Князь Иоанн Калита. Гравюра 1850 г.

Ссоры Московских князей, потомков Александра Невского, с Тверскими князьями, детьми его брата Ярослава Ярославича, напоминают нам старинные, более ста лет продолжавшиеся разногласия Олеговичей и Мономаховичей. Разница была в том, что прежде князья-враги явно ненавидели и часто истребляли друг друга в жестоких сражениях; теперь же они тайно клеветали в Орде и губили друг друга через Татарских царей! Так погибли Михаил и Дмитрий, то же угрожало и Александру Михайловичу! Ужасна была его судьба, когда после разорения его Тверского княжества он должен был бежать и напрасно просить пристанища и помощи у Русских князей! Никто не хотел принять его: все боялись гнева Узбека и его любимца, великого князя Иоанна Данииловича, которому было приказано от хана представить беглеца в Орду.

В то время, когда всем Русским злые Татары казались такими ужасными, жители Псковской области показали редкий пример неустрашимости и великодушия: они осмелились стать защитниками бедного Александра Михайловича и не только приняли его к себе со всем семейством, но даже выбрали его своим князем и отделились от Новгорода. Никакие угрозы Узбека, великого князя и Новгородцев не могли заставить их выдать несчастного князя, тем более что ему покровительствовал и сильный Литовский князь Гедимин.

Александр прожил во Пскове около десяти лет, между тем как Тверью управлял его брат Константин Михайлович. Но чужая сторона, несмотря на все свои выгоды, никогда не может быть для нас так же приятна, как родная, где мы в первый раз увидели свет, где выросли, где все места нам знакомы, где живут люди, которых мы привыкли любить с младенчества! Поэтому вы не удивитесь, милые мои читатели, когда я скажу вам, что Александр Михайлович все время, пока жил во Пскове, грустил по своей Родине — Твери и старался всеми силами возвратить себе эту наследственную область. Через десять лет он мог надеяться, что гнев Узбека уже утих, и решил ехать в Орду, чтобы полностью заслужить его милость. Он не обманулся: хану понравилась покорность и в то же время смелость, с которой князь сказал ему: «Царь верховный! Я заслужил твой гнев и отдаю тебе мою судьбу. Милуй или казни: если помилуешь, я прославлю Бога и тебя. Хочешь ли головы моей? Она перед тобой!» Узбек милостиво выслушал его и с улыбкой сказал своим вельможам: «Князь Александр кротостью и своим умом избавляет себя от казни!» И тогда же возвратил ему Тверское княжество.

Но недолго радовался бедный Александр Михайлович! Не прошло и года, как он со своим семейством приехал в Тверь, и уже Иоанн Даниилович, боясь, чтобы Тверские князья опять не усилились и не заспорили с ним о великокняжеском престоле, поехал в Орду клеветать на Александра. Узбека нетрудно было обмануть: он верил всему, что наговаривали Русские князья друг на друга, особенно если они прибавляли к своим словам богатые подарки. Иоанн Даниилович не забыл сделать это — и судьба Тверского князя решилась: он получил повеление хана приехать в Орду, не смел ослушаться и был убит там вместе со своим молодым сыном Федором 28 октября 1339 года.

Святитель митрополит Петр.

Узбек, умерщвляя князей, думал, что этим еще больше утвердит власть Татар над Русскими; но он сильно ошибся; его жестокость только помогла им скорее освободиться от этой власти, утвердить на Русском престоле Иоанна I. Имя великого князя было запятнано тем, что он погубил Александра Михайловича, но, ослепленный честолюбием, он думал, что обстоятельства оправдывают его. Зная, что все несчастья России происходили от разногласий и слабости князей, он старался с самого вступления на престол иметь под своей властью все другие княжества. Самое сильное из них было Тверское. Предвидя, сколько новых бед могло случиться в России, если бы Тверские князья вздумали отнимать у его потомков великокняжеский престол, Иоанн не посчитал за грех погубить одного князя для спасения нескольких тысяч людей. Конечно, он очень ошибался, потому что никто, кроме одного милосердного Бога, не может распоряжаться жизнью людей, и все мы должны отвечать перед Ним не только за несчастья, но даже за те небольшие огорчения, которые причиняем нашим ближним. Если бы не это бедственное заблуждение, то нам осталось бы только прославлять память Иоанна Данииловича, потому что он первый положил начало освобождению наших предков от Татарской власти. Он первый вернулся к мысли Андрея Боголюбского, что для счастья и славы нашего Отечества нужно, чтобы все его обширные части повиновались воле одного государя, а не прихотям нескольких ничтожных князей маленьких уделов. Он первый после нашествия Татар начал соединять эти разрозненные части в одно целое. Он первый назвал столицей государства нашу Москву, родную, славную, незабываемую по тем событиям, которые потом случились в ней! Казалось, что сам Бог предназначил ей быть столицей: Москва лежала в самой середине тогдашней России. Все главные области окружали ее почти на равном расстоянии; следовательно, нельзя было выбрать города лучше для пребывания государя. Кроме того, привязанность к Москве благочестивого митрополита Петра, названного потом нашей церковью святым, как будто предвещала новой столице благословение и особенное Божье покровительство. Все Русские митрополиты прежде жили в Киеве, потом во Владимире как в столичных городах государства. Святой Петр, полюбив Москву, переселился в нее прежде, чем ее сделали столицей, и просил Иоанна построить в ней церковь Богоматери. Иоанн исполнил его желание и в 1326 году, 4 августа, заложил в Москве на площади первую каменную церковь во имя Успения Богородицы. Святой митрополит собственными руками построил себе каменный гроб в ее стене и вскоре скончался. Церковь была достроена и освящена уже без него новым митрополитом Феогностом.

