Живо представляю себе, как вы обрадуетесь, друзья мои, прочитав название этой главы, увидев это имя, славное, великое, одинаково прославляемое Русскими и в раззолоченных палатах вельмож, и в бревенчатых домиках крестьян. Ваше нетерпение очень справедливо. Но еще не настало время начать историю Петра: будущий герой России вместе с ее будущим величием, покоится в детской колыбели: его младенческие взоры еще не зажглись огнем гения; маленькие ручки еще не чертят планов завоеванных земель и новой столицы, а беспечно играют жемчужными нитками, обвивающими шею молодой красавицы, нежно наклонившейся над его колыбелью. Но кто же эта счастливица, так сладко улыбающаяся младенцу Петру? Не так ослепителен блеск ее царской одежды, как очаровательно счастье, блистающее в ее прекрасных глазах. Если она наслаждается таким блаженством, то отгадать нетрудно, кто она. Это молодая супруга царя Алексея Михайловича, это счастливая мать Петра!

Мать Петра! Сколько величия, сколько славы для женщины в этом слове! Как занимательна должна быть ее история! Как любопытны все подробности, ее касающиеся! К тому же ведь это не первая супруга Алексея Михайловича, уже известная нам царица Мария Ильинична, из рода Милославских. Нет, она умерла в 1669 году, и царь женат теперь на другой. Итак, мои друзья, ваши ожидания и желания были не напрасны: вы услышите историю матери Петра, узнаете, кем была она прежде, чем судьба возвела ее на трон России. Возвратимся же на некоторое время назад, забудем, что Петр уже родился, и представим себе то время, когда Алексей Михайлович, недавно лишившись супруги, с которой жил долго и счастливо, должен был вскоре потом оплакать и смерть старшего шестнадцатилетнего сына, царевича Алексея Алексеевича.

Но и эти большие, семейные горести не оказали гибельного воздействия на твердую душу царя. С прежней неутомимостью продолжал он заниматься государственными делами. Во всем его обширном царстве не было предмета, на который бы он не обращал своего благодетельного внимания. Собранные узаконения уже давно были изданы новой книгой под названием Уложение царя Алексея Михайловича, и эта книга, к славе мудрого государя, стала основой Русских законов. Его послы ездили не только в Германию, Францию и Швецию, но даже в Испанию и Италию, Турцию и Китай.

Для торговли с последним в Сибири были построены города Нерчинск и Иркутск. Торговля вообще была сильно улучшена в это замечательное царствование; сами деньги получили другой вид: Алексей Михайлович учредил монетный двор, где начали чеканить серебряные рубли и полтинники*. Для распространения просвещения он основал в Москве первую академию, которая называлась Заиконоспасской.

Что же касается правосудия, то редкий государь уделял правосудию столько внимания, как Алексей Михайлович.

Кроме того, что он внимательно рассматривал все дела, какие представляли ему бояре, перед его дворцом всегда стоял запечатанный царской печатью ящик со скважиной на крышке, в которую можно было просунуть свернутый лист бумаги. В этот ящик каждому позволялось положить свою просьбу. Вечером его приносили к государю, который сам распечатывал его, сам рассматривал все имеющиеся там просьбы и сам тотчас же писал на них свои решения.

В таких беспрестанных занятиях, направленных на заботу о счастье народа, великодушный Алексей проводил всю свою жизнь. Обманчивая преданность боярина Морозова рано сделала его осторожным в выборе советников и искренних друзей. Долго искал он человека, с которым можно было бы разделить тяжесть правления, и все боялся ошибиться. Наконец, ему показалось, что он встретил такого, что нашел верного друга, готового пожертвовать ради него и Отечества жизнью. Это был думный дворянин Артамон Сергеевич Матвеев. С каждым днем царь открывал в нем новые достоинства, с каждым днем любил его больше и больше; и надо сказать правду — на этот раз Алексей Михайлович не ошибся: среди всех его придворных не было никого благороднее, добрее и усерднее Матвеева. Царь находил так много удовольствия в беседах со своим умным советником, что иногда даже ездил к нему в гости. С удивлением смотрели на это придворные: прежде никогда не бывало, чтобы Русские цари посещали своих подданных.

В.Г. Шварц. Русский посол при дворе Римского императора. 1866 г.

Со времени кончины супруги и сына эти посещения сделались чаще, потому что, несмотря на всю твердость души, Государь не мог не грустить о невозвратной потере милых сердцу его. Артамон Сергеевич умел развеять его горе, умел утешить его лучше всех других придворных бояр и вельмож.

Царский сокольничий

Так протекли два года, и к царю возвратились прежнее спокойствие и веселость. Однажды вечером Алексей Михайлович приехал к своему любимцу позже обыкновенного: у боярина, не ожидавшего в тот день гостей, уже был накрыт стол для ужина. Царь, заметив небольшое замешательство хозяина, шутливо сказал, что стол накрыт очень кстати и что он вместе с ним отужинает; только с условием, прибавил добрый государь, «чтобы за столом были все те, кто обыкновенно ужинает с тобой».

