Генрих стал императором Священной Римской империи в 1056 году в возрасте шести лет. Он находился у власти пятьдесят лет и испытал за это время такие потрясения и унижения, каких до него не переживал ни один немецкий король. Началом всему послужило саксонское восстание, с великим трудом усмирённое в 1075 году. Но избавившись от одного врага, Генрих тут же заимел себе другого, причём гораздо более грозного и опасного. Этим врагом стал римский папа Григорий VII (1073–1085). Едва заняв престол Святого Петра, он провозгласил идею бесконечного превосходства духовной власти над светской. Мысль эта уже давно носилась в воздухе, но никто до Григория не попытался сделать её краеугольным камнем всего мирового порядка, всех земных отношений. В изданном Григорием «Кратком своде прав и преимуществ римского первосвященника» о значении папской власти и её месте в христианском мире говорилось буквально следующее: «Сам Царь славы поставил апостола Петра, а стало быть и его наместника, главою царств мира. Папа так превосходит императора, как солнце превосходит луну, а потому власть апостольского трона много выше могущества королевского престола. Папа — наместник Божий, судом которого разбираются светские и духовные дела. Он связывает и разрешает, где хочет и кого хочет, так как даст Богу отчёт за все прегрешения людские… Церковь всюду, где есть верующие во Христа… ей подчиняются короли, князья и все светские владетели, равно как архиепископы, епископы и аббаты. Как глава римской церкви папа может низлагать и духовных, и светских сановников, недостойных, по его мнению, занимаемых ими санов…»
Первые удары новый папа направил на симонию и брачную жизнь духовенства, требуя их искоренения во всей церкви. Следующим его шагом стала борьба против инвеституры духовных сановников мирянами. (Речь шла о древнем порядке введения в права владения леном духовного лица, который становился таким образом как бы вассалом светского государя и должен был нести в его пользу оговорённые повинности. Этой мерой светская власть оставляла за собой верховные права на земельное имущество, подаренное в разное время церкви и занимавшее в общей сложности треть земель Запада.) Помимо того что инвеститура формально ставила государство выше церкви, она была ненавистна Григорию тем, что давала много поводов для симонии (особенно в Германии и Ломбардии, где императоры самовластно назначали епископов, имея от этого немалый доход). Римский собор 1075 года воспретил инвеституру, предоставив только папе право назначать всех епископов. По мнению Григория, светские князья не имели никаких прав на земли, которые так или иначе, с большими или меньшими натяжками, можно было назвать землями святого Петра. «Что раз, по Божьей воле и закону справедливости, — писал он, — поступило во владение церкви, пока будет существовать, не может быть отторгнуто от неё».
Притязания папы в наибольшей степени задевали императора, ибо вся власть его во многом покоилась на верховных правах над церковными землями и на союзе с епископами, которых он назначал. Столкновение между Григорием VII и Генрихом IV было неизбежным, однако поводом к нему послужили не германские, а итальянские события. Миланцы, находившиеся в натянутых отношениях с папой, обратились к Генриху с просьбой дать им архиепископа. Император отправил к ним клирика Тидальда, выразив тем самым полное пренебрежение к запрещению светской инвеституры и не обратив внимания на то, что Григорий уже назначил на это место своего ставленника. Папа вышел из себя, разразился громовыми посланиями и поспешил отомстить вмешательством в германские дела. Жалобы саксонских епископов на произвол императора показали Григорию, что в Германии у него есть союзники. И он решил вступить в открытую борьбу. В начале 1076 года папа отправил к императору своих легатов и велел Генриху в ближайший пост явиться в Рим на собор, чтобы оправдаться в приписываемых ему преступлениях. В случае неповиновения папа грозил предать его апостольскому проклятью и отлучению от церкви. Генрих был несказанно оскорблён как самим письмом, так и его властным тоном. Требование папы было с негодованием отвергнуто. Между тем собравшийся в конце февраля большой и представительный собор епископов в Риме выразил Григорию однозначную и полную поддержку. После этого Григорий провозгласил Генриху анафему.
