Постоянная деятельность, с которой великая государыня проводила каждый день своей жизни, ее неутомимые труды, связанные с государственными делами, беспрестанная и всегда одинаковая забота о счастье подданных внушала Русским столько уверенности в своей судьбе, что, беспечно наслаждаясь своим счастьем, они считали его бесконечным, а государыню свою — бессмертной. Прекрасное здоровье императрицы и искренние радости, которые украшали ее жизнь в кругу августейшего семейства, подтверждали надежды Русских. Они тем охотнее предавались им, что события, происходившие в России в последние пять или шесть лет царствования Екатерины, особенно располагали всех к радости.

Кроме славы, которой в это время покрылось имя Русских в Турции и Польше, много приятного произошло в Царском семействе, а это всегда бывало для Русского народа особой, священной радостью. Сначала это было умножение императорского дома, рождение дочерей у наследника престола, великих княжон Марии, Екатерины и Ольги, потом, в 1793 году, обручение старшего сына его, великого князя Александра Павловича. Это был любимый внук императрицы. Все попечения, какие только может придумать любовь нежнейшей матери, лелеяли его счастливое детство. Нередко она сама присутствовала при уроках, а в краткие минуты отдыха находила иногда время заниматься сочинением нравоучительных детских повестей. Все это было для любимца сердца ее, для ее Александра. С восхищением смотрела она на его цветущую юность и на прекрасные способности его ума и сердца.

С наступлением пятнадцатилетия князя государыня уже заботилась о том, чтобы еще при своей жизни соединить его с подругой столь же прелестной, столь же кроткой, как он: избранная невеста — Луиза-Мария Августа, дочь маркграфа Баденского, названная при миропомазании Елизаветой Алексеевной, была ангелом и видом, и душой. В мае 1793 года состоялось ее обручение с великим князем, а 28 сентября того же года — бракосочетание. Радость, с которой императрица праздновала этот драгоценный для нее день, соединялась с торжественным заключением мира с Турцией и распространилась на всю Россию — была радостью для всех подданных Екатерины. Надо было видеть, с каким восторгом слушали они рассказы о малейших подробностях, касавшихся молодого великого князя и великой княгини! Как радовались они этой постоянной заботе государыни о счастье прекрасных супругов. Она всегда доставляла им какое-нибудь новое удовольствие. Одним из прекрасных доказательств этого служит пышный Александровский дворец в Царском Селе. Как ни чудесно было его великолепное устройство и в целом, и в отдельных его частях, императрица все еще не находила это жилище в полной мере достойным ее обожаемого внука и постоянно придумывала новые украшения для него. Но эта исключительная привязанность к великому князю Александру не мешала ее любви к младшим внукам. Нет, нежность ее души была так велика, что каждый из ее детей находил в материнском сердце всю полноту любви.

Императрица Елизавета Алексеевна. Гравюра.

Так, среди семейного счастья и громкой государственной славы встретила императрица и последний год своей жизни — 1796. Радостное начало, казалось, вовсе не предвещало горестного окончания: 2 февраля было обручение и 15 февраля состоялось бракосочетание ее второго внука, великого князя Константина Павловича, с принцессой Кобургской, Юлией, названной при миропомазании великой княжной Анной Феодоровной.

Вскоре после веселых, продолжительных и великолепных праздников, по обыкновению сопровождающих такие события, новая радость восхитила весь царский дом: 25 июня у наследника престола, к особой радости всего августейшего семейства, после нескольких великих княжон родился третий сын, будущий император Николай Павлович.

Эта семейная радость была последней для Екатерины: через четыре месяца, 6 ноября, наступил страшный для России день. Утром этого дня государыня проснулась в совершенном здравии, провела, как обычно, время до завтрака, была весела, а вскоре, незаметно для всех окружавших, почувствовала дурноту и упала в обморок. Представьте себе, милые мои читатели, испуг той приближенной дамы императрицы, которая, войдя в комнату, увидела государыню, лежавшую без чувств! Надо знать всю меру привязанности, какую внушала Екатерина, чтобы понять и особенную горесть каждого, и общую печаль, и смятение всех тех, кто был в это время во дворце.

Все усилия любимого лейб-медика императрицы, Рожерсона, были бесполезны: удар паралича был так силен, что никакими средствами нельзя было возвратить умирающей ни память, ни речь. Несколько часов она еще дышала, но в ночь того же дня дыхание прекратилось навеки, и Екатерины — могущественной, несравненной среди земных царей, гения-хранителя не только России, но и всей Европы — не стало! Сколько влияния оказывала эта знаменитая государыня на поддержание спокойствия в Европе в смутный период повсеместных волнений, исходивших от ужасов Французской революции, и сколько печали и страха распространило везде известие о ее кончине — все это можно видеть из следующих слов одного иностранного писателя.

«Россия, непобедимая внутри, уважаемая за ее пределами, превосходившая другие государства и оружием и политикой, была первым царством Европы, хранительницей потрясенных тронов и полярной звездой народов, боявшихся кораблекрушений, когда Екатерина, возвысившая ее на эту почетную и блистательную степень, окончила свое славное поприще. После этого удивительно ли, что ее кончина причиняла столько горя и ужаса? С ее жизнью связывалось для многих народов понятие безопасности — этого первого блага человека».

Великий князь Александр Павлович в юности.

