и полно

— одну только сторону русского духа — его здравый, практический смысл, его опытную житейскую мудрость, его простодушную и злую иронию. Многие в Крылове хотят видеть непременно баснописца; мы видим в нем нечто большее. Басня только форма... Умением чисто по-русски смотреть на вещи и схватывать их смешную сторону в меткой иронии владел Крылов с такою полнотою и свободою. О язы­ке его нечего и говорить; это неисчерпаемый источник руссизмов; басни Крылова нельзя переводить ни на какой иностранный язык...» (В.Г. Белинский).

Сохранив основные жанровые признаки басни — аллегорию, смысловую двуплановость повествования, конфликтность сюжета — Крылов критически изображает совершенно конкретные социаль­ные пороки современной ему русской действительности. На первый план в баснях Крылова выдвинулся образ простодушного и лукавого рассказчика, повествующего об увиденных им живых сценах, содер­жание которых необычайно разнообразно — от бытовых до социаль­ных и философско-исторических тем. Точка зрения рассказчика часто спрятана и не выступает непосредственно и открыто: он отсылает к общему мнению, к молве, к преданию, которые выражены в послови­цах и поговорках. В басню хлынул широким потоком народный, разго­ворный язык. Каждый персонаж заговорил языком, соответствующим его положению, психологии, характеру. Словесная маска басенного персонажа утратила свою условность.

Это ярко проявилось в таких баснях, как «Демьянова уха», «Кот и повар», «Крестьянин и овца», «Волк и Ягненок» и многих других.

Сосед соседа звал откушать;

Но умысел другой тут был:

Хозяин музыку любил

И заманил к себе соседа певчих слушать...

(«Музыканты»)

Здесь русский человек добродушно смеется над нелепостями, проявляющимися также чисто по-русски. И незадачливый любитель пения, и его «молодцы», и обманом зазванный сосед — все здесь и хитрят, и поют, и негодуют по-русски.

Венчающая басню «Музыканты» мораль, — в сущности, видоиз­мененная пословица:

А я скажу: по мне уж лучше пей, Да дело разумей. Даже в тех слу­чаях, когда Крылов обрабатывает традиционные басенные сюжеты, в самом взгляде на вещи, в логике речей и поступков персонажей, в обстановке, их окружающей, — во всем запечатлена "духовная атмос­фера, порожденная национальным укладом русской жизни.

2. Диалог Андрея Соколова с Мюллером как один из кульмина­ционных эпизодов рассказа М.А. Шолохова «Судьба человека».

Герою рассказа «Судьба человека» пришлось испытать все тяготы войны; Он был два раза ранен, в третий, тяжело контуженный, попал 68 в плен, где смерть подстерегала его на каждом шагу. Его чудом не расстреляли «шесть автоматчиков», заметивших в поле раненого рус­ского солдата («...ефрейтор... постарше» решил, что лучше отправить пленного «трудиться на... рейх»). Затем его задержали за попытку по­бега, били, травили собаками («Голого, всего в крови и привезли в лагерь. Месяц отсидел в карцере за побег, но все-таки живой... живой я остался!..»). «За два года плена» он объехал «половину Германии», и везде от него требовали «работу, что ломовой лошади и то не в пору», «били... так, как... животину не бьют», морили голодом («...до войны весил я восемьдесят шесть килограмм, а к осени тянул уже не больше пятидесяти»).

За «горькие слова» о том, что «четыре кубометра выработки — это много», «...а на могилу каждому из кас и одного кубометра через гла­за хватит», его хочет расстрелять лагерфюрер Мюллер. Но и тут героя спасает его воля к жизни. С хладнокровием и достоинством «голодный, как волк», человек отказывается от водки и «закуски» перед смертью, не желая «пить за победу немецкого оружия», а затем разыгрывает целый спектакль, показывая, как умеют пить русские. Это единственный спо­соб продемонстрировать силу характера («Захотелось мне им, прокля­тым, показать, что... у меня есть свое, русское достоинство и гордость и что в скотину они меня не превратили, как ни старались»). Смысл спектакля понятен даже врагам. «Уважая достойных противников», ко­мендант отпускает Соколова с «буханкой хлеба и куском сала» — дра­гоценными «харчами», поровну поделенными между товарищами.

3. В чем смысл немой сцены в финале комедии Н.В. Гоголя «Ревизор»?

«Немую сцену» можно интерпретировать по-разному. Одна из воз­можных интерпретаций — наконец появился настоящий, честный ре­визор, и чиновников настигло справедливое возмездие. Известно, од­нако, что честных чиновников, в том числе и ревизоров, не бывает, об этом говорит многолетний опыт Городничего, и вся пьеса доказывает эту идею. Следовательно, вряд ли стоит надеяться, что этот новый ре­визор окажется лучше прежнего. Кроме того, в пьесе не сообщается, что «приехавший по именному повелению из Петербурга чиновник» — это именно ревизор (тем более, что ожидаемый ревизор должен быть «инкогнито»). То есть тревога может опять оказаться ложной. Но если этот чиновник не ревизор, тогда вообще непонятно, кто он и с какой целью приехал. Он путешествует в сопровождении жандарма и требует к себе Городничего. Если этот жандарм нужен для того, чтобы арестовать Городничего, то это необъяснимо, — ведь следствия еще не было, как не было самой ревизии.

 «Немая сцена» обретает широкий символический смысл, почему и не поддается какой-либо однозначной трактовке. Ее трактуют как художественно воплощенный образ Страшного суда, перед которым человек не сможет оправдаться ссылками на то, что за всяким умным человеком «водятся грешки»; проводят аналогии между «немой сце­ной» и картиной Карла Брюллова «Последний день Помпеи», смысл которой сам Гоголь видел в том, что художник обращается на истори­ческом материале к ситуации сильного «кризиса, чувствуемого целою массою». Схожий кризис переживают в минуту потрясения и персона­жи «Ревизора», подобно героям картины Брюллова, когда «вся группа, остановившаяся в минуту удара и выразившая тысячи разных чувств», запечатлена художником в последний момент земного бытия. Уже поз­же, в 1846 г., в драматических отрывках «Развязка «Ревизора» Гоголь предложил совсем иное толкование «немой» сцены». «Всмотритесь-ка пристально в этот город, который выведен в пьесе! — говорит Первый комический актер. — Все до единого согласны, что этакого города нет во всей России... Ну, а что, если это наш же душевный город и сидит он у всякого из нас?.. Что ни говори, но страшен тот ревизор, кото­рый ждет нас у дверей фоба. Будто не знаете, кто этот ревизор? Что прикидываться? Ревизор этот — наша проснувшаяся совесть, которая заставит нас вдруг и разом взглянуть во все глаза на самих себя. Перед этим ревизором ничто не укроется, потому что по Именному Высше­му повеленью он послан и возвестится о нем тогда, когда уже и шагу нельзя будет сделать назад. Вдруг откроется перед тобою, в тебе же, такое страшилище, что от ужаса подымется волос. Лучше ж сделать ревизовку всему, что ни есть в нас, в начале жизни, а не в конце ее».

Страшное потрясение, которое произвело на всех известие о при­бытии истинного ревизора, вновь объединяет людей ужасом, но это уже не единство живых людей, а единство бездыханных окаменелостей. Их немота и застывшие позы показывают исчерпанность героев в их бесплодной погоне за миражом.