А.М. Васнецов. Московский Кремль при Иване Калите. 1921 г.

Княжение Иоанна Данииловича продолжалось двенадцать лет. Несмотря на несчастную смерть его родственника, Александра Михайловича, Москвитяне очень любили Иоанна за его набожность, усердие к строению церквей и милосердие к нищим. Они называли его Собирателем земли Русской и Государем-отцом. Еще было у него одно прозвание: Калита*. Оно произошло оттого, что он всегда носил с собой мешок, наполненный деньгами для бедных, а такой мешок называли в старину калитой. Кроме Успенского собора, он построил еще каменный Архангельский, где и был погребен, и где с того времени погребали всех Московских князей. В 1339 году он окружил новую столицу дубовыми стенами и возобновил Кремник, или Кремль, который при нем сгорел. Кремль был тогда внутренней крепостью, или, по старинному названию, Детинцем*.

Князь Симеон Гордый. Гравюра 1850 г.

Если вы слыхали, дети, пословицу «Близ царя, близ смерти», то надо сказать вам, что она появилась в то время, когда не только Русский народ, но даже и его князья так боялись Татарских царей, что поехать в Орду было для них то же, что приготовиться к смерти. Они прощались навек с семейством и своими друзьями, писали духовные завещания, оставляли даже деньги на поминовение своей души. Вы можете видеть это в завещании великого князя Иоанна Калиты, который написал его, отправляясь еще в начале своего княжения к Узбеку. Оно очень любопытно тем, что дает нам понятие о владениях и состоянии великого князя. Я не буду описывать подробно этого завещания, но выпишу из него только то, что, кажется, будет любопытно для вас.

Эта духовная начинается так: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Не знал, что Всевышний готовит мне в Орде, куда еду, оставляю эту душевную грамоту, написанную мной добровольно в полном уме и совершенном здоровье. Приказываю, в случае смерти, сыновьям моим город Москву: отдаю Симеону Можайск, Коломну с волостями*; Ивану — Звенигород и Рузу; Андрею — Лопасню, Серпухов, Перемышль; моей княгине с младшими детьми — села, бывшие в ее владении. Еще при жизни я дал сыну Симеону четыре цепи, три пояса, две чаши, блюдо с жемчугом и два ковша золотые, да три блюда серебряные; Ивану — четыре цепи, два пояса с жемчугом и с каменьями, третий сердоликовый, два ковша, две круглые золотые чаши, да три серебряные блюда. Андрею — четыре цепи, пояс жемчужный, другой с крюком, на красном шелке, третий ханский, два ковша, две чарки золотые, да три блюда серебряные. Золото княгини отдал я дочери Фетинье: 14 колец, новый складень, ожерелье матери ее, чело и гривну; а мое собственное золото и золотую коробочку отказываю моей княгине с младшими детьми. Из платьев моих назначаю Симеону — красную шубу с жемчугом и золотую шапку; Ивану — желтую объяринную шубу с жемчугом и мантию с бармами; Андрею — шубу соболью с наплечниками, низанными жемчугом; а две новые шубы с жемчугом — меньшим детям Марье и Федосье.

Бармы из Рязанского клада. XII в.

Серебряные пояса и другие одежды мои раздать священникам, а сто рублей, оставленных мной у казначея, по церквам. Тебе, Симеон, как старшему сыну, приказываю (поручаю) меньших братьев и княгиню с дочерьми: будь им по Бог главным защитником. — Грамоту писал дьяк великокняжеский Кострома при духовных отцах моих, священниках Ефреме, Феодосие и Давиде. Кто нарушит ее, тому Бог судья».

Вы видите, милые дети, как невелико было богатство наших прежних государей; однако, довольствуясь малым, они высоко ценили его; вы можете заметить это по той точности, с которой сказано в духовной даже о кольцах. А как часто мы считаем безделицей не только кольцо, но и вещи, гораздо более драгоценные, которые дарят нам наши нежные родители. Как часто вы готовы безрассудно отдать их за какую-нибудь безделушку, более блестящую! Поучимся же у наших старинных князей быть бережливыми и сохраним надолго все, что получили от людей, которых так сильно любим и уважаем! Ведь и Иоанн Калита получил от отца и деда почти все те вещи, которые отказал в духовной своим детям.