Если кончина Екатерины так опечалила иностранные государства, как же она должна была отозваться в стране, которой Екатерина посвятила свою жизнь, в стране, которую она любила, как свое Отечество? Горе, поразившее ее, было неописуемо, и очевидцы, бывшие в Петербурге в несчастный день 6 ноября, рассказывают, что в период неизвестности, то есть пока доктора безуспешно пытались привести в чувство государыню, жители Петербурга были в каком-то мрачном оцепенении: встречавшиеся смотрели с беспокойством друг на друга, не смели ни о чем спрашивать, как будто боялись услышать страшные слова о том, что уже нет их благодетельницы, их незабвенной матери. Когда же разнеслась страшная весть по городу, не было меры слезам, не было утешения печали огорченных! Единственной отрадой оставалось для них воспоминание о тех бесчисленных благодеяниях, которые так убедительно доказывали ее материнскую любовь к ним. Проливая слезы, они перечисляли все ее благотворения и таким образом находили облегчение своей печали в мысли о ее вечном существовании в небесном мире и о ее нескончаемой славе в земном мире.

Знак ордена святой Екатерины

Такая мысль — лучшее утешение осиротевшим, а воспоминание о делах, совершенных душой, покинувшей нас, — лучшая дань, отдаваемая ее памяти. Последуем же примеру наших соотечественников и усладим наш горестный рассказ о кончине незабвенной несколькими словами о делах ее, которые еще не известны вам, милые читатели.

Главное место занимает среди них дело, чрезвычайно важное для высшего класса: грамота, пожалованная Российскому: дворянству 21 апреля 1785 года. Это был акт, которым не только подтверждались права и преимущества, данные Русским дворянам императором Петром III, но и предоставлялись новые, дотоле не известные им. Грамота, жалованная дворянству, устраивала дворян во всех отношениях, наполняла их сердца вечной благодарностью к государыне и новым усердием к престолу и Отечеству. В то же время, то есть 21 апреля 1785 года, и купечество, и мещане получили подобный акт об устройстве их сословия. Этот акт известен под названием Городового положения. Великая государыня не забыла при этом и низший класс своих подданных — крестьян и крепостных людей: всем их владельцам строго запрещалось жестоко обращаться с ними. При этом она обнародовала особенный указ, в котором навсегда запрещалось упоминать слово раб в прошениях, подаваемых на Высочайшее имя, и предписывалось заменить его простым словом: верный подданный.

Мудрая законодательница, так прекрасно устроившая судьбу всех сословий своего государства и так много заботившаяся об их просвещении, не могла не обратить внимания на важнейшее средство для просвещения и смягчения нравов — на воспитание женщин. Кто больше всех имеет влияния на развитие ума и сердца ребенка? Конечно, мать. Чьи наставления быстрее всего остаются в его памяти? Конечно, матери. Какое же бывает несчастье, если эта самая первая руководительница, данная человеку природой, не имеет возможности исполнить, как должно, своей священной обязанности! Екатерина видела много недостатков в процессе воспитания у Русских и положила начало к их исправлению: она учредила в Петербурге, при основанном императрицей Елизаветой Воскресенском монастыре (ныне Смольном), училище для воспитания благородных и также мещанских девиц.

Вскоре после этого важного события в деле просвещения произошло другое, не менее важное событие — преобразование учебных заведений для детей мужского пола.

Корпуса Первый кадетский, Морской и Артиллерийский были почти полностью преобразованы и во всех частях усовершенствованы. Кроме того, были учреждены три новые училища: Горное, Лекарское и Судоходное, а через несколько лет просвещенная государыня достигла новых успехов в деле образования среди простого народа своего царства путем учреждения народных училищ по всей империи. С того времени возможности просвещения, сосредоточенные прежде только в столицах, стали доступными и для самых отдаленных обитателей нашего Отечества.

Катафалк, воздвигнутый над гробами Петра III и Екатерины II в Петропавловском: соборе. Гравюра.

Если бы мы захотели перечислить все, что сделала Екатерина в период своего царствования, мы никогда не закончили бы этого, милые мои читатели, потому что не только при совершении значительных и важных дел видны черты ее гениального, великого ума — и в малейших делах, совершенных ею, проявляются эти высокие качества, значит, и малейшие ее дела достойны описания. Не имея возможности завершить это перечисление, мы закончим его рассказом о еще одном интересном факте из жизни Екатерины.

В 1787 году прививание оспы уже применялось во многих местах Европы, но в России еще не верили благодетельному воздействию этого изобретения и даже боялись его. Как вразумить предубежденных людей и спасти от гибели бесчисленное множество детей, умиравших от этой страшной заразы? Екатерина никогда не колебалась там, где речь шла о спасении человеческой жизни. Несмотря на свой сорокалетний возраст в то время, она еще не болела оспой, и вместо того, чтобы опасаться этой ужасной болезни, Великая благодарила Бога, что Он избрал ее орудием спасения миллионов людей, и с полным спокойствием духа привила себе оспу, чтобы на своем примере убедить подданных в пользе прививки. Этого было недостаточно: без осложнений перенеся весь ход болезни, она приказала привить ее и своему единственному сыну и наследнику, великому князю Павлу Петровичу! Мог ли такой высокий пример самоотверженности не подействовать на подданных, умевших ценить свою знаменитую государыню? При первом известии об этом они уже были убеждены в спасительной силе прививки и с тех пор уже с полным доверием к августейшей матери народа приносили своих младенцев под ланцет* врачей.

Теперь, милые мои читатели, после такого доказательства беспредельной любви Екатерины к своим подданным можно судить о глубине горя, поразившего их 6 ноября 1796 года, и о величии их утраты!