Отлучение императора от церкви стало потрясающим неслыханным событием и произвело огромное впечатление на современников. Генрих узнал о нём в Утрехте, где он праздновал Пасху. В раздражении он решил противопоставить папскому отлучению формальный акт о низложении Григория; по его требованию собор епископов в Павии объявил папу низложенным. Но Генриху хотелось, чтобы низложение было с такой же торжественностью провозглашено в Германии. Он велел немецким епископам съехаться на Троицу в Вормс, не сомневаясь, что дело будет легко доведено до конца. Но тут его ждало первое тяжёлое разочарование: к назначенному сроку собралось так мало епископов, что не было никакой возможности открыть собор. Генрих встревожился, велел отложить собор до Петрова дня и рассудил перенести его в Майнц. Он сам разослал епископам приглашения, написанные уже в форме просьбы, а не приказа. Папские легаты тем временем тоже разъезжали по стране и употребляли все средства к тому, чтобы склонить на сторону Григория немецких князей. Усилия их не остались тщетными. Могущественные герцоги Рудольф Швабский, Вельф Баварский и Бертольд Церингенский вошли в соглашение с архиепископом Зальцбургским, епископами Вюрцбургским и Пассаусским и уклонились от всяких сношений с императором. Ещё более успеха папская пропаганда имела в Саксонии — тамошние жители взялись за оружие, прогнали королевских сборщиков налогов, разорили имения его приверженцев и овладели императорскими замками.
Генрих с ужасом увидел, что власть ускользает из его рук. Измена присяге была освящена папой, вменена в обязанность, и прежние приверженцы покидали его. В июне на съезде в Майнце не было никого из южногерманских и саксонских князей, а среди тех, кто приехал, повинуясь зову императора, царила растерянность. Было ясно, что большинство из них скоро тоже его покинут. Тем временем князья и епископы папской партии съехались на съезд в Ульме и решили, что обстоятельства требуют избрания нового короля. Они разослали приглашения всем остальным князьям и епископам, призывая их 16 октября собраться в Трибуре «для восстановления мира в церкви и государстве». Огромное большинство приглашённых приехало в Трибур, и авторитет этого съезда был гораздо выше тех, какие удавалось собирать императору. Семь дней депутаты спорили о том, каким способом спасти государство от погибели. Генрих, находившийся в это время в Оппенгейме, на другом берегу Рейна, совершенно оробел. Он видел, что его покидают даже те люди, которых он осыпал милостями и считал своими верными приверженцами. Он совершенно пал духом, отбросил прежнее высокомерие и каждый день посылал в Трибур своих уполномоченных, обещая исправиться. После долгих дебатов было принято решение обратиться к папе с просьбой, чтобы в феврале следующего года он приехал в Аугсбург и лично разобрал дело Генриха; и потом, если в течение года с него не будет снято церковное проклятие, немедленно приступить к выборам нового государя. Генрих тем временем должен был жить в Шпайере частным человеком, без всяких почестей и в совершенном удалении от государственных дел.
Генрих принял все эти условия, сложил с себя императорские регалии и поселится в Шпайере. Однако опасаясь весьма вероятного торжества своих врагов на соборе в Аугсбурге, он решил не дожидаться папского суда, а самому ехать в Италию. В январе 1077 года он отправился в путь, не имея при себе никого кроме жены и одного немецкого дворянина, единственного сохранившего ему верность. В это самое время папа ехал в Германию на Аугсбургский съезд для суда над Генрихом; но тут узнал о внезапном прибытии императора в Италию и свернул с дороги в укреплённый замок Каноссу, принадлежавший тосканской маркграфине Матильде. Генрих также обратился к ней, прося о заступничестве перед папой. Григорий сначала отвергал все предложения императора и говорил, что дело должно решиться на предстоящем съезде. Наконец он уступил просьбам и согласился впустить Генриха в Каноссу. В покаянной власянице, босиком император вошёл в ворота окружённого тройной стеной замка. Ему дозволили пройти только во внутренний двор, но одному, без провожатых. Стояли жестокие морозы, но это не смягчило Григория. Он заставил Генриха трое суток подряд подолгу стоять у ворот замка, но каждый раз отказывался принимать его. Только на четвёртый день вместе с несколькими другими отлучёнными императора ввели в зал, где находился папа, окружённый кардиналами и друзьями. Генрих бросился на колени и, проливая слёзы, покаялся в грехах. Наконец Григорий поднял его, снял отлучение и допустил в церковь, где сам совершал литургию.
