Когда об этой планируемой экспедиции через Атлантический океан стало известно из прессы, молодого французского врача Алена Бомбара забросали письмами. Один из энтузиастов предлагал взять его на борт, в том числе и из чисто гастрономических соображений: в случае чрезвычайных обстоятельств он разрешал себя съесть.
Разумеется, такая жертва не была принята. Вообще-то, в лодке находился запас продуктов, но – опечатанный – ведь Бомбар хотел доказать возможность выжить, питаясь тем, что найдется в пустыне океана. Какая уж тут человечина! И, кстати, когда он, изможденный, но безмерно счастливый завершил через 65 дней свой беспримерный рейс через океан на остров Барбадос, то больше всего ему пришлось беспокоиться именно о металлических коробках с продуктами. Радостные туземцы, помогавшие вытащить почти растерзанную прибоем лодку, посчитали консервы подарком судьбы. Но Бомбар прежде всего должен был удостоверить их сохранность официально.
Еще в студенческие годы этот морской врач, отличный пловец и мореход, занялся проблемой выживания в экстремальных условиях. Где предел выносливости человеческого организма? Почему так редко спасаются люди после кораблекрушений? Лишь в некоторых случаях человек, перешагнув все нормы, обусловленные физиологией, всё же оставался в живых…
«Жертвы легендарных кораблекрушений, погибшие преждевременно, – писал Бомбар в своей книге «За бортом по своей воле», – я знаю: вас убило не море, вас убил не голод, вас убила не жажда! Раскачиваясь на волнах под жалобные крики чаек, вы умерли от страха».
Как же бороться с отчаянием, которое убивает вернее и быстрее любых физических лишений?
Обычно спасательные службы вели поиск потерпевших катастрофу в открытом океане не более 10 дней. Считалось, что человек выдержит примерно неделю. В те годы Мировой океан ежегодно отнимал жизни у 200 тыс. человек, причем почти три четверти из них не тонули, а погибали, сходили с ума уже в спасательных шлюпках или на плотах, где оставались даже съестные припасы. А Бомбар утверждал: пищу и питье можно добыть в самом океане, и если человека не покинет мужество, то он сможет ждать помощи на плоту длительное время.
Лучшее доказательство – испытание в реальных условиях, и Бомбар решил провести его на себе самом. Маршрут проложить в тропической Атлантике в стороне от основных путей грузовых и пассажирских кораблей. Пассаты и течения неизбежно отнесут дрейфующую лодку к противоположным берегам океана. Недаром с эпохи великих плаваний Христофора Колумба здесь проходили парусники.
Аэронавтом Дебрутелем для Бомбара была придумана надувная резиновая плоскодонка длиной 4,6 и шириной 1,9 м, по форме вытянутой подковы, соединенной по концам деревянной кормой. Благодаря этому лески не перетирали резину. На резиновом дне – легкие деревянные слеги, брус делил лодку надвое по длине. Впереди мачта с четырехугольным парусом, два выдвижных киля.
Друзей, поддержавших Бомбара, было немало, но скептиков, сомневавшихся в необходимости такого эксперимента, больше. Им в ответ Бомбар назвал лодку «Еретик». Испытать лодку и возможность обходиться без привычной пищи помог французскому врачу английский яхтсмен Г. Пальмер. Эта репетиция задуманного пути через океан прошла в мае 1952 года в Средиземном море. За две недели Бомбар убедился в правильности своих научных разработок и решил продолжить эксперимент. Ведь даже простейшими снастями они ловили рыбу, «рыбьим соком» возмещали пресную воду, понемногу пили морскую. Алена Бомбара не остановил отказ Пальмера участвовать в трансатлантическом рейсе.
19 октября 1952 году «Еретик», выйдя из Лас-Пальмаса на Канарских островах, направился сначала к островам Зеленого Мыса, чтобы не попасть в Саргассово море с его частыми штилями. Первые дни с 3—4-балльным северо-восточным ветром стали серьезным испытанием для надувной лодки. «Господи, как ярится этот пассат!» – восклицал мореплаватель. В течение двух часов ему пришлось лихорадочно вычерпывать воду, «Еретик» был спасен. «Потерпевший кораблекрушение, – записывает после этого в дневнике мореплаватель, – всегда будь упрямее, чем море, и ты победишь!»
Первое время чувство одиночества не возникало, но спустя две недели Бомбар замечает: «Я всего лишь пылинка, затерянная в просторах океана, где теряют смысл все привычные человеку понятия о расстояниях».
