В России не было культа золотого тельца, тугой мошны, толстосумов-миллионеров. Возможно, поэтому золотая лихорадка никогда не принимала у нас формы национальной эпидемии. Не потому ли россыпи драгоценного металла Клондайка известны нам больше, чем родимая Колыма с ее уникальными богатствами?
Клондайк с лихими золотоискателями овеян в нашем воображении романтикой сочинений Джека Лондона. А Колыма воспета безысходно трагичными рассказами Варлама Шаламова.
Но остаются в истории Колымы другие страницы – яркие, увлекательные, героические. Были удивительные приключения и замечательные открытия. Был Юрий Александрович Билибин – настоящий романтический герой, геолог, исследователь неведомой в ту пору земли и открыватель ее природных богатств.
…Тайга звенела от комаров, птиц, бурундуков-пищух. Конный караван продвигался медленно по старой заброшенной тропе, едва различимой в зарослях кедрового стланика и вовсе пропадающей на каменных осыпях.
Впереди ехал начальник экспедиции – единственный в отряде прошедший год назад этим путем. Высокий, крепкого телосложения, красивый, с твердым взглядом синих глаз из-под густых бровей. Окладистая бронзовая борода придавала ему внушительный вид. Все слушались его безоговорочно.
Добрались до верховьев реки Буюнды. Построили семь добротных плотов кунгасов. Вот только многовато времени ушло на организацию каравана (местные власти не очень-то жалуют загадочных пришельцев из Центра). Сейчас, в начале июля, река обмелела. Сплав обещал быть нелегким и опасным.
Первая неделя прошла в постоянных мытарствах. То один кунгас, то другой, а то и все разом застревали на перекатах. Стягивали плоты с трудом, под натужные крики. Волочили по камням. Перетаскивали на себе грузы. После нескольких притоков река стала полноводней, течение усилилось. Но впереди были пороги, особенно опасные в низкую воду.
Все, кроме рулевых, пошли вдоль обрывистого берега, продираясь сквозь чащу, груды валежника. Острые скалы и лобастые валуны разрезали, вспенивая, мощный поток.
На первом плоту кормщиком был Билибин. Мокрый с ног до головы, он стоял у тяжелого весла, заменяющего руль. Войдя в стремнину, плот проскользнул между валунами, ринулся в водоворот, едва не развернулся, но, повинуясь твердой руке рулевого, снова взлетел на гребень потока, лихо промчался в узкой горловине, стиснутой скалами, накренясь на повороте, немного притормозил, елозя по камням, и с последней приступки как бы нырнул в омут. Почти весь плот ушел под урез воды. Сверху торчала лишь груда вещей, плотно закрытая брезентом, да стоял улыбающийся кормчий…
За первым кунгасом последовали еще два с опытными кормщиками. На плесе подвели плоты к берегу, а сами пошли вверх по реке к оставшимся посудинам. И снова рванулись в кипень порогов. И на этот раз все обошлось благополучно (ниже по течению оставшиеся работники устроили на берегу «засаду» на тот случай, если произойдет авария и придется ловить сбитые потоком вещи, людей).
Так прошли еще две полосы порогов. Удачлив был Билибин: ни одной аварии! А ведь никто еще не решался пускаться по Бохапче в мелководье.
Течение реки стало плавным. Не торопились, опробывая впадающие в реку ручьи и проводя топографическую съемку. В устье сделали основательный привал. Билибин был удовлетворен: опробован путь, по которому в будущем можно будет доставлять грузы в район исследований.
Оставив караван, он в небольшой самодельной лодке поспешил к устью реки Утиной (он назвал ее так потому, что прошлой осенью убил здесь несколько уток). Тогда же он обратил внимание на гранитный голец БасУгунья, который прорезала речка. Золотое оруденение, как знал Билибин, часто связано с гранитными интрузиями. Поэтому решил внимательно обследовать эту речку. Здесь работал небольшой отряд геолога Раковского.
В устье Утиной Билибин нашел место недавней стоянки этого отряда. На старой лиственнице белел свежий затес, а в расщепе находилась записка. Билибин прочел: «Тер из а вери гуд голд ин тзис ривер». Для конспирации Раковский написал русскими буквами фразу на английском языке: «Очень хорошее золото в этой реке».
Первый успех! Но надо было двигаться дальше, собирая сведения о результатах поисков еще в двух отрядах его экспедиции.
Обнаружили золотоносную россыпь на впадающем в Утиную ручье. Беглое обследование реки не дало обнадеживающих результатов. Сергей Раковский отправил двух рабочих к устью реки строить плот для сплава по Колыме, а сам с оставшимися рабочими решил сделать последний маршрут – на два-три дня.