Это свидание, явившееся на первый взгляд великим унижением императорской власти, имело для Генриха благоприятные последствия. Немецкое национальное чувство было оскорблено поношением, которому подвергся в Каноссе их государь. К тому же отлучение с императора было снято, и он мог требовать от вассалов прежней покорности. Весной он вернулся в Германию. Отовсюду к Генриху съезжались епископы и князья, уверяя его в своей преданности. Началась упорная война с мятежниками. Она изобиловала многими трагическими поворотами, но была в общем успешна для императора. В марте 1081 года Генрих выступил походом в Италию. Вся Ломбардия, давно уже враждовавшая с Григорием, приняла его сторону. В Тоскане у него также нашлось много сторонников. Римляне поначалу оказали Григорию горячую поддержку, но потом, раздражённые его упорством и несговорчивостью, также покорились Генриху. В марте 1084 года император созвал собор духовных и светских сановников своего войска, который объявил Григория низложенным. Папой был провозглашён Климент III (1084–1100). Через десять дней он торжественно короновал Генриха императорской короной. Изгнанный из Рима Григорий скончался в мае 1085 года в Салерно.
Но до завершения конфликта было ещё очень далеко. По возвращении в Германию Генрих опять вступил в борьбу с мятежниками. Всякий порядок в стране нарушился; повсюду владычествовало беззаконие; буйные войска грабили, опустошали, резали, и никто не смел требовать от них дисциплины или уважения к закону. Не менее ожесточённая война шла в Италии, где приверженцы Григория избрали в папы Виктора III (1086–1087). Сторонники Генриха выступали вместе с Климентом. Оба папы предали друг друга взаимному отлучению, так что весь западный христианский мир оказался расколотым на два лагеря. После смерти Виктора враги императора провозгласили в 1088 году папой Урбана II (1088–1099). Это был достойный преемник Григория, полностью разделявший его идеи. Он немедленно предал проклятью и отлучению Генриха и Климента III. Через несколько лет Урбан с помощью норманнов вернул себе Рим. Климент бежал. Благодаря подготовке и организации первого крестового похода, авторитет Урбана поднялся очень высоко. Климент, напротив, потерял всякое значение и должен был удалиться в Равенну. Вплоть до самой своей смерти в 1099 году Урбан продолжал числить Генриха отлучённым от церкви. Избранный на его место папа Пасхалий II (1099–1118) также начал с того, что предал проклятью «немецкого короля, не перестающего раздирать хитон Христов» и воодушевлял сторонников на борьбу с ним. Через несколько лет папская партия сумела возмутить против престарелого императора его сына Генриха. В декабре 1104 года Генрих Младший бежал в Баварию и объявил, что не может иметь сношения с отцом, пока с него не будет снято церковное отлучение. Папа Пасхалий приветствовал возвращение принца в лоно церкви. В мае 1105 года на съезде в Нордгаузене он был провозглашён своими сторонниками королём. Баварцы и швабы немедленно восстали и поддержали нового правителя. В августе 1105 года император выступил против сына и встретился с ним в Франконии на реке Реген. Но когда он уже готов был отдать приказ о начале сражения, князья объявили ему, что не будут сражаться против молодого Генриха. Император стал умолять их по крайней мере не отказывать ему в помощи, однако они молча ушли из его шатра. Опасаясь, что его могут схватить, Генрих с небольшим отрядом бежал из своего стана в Майнц. Сын преследовал его. Увидев, что ему нет возможности выдержать осаду, старик поехал в Кёльн. Горожане готовы были поддержать его, и, чтобы избежать трудностей осады, молодой король решил прибегнуть к хитрости. Он договорился встретиться с отцом в Кобленце. Когда старый Генрих увидел сына, он упал перед ним на колени и заклинал его прекратить вражду. Молодой Генрих казался растроганным, сам встал перед отцом на колени и горячими речами убеждал его в своей невиновности. Он говорил, что готов немедленно сложить с себя власть, пусть только император примирится с папой. Генрих отвечал, что