Бомбара не отпускала постоянная тревога за сохранность суденышка. Даже легкая потертость покрытия там, где он опирался спиной, сидя за рулем, была нежелательна, пришлось подкладывать подушку. Лодку постоянно сопровождали стайки макрели и летучих рыб, иногда птицы, но опасность представляла любопытствующая меч-рыба: ее полутораметровое «оружие» способно проткнуть резиновую оболочку.
«Морепродуктов» Бомбару хватало, чтобы не чувствовать себя голодным. 53 дня путешествия его единственной пищей была рыба, иногда с добавкой планктона, отцеженного тканью. Правда, как-то на приманку попалась крачка, да и та насквозь была пропитана рыбой. Способ добычи «рыбьего сока» – треугольный надрез у спинного плавника. Но дневнику мореплаватель признавался: «Больше всего я страдаю от отсутствия пресной воды. Мне надоело есть рыбу, но еще больше – ее пить…» Бывало, он мечтал, что, вернувшись на землю, устроит пиршество из самых любимых изысканных блюд французской кухни.
Первый дождь пошел лишь на 23-й день, и Бомбар смог набрать живительной влаги. А вот радиоприемник отказал на 20-й день. Связь с землей оборвалась, и он очутился как будто на другой планете, «в ином мире, движущемся, живом и поистине непостижимом». А бывало, океан ему казался «странным чудовищем».
Изматывала постоянная сырость. Даже в солнечный день ничего не успевало высохнуть. Малейшая ранка не заживала и начинала гноиться. Ногти совершенно вросли в мясо. Гнойники приходилось вскрывать без анестезии. Для чистоты эксперимента Бомбар не пользовался медикаментами.
«Но все равно я сплю по 12 часов в сутки… Я доверял своей лодке: я знал, что даже если какой-нибудь страшный вал обрушится на нее, опасность будет, но «Еретик» не перевернется… если со мной ничего не случилось днем, почему я должен бояться, что что-то случится ночью». Но все-таки на такой случай – а это была бы верная смерть – доктор держал в кармане рубашки хорошую дозу яда.
Часто крупные морские обитатели развлекались, подталкивая необычного «пришельца», словно мячик, и Бомбар не мешал им. Но вот лодку начала преследовать необычная акула. Может, эта хищница пробовала «человечины» и ничего не боялась. Другие от удара веслом по голове удирали. А эта раз за разом яростно била мордой в днище. Бомбар решил защищаться: привязал нож к концу весла. Когда акула при атаке сбоку, как водится, перевернулась, он нанес удар, распарывая ей брюхо почти до головы.
Однажды Бомбар проверял сохранность оболочки за бортом. Неожиданный порыв ветра начал уносить лодку, и ему с большим трудом удалось ее догнать. Теперь он опускался в воду, только обвязавшись канатом.
Самые критические дни Бомбар пережил в конце ноября – начале декабря. Наступило безветрие. Появившиеся птицы-фрегаты будто говорили о приближении земли. Но напрасно: суша не показывалась. У него началось истощение организма. В субботу 6 декабря он составил завещание: «В заключение я хочу сказать: то, что я погиб, вовсе не лишает надежды всех потерпевших кораблекрушение. Моя теория верна и подтверждается 50-дневным опытом; на большее человеческих сил не хватает».
Но через четыре дня после этого, 10 декабря, он увидел большое грузо-пассажирское судно «Аракака». Заметили и «Еретика», и пригласили на борт отважного мореплавателя со всем радушием. Приняв душ, позавтракал – чайная ложка печеночного паштета, немного чая. Впоследствии Бомбару ставили в вину пребывание на судне. Упреков он, конечно, не заслужил ни в малейшей степени. Его рейс не был спортивным безостановочным трансатлантическим плаванием. Для чистоты научного эксперимента 53 дня пребывания в открытом океане на лодке более чем достаточно.
Бомбар нашел силы для продолжения одиночного плавания. Он считал, что не для ученых, а для моряков сам факт, что ему удалось самостоятельно добраться до американского берега, имел бы огромную действенную силу.
И он оказался прав. Его опыт помог выжить в пустыне океана тем, кто принял его обращение: «…Лишенный всего после катастрофы… внезапно поставлен перед дилеммой: жить или умереть, и он должен собрать все свои силы, всю свою волю, все мужество для борьбы против отчаяния». Бомбар оказал решительное влияние на введение в практику мореходства надувных спасательных плотов, прообразом которых был «Еретик». Продолжив исследования, он настоял на том, чтобы спасательные плоты были также снабжены палатками, в которых можно было бы согреться или укрыться от солнца.
Подвиг французского врача, рисковавшего своей жизнью ради спасения сотен и тысч людей, – писал историк мореплавании В. Войтов, – «можно приравнять к подвигу Луи Пастера, который опробовал на себе прививку против бешенства».
