Билет № 5

1. Сатирическое изображение нравов поместного дворянс­тва в комедии Д.И. Фонвизина «Недоросль».

Действие «Недоросля» разворачивается в типичной для русской провинции помещичьей усадьбе Простаковых-Скотининых. О «диких нравах» русского поместного дворянства мы можем судить по первой сцене пьесы — примерке нового кафтана, сшитого крепостным слугой Тришкой недорослю Митрофану. В «Недоросле» воплотилось иное, чем в классицизме, понимание комического. Это не «издевка», цель которой — «править нрав», насмешка над абстрактным носителем по­рока. Это гневный смех, поражающий и сам порок, и общественные условия, которые его порождают.

Фонвизин изображает пороки современного ему общества; хозяе­ва, господствующие не по праву, дворяне, не достойные быть дворяна­ми, «случайные» государственные мужи, самозваные учителя.

Госпожа Простакова — центральная героиня пьесы. Она управля­ет хозяйством, колотит мужа, держит в ужасе дворовых, воспитывает сына Митрофана. «То бранюсь, то дерусь, тем и дом держится». Ее власти ничто не противопоставлено. Ее бесчинства остаются в рамках негласно принятых норм поведения; «Разве я не властна в своих лю­дях», Но этот образ стоит на грани комедии и трагедии. Эта невежест­венная и корыстолюбивая «презлая фурия» по-своему чадолюбива. В конце пьесы она теряет свою неограниченную власть над крепостны­ми, отвергнута сыном: «— Один ты остался у меня.

— Да отвяжись...

— Нет у меня сына...» — становится жалкой и униженной.

Основным средством создания характера Простаковой является ре­чевая характеристика. Язык Простаковой меняется в зависимости от адресата и ситуации. К слугам: «собачья дочь», «бестия», «канальи», «воры». К Митрофану: «друг мой сердешный», «душенька». «Светс­кость» при встрече гостей: «рекомендую вам дорогого гостя», «милости просим». Когда вымаливает себе прощение, ее язык близок к народной речи: «Ах, мои батюшки, повинную голову меч не сечет. Мой грех!»

Основной прием создания сатирических персонажей в пьесе — «зоологизация». Вральману кажется, что, живя с Простаковыми, он жил «фее с лошатками». Собравшись жениться, Скотинин (говорящая фамилия!) заявляет, что он и своих поросят завести хочет. Он соглаша­ется со Стародумом, что предок Скотининых был создан Богом рань­ше Адама (т. е. тогда, когда были созданы скоты).

2. Портрет Печорина в повести «Максим Максимыч», его роль в создании образа «героя времени». (По роману М.Ю. Лер­монтова «Герой нашего времени».)

Композиционный центр «Максима Максимыча» — портрет Печо­рина. Здесь впервые появляется психологический портрет героя: под­черкивается соответствие внешнего и внутреннего мира Печорина, во внешних противоречиях второй рассказчик, более прозорливый, чем Максим Максимыч, видит отражение внутренних противоречий:

 «...стройный, тонкий стан его и широкие плечи доказывали крепкое сло­жение, способное переносить все трудности кочевой жизни и перемены климатов. Его походка была небрежна и ленива, но я заметил, что он не размахивал руками — верный признак некоторой скрытности характе­ра... Когда он опустился на скамью, то прямой стан его согнулся, как будто у него в спине не было ни одной косточки; положение всего его тела изобразило какую-то нервическую слабость... В его улыбке было что-то детское... [но глаза] не смеялись, когда он смеялся…»

Портрет позволяет отчасти проникнуть в характер Печорина. Особое внимание уделяет' рассказчик печоринскому взгляду: «Из-за полуопу­щенных ресниц они [глаза] сияли каким-то фосфорическим блеском... то не было выражение жара душевного или играющего воображения: то был блеск, подобный блеску гладкой стали, ослепительный, но холодный; взгляд его

— непродолжительный, но проницательный и тяжелый, оставлял по себе неприятное впечатление нескромного вопроса и мог бы показаться де­рзким, если б не был столь равнодушно спокоен».

Портрет Печорина, приведенный в главе «Максим Максимыч» стро­ится по определенной схеме: вначале даются внешние признаки, затем

— признаки, характеризующие внутреннюю сущность персонажа. Однако важен не столько наивный психологизм этого портрета,

сколько открытие с его помощью двойственности личности Печорина. Вместе с «путешествующим офицером» мы неожиданно обнаруживаем в одной и той же личности сосуществование по крайней мере «двух Печориных». Эта двойственность духовного облика концентрируется в выразительной портретной детали: глаза его «не смеялись, когда он сме­ялся». Впоследствии Печорин точно прокомментирует «раздвоение» собственной личности в разговоре с доктором Вернером: «Я взвешиваю, разбираю свои собственные страсти и поступки с строгим любопытс­твом, но без участия. Во мне два человека: один живет в полном смыс­ле этого слова, другой мыслит и судит его...»

3. Почему после увиденной Иваном Васильевичем сцены эк­зекуции жизнь героя резко изменилась? (По рассказу Л.Н. Толс­того «После бала».)

Рассказ Льва Николаевича Толстого «После бала» состоит из двух резко противопоставленных частей: бал у предводителя и расправа с солдатом. Вторая сцена имеет особое значений для понимания смысла произведения, именно она дала название рассказу — «После бала».

На первый взгляд, подобный контраст выявляет двуличие полковника, его неестественность на балу и истинное лицо после бала. Но значение рассказа глубже. В сцене бала полковник не только кажется красивым, милым и добрым — он действительно такой, он внимательный и заботливый отец, который носит домодельные сапоги, чтобы одевать и вывозить, любимую дочь. Однако, «воинский начальник типа старого служаки», полковник убежден, что «все надо по закону»: и перед танцем натянуть замшевую перчатку на правую руку, и, если придет случай, ударить этой рукой в замшевой перчатке провинившегося солдата. Полковник искре­нен и на балу, когда танцует с любимой дочерью, и после бала, когда, не рассуждая, как ревностный николаевский служака, по хорошо продуман­ному распорядку прогоняет сквозь строй беглого солдата. Он, несомнен­но, верит в необходимость расправы с тем, кто переступил закон.

Именно эта искренность полковника в разных жизненных ситуаци­ях больше всего ставит в тупик Ивана Васильевича. Как понять того, кто искренне добр в одной ситуации и искренне зол в другой? «Оче­видно, он знает что-то такое, чего я не знаю... Если бы я знал то, что он знает, я бы понимал и то, что видел, и это не мучило бы меня». Иван Васильевич почувствовал, что в этом противоречии повинно общество: «Если это делалось с такой уверенностью и признавалось всеми необхо­димым, то, стало быть, они знали что-то такое, чего я не знал «.

Толстой разоблачает объективные социальные условия, искажаю­щие натуру человека, прививающие ему ложные понятия о долге.

Одновременно писатель заставляет задуматься над проблемой от­ветственности человека за окружающее. Именно сознанием этой от­ветственности за жизнь общества отличается Иван Васильевич.