12 июля, спустя ровно год с начала Колымской экспедиции, Раковский, пока рабочий устраивал ночлег и готовил ужин, с лотком и лопатой отправился опробовать ручей. Отмыв пробу, он увидел на дне лотка щепотку золотого песка – не меньше двух граммов. Это было неправдоподобно: около двух граммов золота на кубометр грунта! Он пошел вдоль ручья, без устали проводя опробование и забыв об ужине. Сомнений не оставалось: ручей размывает богатую золотоносную залежь.
Утром он решил проверить дно ручья, где щеткой торчали слоистые сланцы – естественные ловушки, задерживающие наиболее тяжелые частицы. Мыть шлих не пришлось: под небольшим слоем кристально чистой воды то тут, то там поблескивали крупные золотинки. Встретился даже небольшой самородок. Необычайный улов! Пришлось позвать на помощь рабочего. Так и бродили они по мелководью, собирая чистое золото. Прекратили это занятие только после того, как заполнили коробку из-под папирос «Казбек».
Взволнованный рабочий предложил Раковскому умолчать о найденном золоте. Во-первых, можно было ненадолго задержаться и насобирать самородков на несколько лет безбедной жизни. Во-вторых, на это место имело смысл вернуться через год-другой, организовав старательскую артель. Другого такого счастливого случая никогда не дождешься! Да и разве несправедливо, если они, открывшие золотоносную россыпь, воспользуются таким подарком судьбы.
Раковский вел себя так, будто не произошло ничего особенного: сделал записи в полевом дневнике, нанес на карту точки опробования, а ключ назвал – по праву первооткрывателя – Юбилейным (позже здесь вырос прииск). На обратном пути, сплавляясь по Колыме, отряд Раковского продолжал обследовать притоки реки по методике, разработанной Билибиным.
Узнав о фантастических россыпях на Утиной, Билибин изменил план работ. Не давая себе ни дня отдыха, снарядил отряд и стал проводить предварительную геологическую съемку района. Надо было оценить общее распространение и характер рудоносных пород, среднее содержание золота. Только так можно было оценить перспективы рудоносности района и приблизительно подсчитать запасы драгоценного металла.
Все это требовало более или менее обстоятельных исследований с шурфованием (а долбить вечную мерзлоту нелегко), постоянным опробованием и отбором образцов. Следовало торопиться: ситуация непредвиденная, а лето заканчивается.
В результате у них появилось три надежных и более или менее обширных золотоносных района: кроме коренного месторождения и россыпи на Утиной существовали мало разведанные, но уже эксплуатируемые несколькими старательскими артелями россыпи на Средникане. Много золота они не давали, однако была надежда и здесь обнаружить богатые залежи.
Правда, беглое обследование обширного бассейна реки Средникан не дало ошеломляющих результатов. И только в начале осени, когда краше золота зажелтели листья березок и хвоя лиственниц, произошло событие, позволившее заново оценить перспективность Средникана.
Отряд под руководством помощника Билибина В.А. Цареградского заканчивал обследование одного из притоков Средникана. От палатки, стоявшей на галечниковой террасе, Цареградский рано утром спустился к ручью. Невдалеке был обрыв. Возле него сгрудились крупные валуны.
Вверху над ними в обрыве что-то блеснуло. Он подошел поближе и увидел высокую банку из-под какао «Эйнемь». Крышка банки была плотно закрыта. Цареградский взял находку в руку и едва оторвал ее от земли. Он рассчитывал на легкий предмет, а банка была тяжела, как небольшая гиря.
Открыв крышку (не без труда), он увидел в грязной дерюжке золотые песчинки и слитки. Покопавшись пальцами в плотной, словно специально спрессованной груде золотин, он вытащил самородок, размерами и формой похожий на небольшую картофелину. Довершили сходство крупинки белого кварца, напоминающие картофельные глазки, да темно-бурая железистая «рубашка», из-под которой местами масляно просвечивало золото.
Кто оставил этот клад, что случилось с этим человеком? Тайна драгоценной находки так и осталась неразгаданной.
Еще до начала исследований билибинской экспедиции на Дальнем Востоке было известно о золотоносных россыпях Колымы. С1926 года начали работать старательские артели в бассейне реки Средникан. Но только Билибин стал первым разрабатывать научные основы распространения золотоносных залежей в этом районе и оценивать их запасы.