согласен на примирение с Пасхалием и что во всём покорится решению сына и князей. Тогда назначено было, что он приедет в Майнц на очередной съезд, и здесь решены будут все спорные вопросы. Генрих поверил сыну. Вдвоём они поехали в Майнц, дружески беседуя. Можно было подумать, что все разногласия между ними исчезли. В Бингене они провели вечер в задушевном разговоре. Наутро был пущен слух, что швабы и баварцы заняли Майнц и угрожают императору расправой. Под этим предлогом сын убедил Генриха отправиться в замок Бекельгейм и здесь подождать, пока он успокоит своих союзников. Но едва император с немногими спутниками оказался за стенами замка, стража заперла ворота и отказалась впустить внутрь его конвой. Так император стал пленником своего сына. Надзор за ним был поручен Гебгарду, епископу Шпейерскому, одному из его злейших врагов. Он заставил своего узника терпеть голод и жажду, подверг его насмешкам и угрозам. Генрих писал, что ему не позволяли даже брить бороду и умывать лицо. В декабре старика привезли в Ингельгейм, и здесь в присутствии князей он отрёкся от власти, объявил, что недостоин королевского сана, и передал сыну государство. Однако он наотрез отказался принести покаяние, которое требовали от него папские легаты. Его сын не имел духу настаивать на этом, так как видел, что многие князья растроганы до слёз унижением их старого монарха. Низложенного императора отправили обратно в Ингельгейм, а сын заступил его место. Спустя немного времени Генрих бежал на корабле в Кёльн. Горожане приветствовали его как законного короля. Он поехал в Люттих. Граждане Бонна, Кёльна, Юлиха и других рейнских городов немедленно взялись за оружие. Герцог Лотарингский нанёс у Визета на Маасе поражение молодому Генриху, который шёл захватить отца в Люттихе. Летом император переехал в Кёльн и стал готовиться к новой войне. В июле сын осадил его в этом городе, но был отражён мужественными защитниками. Вскоре после этой победы Генрих IV умер. Раздор его с церковью продолжался и после смерти. Епископ Люттихский похоронил императора с подобающими почестями. Но молодой Генрих заставил его выкопать гроб и перевезти его в Шпейер, где в течение пяти лет тело умершего лежало непогребённым в деревянном гробу в одной недостроенной и неосвящённой часовне. Только в 1111 году папа Пасхалий снял с мёртвого императора своё проклятье, и останки его наконец нашли последний покой в усыпальнице франконских герцогов.
Генрих стал императором Священной Римской империи в 1056 году в возрасте шести лет. Он находился у власти пятьдесят лет и испытал за это время такие потрясения и унижения, каких до него не переживал ни один немецкий король. Началом всему послужило саксонское восстание, с великим трудом усмирённое в 1075 году. Но избавившись от одного врага, Генрих тут же заимел себе другого, причём гораздо более грозного и опасного. Этим врагом стал римский папа Григорий VII (1073–1085). Едва заняв престол Святого Петра, он провозгласил идею бесконечного превосходства духовной власти над светской. Мысль эта уже давно носилась в воздухе, но никто до Григория не попытался сделать её краеугольным камнем всего мирового порядка, всех земных отношений. В изданном Григорием «Кратком своде прав и преимуществ римского первосвященника» о значении папской власти и её месте в христианском мире говорилось буквально следующее: «Сам Царь славы поставил апостола Петра, а стало быть и его наместника, главою царств мира. Папа так превосходит императора, как солнце превосходит луну, а потому власть апостольского трона много выше могущества королевского престола. Папа — наместник Божий, судом которого разбираются светские и духовные дела. Он связывает и разрешает, где хочет и кого хочет, так как даст Богу отчёт за все прегрешения людские… Церковь всюду, где есть верующие во Христа… ей подчиняются короли, князья и все светские владетели, равно как архиепископы, епископы и аббаты. Как глава римской церкви папа может низлагать и духовных, и светских сановников, недостойных, по его мнению, занимаемых ими санов…»