Желание царя было исполнено, и когда кушанье подали, в комнату вошла хозяйка с сыном и молодой девушкой. Царь удивился: никогда не слышал он, чтобы у Матвеева была дочь, и никогда прежде не видел в его доме этой девушки. За ужином его удивление усилилось: незнакомка была красавицей из красавиц. По обычаю того времени, она мало говорила, но зато всякое ее слово было так мило и так умно, что восхищенный государь не мог наслушаться ее сладкого голоса, не мог наглядеться на прекрасные черты ее лица. Почти не спуская с нее глаз, Алексей Михайлович даже забыл спросить, как зовут ту, которая так приятно поразила его, и уже только в середине ужина поздравил хозяина с такой прекрасной дочерью. Но тут он узнал, что это была не дочь, а всего лишь воспитанница Матвеева. Ее отец — Кирилл Полуектович Нарышкин — небогатый дворянин, который, проживая лето и зиму в своей бедной деревеньке, был очень рад, что его родственник и друг, Артамон Сергеевич, взял к себе его дочь. Итак, Наталья выросла в доме Матвеева. Он и его добрая жена любили свою воспитанницу, как родное дитя, и, рано заметив чрезвычайную красоту девочки, старались украсить и ум ее всеми познаниями, какие только можно было в то время доставить знаменитой Русской боярышне. Наталья щедро вознаграждала их за эту любовь и нежную заботу: она была добра, чувствительна, прекрасна сердцем и наружностью. Любуясь ею, добрые Матвеевы часто думали, что как Бог помог им воспитать их приемную дочь, так со временем поможет и выдать ее замуж за хорошего человека, который не посмотрит на то, что она бедная девушка.

Все это было рассказано Алексею Михайловичу, когда он начал расспрашивать своего любимца о его прекрасной воспитаннице. Артамон Сергеевич не скрыл даже от доброго государя и желания своего и жены видеть милую Наталью замужем. Царь не только одобрил такое желание, но даже, уезжая домой, сказал, что он подумает о том, как бы найти хорошего жениха для такой прекрасной девушки, как Наталья.

Он и вправду стал думать об этом, и, вообразите, кто был этот жених, которого он выбрал для счастливицы? Это был он сам! Да, прелестная дочь Нарышкина так пленила царя своей милой наружностью, а воспитание, полученное ею в доме умного Артамона Сергеевича, так хорошо говорило о ее душевных качествах, что он решился сделать ее своей супругой и на той же неделе приехал сказать об этом Матвееву. Можете представить себе, как удивился добрый воспитатель Натальи! Сначала он думал, что слышит это во сне, но потом, когда государь повторил еще раз свои слова, Матвеев упал к его ногам и умолял оставить это намерение: оно, казалось, предвещало счастливому любимцу царя столько опасностей из-за зависти вельмож, что он с ужасом смотрел на судьбу Натальи.

К.В. Лебедев. Посвящение из рядовых сокольников в пожалованные.

Алексею Михайловичу приятно было видеть бескорыстную преданность верного подданного и друга. Он ласково поднял его и старался успокоить искренними уверениями в том, что никогда никакие причины не заставят его изменить его отношение к тому, кто так часто доказывал ему свои усердие и верность.

По просьбе Матвеева царь не сказал в тот день Наталье ни слова о своей любви, но исполнил старинный обряд Русских государей. Вы, наверное, догадаетесь, друзья мои, что я говорю о том собрании красавиц, из которых царь обычно выбирал свою невесту. Да, и в этот раз они съехались в Кремлевский дворец. Робко всходила на великолепное царское крыльцо и Наталья, с удивлением размышляя, отчего и ее — бедную и вовсе незнатную девушку — включили в список невест. Возле нее шла ее нежная воспитательница, супруга Матвеева, которая знала причину этого и очень хотела сказать о ней своей милой питомице; но Артамон Сергеевич запретил это, и она молчала до тех пор, пока участь Натальи была тайной для нее самой и для всех; зато с той минуты, когда счастливая девушка была названа царевной и в великолепном наряде невесты государя готовилась принимать поздравления от всего двора, терпение бедной боярыни кончилось, и она рассказала своей знаменитой воспитаннице все, что знала о любви государя к ней.

В.М. Васнецов. Выезд царя Алексея Михайловича на охоту. 1898 г.

Вот, милые читатели, подробности второго супружества царя Алексея Михайловича. Свадьба была 25 января 1671 года. Редкое счастье его и молодой царицы стало полным в достопамятный, навеки незабываемый для России день 30 мая 1672 года. Это был день рождения Петра! Хотя у Алексея Михайловича и остались от первой супруги два сына: царевич Федор и Иоанн, но оба были такого слабого здоровья, что нельзя было надеяться на их продолжительную жизнь, и поэтому царь был восхищен рождением третьего сына! Может быть, счастливый отец предчувствовал славу новорожденного. Но небо отказало ему в счастье видеть, как чудесно развивались великие силы необыкновенного ребенка; младенчество Петра не протекло на глазах родителя: прежде, чем ему исполнилось четыре года, Алексей Михайлович скончался и осиротевшее сердце печальной царицы уже одно, без своего нежного друга, прислушивалось к первым словам героя, к первым мыслям его великого ума.

Заглавные буквы из Русских рукописных книг XVII века