Поездка Карпини показала прежде всего то, что возможно благополучно добраться до центра Азии и успешно вести переговоры с императором Монголии. Теперь уже французский король Людовик IX (после неудачного крестового похода) отправил весной 1252 года небольшое посольство в ту же державу во главе с Гильомом де Рубруком, францисканским монахом-крестоносцем. Помощником у него был ученый монах Бартоломео.
По-видимому, король надеялся сделать хана своим союзником против арабов мусульман, с которыми воевал в Сирии. К тому же прошел слух, будто татарский хан принял христианство.
Маршрут Рубрука в общихчертах совпадал с предыдущим (Карпини), хотя был протяженнее. Из города Акка они добрались до Константинополя, переплыли Черное море до крымского порта Салдайя или Солдаия (Судак). В церкви Святой Софии Рубрук прочел проповедь. Купив четыре крытых повозки, запряженных волами, путешественники (они ехали на лошадях) степными дорогами направились к низовьям Волги, где находилась ставка хана Батыя.
Через два месяца они прибыли в лагерь сына Батыя хана Сартака. В палатку к нему вошли, облачившись в церковные одеяния, с пением молитв, держа в руках распятье, Библии, кадило. На молодого хана это не произвело большого впечатления. В переговоры с посланником французского короля он не вступил, отослав их к отцу. Но и Батый предпочел не проявлять самостоятельность. Дав им двух сопровождающих, направил к великому хану в Каракорум.
Прием у великого хана Мангу Рубрук описал так: «Дом был весь покрыт внутри золотым сукном, и на маленьком жертвеннике в середине дома горел огонь из терновника и корней полыни, которая вырастает там большой, а также из бычачьего навоза. Сам хан сидел на ложе, одетый в пятнистую и очень блестящую кожу, похожую на кожу тюленя. Это был человек курносый, среднего роста, в возрасте сорока пяти лет; рядом с ним сидела его молодая жена».
Толковой беседы у них не получилось, потому что переводчик быстро напился пьяным. «Да и сам Мангу-хан, – писал Рубрук, – как мне казалось, был в состоянии опьянения». Побывав два морозных месяца при дворе великого хана, Рубрук со спутниками отправился в обратный путь.
Во время своей трехлетней экспедиции, о которой он написал обстоятельный и квалифицированный отчет, Рубрук обогнул Балхаш сначала с юга, затем с севера; побывал в Крыму, на Кавказе, в Малой Азии, совершил плавание по Каспию и также обогнул и его: в первый раз с севера и запада, во второй – с востока и юга.
Об этом море с античных времен существовало два мнения: одни считали его замкнутым внутренним водоемом (Геродот, Птолемей), но чаще его представляли заливом Мирового океана. Именно такая версия стала наиболее популярной в Средневековье. Ее, в частности, утверждал авторитетный средневековый энциклопедист Исидор Севильский в VII веке.
Рубрук высказался определенно: «Это море с трех сторон окружено горами, а с северной стороны к нему прилегает равнина… Море это можно обогнуть в 4 месяца, и неправильно говорит Исидор, что это залив, выходящий из океана, ибо оно нигде не прикасается к океану, но отовсюду окружено землей».
Еще одно достижение подчеркнул историк географии 3. Рунге: «Если мы хотим оценить по достоинству заслуги Рубрука, мы должны учесть собранные им сведения и его личные наблюдения… Из всего этого Рубрук правильно заключил, что Азия к востоку или, точнее, к юго-востоку (от Северного Туркестана) переходит в громадное плоскогорье. Этот вывод для Средних веков был первым намеком на существование Центрально – Азиатского плоскогорья».
Интересны свидетельства Рубрука о том, как совершало переезд семейство богатого монгола: сотни повозок, а вокруг перемещались огромные стада. «Мне казалось, – пишет Рубрук, – что навстречу мне двигается большой город». Правда, в становище Бату Рубрук с удивлением и робостью убедился, что перед ним многолюдное поселение, состоящее из повозок, юрт и огромных шатров.
Несомненный вред природе причиняли эти передвижные города и несметные стада. На время остановок они почти полностью уничтожали растительный покров на обширных пространствах. Для кочевников невелика беда, когда за ними остается пустыня: они движутся туда, где лучше. Нередко военные отряды в карательных целях уничтожали каналы и плотины, сады и леса, приводя в запустение цветущие районы. Следы такого запустения наблюдали и Карпини, и Рубрук.
На некоторый период татаро-монгольские завоеватели овладели огромными богатствами. Они полагали, что для побед достаточно иметь хорошее вооружение, свирепых воинов, непобедимую армию. Однако через несколько десятилетий их империя затрещала по всем швам: знать была развращена богатством, отдельные князья добивались полного суверенитета, массы бедняков (в том числе татар и монголов) жили в нищете, впроголодь. Лучшие пастбища заметно оскудели, а заинтересованных в повседневном труде работников стало немного.
Военная империя монголов охватила всю единую географическую зону степей, лесостепей, полупустынь Евразии с прилегающими к ним территориями. Захватчики безжалостно уничтожали естественные, а также культурные ландшафты как в мирное, так и (тем более) в военное время; опустошали охотничьи угодья и пастбища. Одно это уже подрывало изнутри их экономику, хозяйственный уклад. Для покоренных народов, стоявших нередко на более высоком культурном уровне, был ненавистен гнет поработителей. Правда, политика монгольских императоров была продуманной: они не покушались, например, на религиозные верования и обычаи покоренных народов, понимая, что доводить людей до полного одичания невыгодно, хотя бы с точки зрения их эксплуатации, взимания дани.
Появление, пусть и недолговечной, Монгольской империи косвенно способствовало западноевропейскому Возрождению. Монголы разгромили крупные мусульманские государства. А европейские путешественники, проникавшие из Западной Европы в глубины Азии, расширяли кругозор просвещенных европейцев.
Только на первый взгляд может показаться, что географические открытия Карпини и Рубрука имеют второстепенное значение. Оценивать подобные достижения следует не с позиции современности, а относительно: для определенных регионов в конкретный исторический период. Сейчас трудно даже себе представить, что в начале XIII века европейцы не знали о существовании замкнутого Каспийского моря, не имели представления о столице великой Монгольской империи Каракоруме, а сведения о Китае имели самые неопределенные.
Карпини и Рубрук первыми после Александра Македонского заново открыли значительную часть Азии для европейцев – и не только в аспекте географическом, но и торговом тоже. Они, можно сказать, прорубили окно в Центральную Азию.