Трудности у его экспедиции были немалые. Пришлось переносить в бараках жесточайшие морозы этого края, соседствующего с полюсом холода северного полушария. Бывали длительные голодовки из-за задержек караванов с продуктами. Доставляли немало неприятностей конфликты с местными властями и артельщиками-золотодобытчиками, которые видели в геологах конкурентов. Трудно было поверить, что геологи ведут поиски драгоценного металла не для собственного обогащения, а в интересах государства.
Вот как описал СВ. Обручев свою встречу с отрядом Билибина.
«На второй день пути… по правому берегу в устье небольшой речки внезапно показалась палатка. Высадившись на берег, я вхожу в нее и вижу человека с большой бородой, сидящего на земле, поджав по-турецки ноги в широких черных шлепанцах. В нем очень трудно узнать геолога Ю. Билибина, которого я видел до этого в Ленинграде в городской одежде и тщательно выбритым…
Билибин уже кончал свои геологические исследования и осенью должен был выехать на Охотское побережье. Я привез ему совсем «свежие» письма, написанные в январе, но это была первая почта, которая вообще пришла к нему с тех пор, как он выехал полтора года назад из Ленинграда.
На следующий день у левого берега показалась тяжелогружёная лодка с несколькими спутниками Билибина и с двумя собаками. Люди имели очень странный вид: одеты в широкополые шляпы, высокие резиновые сапоги с раструбами на голенище, ковбойские рубашки; у некоторых на шее были завязаны яркие платки, а головы покрыты цветными платками».
Судя по этому описанию, некоторым «билибинцам» не чужда была туристическая романтика. Сергей Обручев, привыкший к трудным скитаниям по неизведанным землям, относился к ней с иронией.
Билибин проводил разведку по своей научно обоснованной методике. Суть ее – в одновременном проведении геологической съемки и поисков полезного ископаемого для того, чтобы определить, к каким горным породам и структурам приурочено встреченное аномально высокое содержание того или иного ценного минерала. Для поисков он использовал метод так называемого шлихового анализа: по определенной системе отбираются пробы стандартного веса, отмывается шлих – остаток из тяжелых минералов. Затем результаты наносятся на карту, после чего можно оценить – количественно – перспективные участки для детальной разведки.
Он доложил начальнику Союззолота о возможности открытия крупнейших месторождений драгоценного металла, ссылаясь на конкретные данные. Но руководители, с которыми он беседовал, не могли поверить, что речь идет о научном прогнозе. Невероятно!
Умалчивал Билибин о том, что первые же анализы проб коренного месторождения показали уникально высокое содержание золота. А эта золотоносная дайка протягивается на 15 километров!
Срочно организовал он вторую экспедицию на Колыму под руководством Цареградского. Сам остался в Ленинграде заканчивать камеральные работы (обработку материалов полевых исследований) и составлять докладную записку правительству страны. Нанося на карту отдельные очаги золотоносности, пришел к мысли, что преобладающие «белые пятна», неизученные территории, в определенных зонах обладают повышенной перспективностью и позволяют надеяться на значительное увеличение потенциальных запасов золота.
Вторая Колымская экспедиция дала внушительные результаты, подтверждая прогнозы Билибина. Теперь уже даже у скептиков не осталось сомнений в перспективности этого края.
…Билибина не привлекали власть и богатство. Он не менялся в угоду начальству и обстоятельствам, оставаясь человеком интенсивной интеллектуальной жизни. Его увлекало познание природы, геологические исследования. Подтверждение его теоретических прогнозов золотоносности Колымы показывало, что ему удалось выяснить некоторые важные закономерности образования месторождений полезных ископаемых.
Как справедливо отметил геолог и писатель Е.К. Устиев, «написанный великолепным языком, блещущий ясностью мысли, глубиной выводов и смелостью теоретических обобщений, отчет Юрия Александровича Билибина положил начало геологической литературе о Золотой Колыме и послужил основанием для правительственного решения о финансировании дальнейших поисковых и разведочных работ».
Пожалуй, это был критический период в жизни Билибина. Он стал замкнутым, вспыльчивым. «Для нервной разрядки» все чаще прибегал к традиционному русскому средству. Но и эту беду преодолел. Перешел на теоретические научные исследования, защитил докторскую диссертацию, а в 1946 году был избран членом-корреспондентом АН СССР. Тогда же он был награжден Сталинской премией.
В 1955 году вышла его небольшая по объему, но крупная по содержанию книга «Металлогенические провинции и металлогенические эпохи». Среди его многочисленных работ есть статья, в которой предложен оригинальный способ организации химических элементов согласно периодическому закону Д.И. Менделеева: в виде спирали.
