 Португалия постепенно упрочивала свои позиции на
африканском побережье, строя укрепленные поселения и плантации.
Португальские моряки пробирались вдоль африканского берега все дальше и
дальше к югу. Везде, где могли, они захватывали туземцев, положив тем
самым начало рабовладельческому промыслу. Так началась колонизация
черного континента. Стали отступать затаенные страхи перед сказочными
чудовищами и вымышленными опасностями, о которых говорили древние
предания.
Впрочем, по большей части португальцы ограничивались
торговлей в непосредственной близости от берега. Торговля внутри
материка находилась в руках еврейских купцов, добиравшихся с севера на
верблюдах через оазисы Сахары до самых отдаленных районов Африки. Об
этом свидетельствуют тщательно выполненные карты, составленные евреями
Майорки, откуда выходили лучшие картографы той эпохи. На этих картах, а
некоторые из них восходят к 1375 году, показаны Тимбукту, горы Атласа с
караванными тропами и помещено грубое изображение «властителя гвинейских
негров». В обмен на слоновую кость, эбеновое дерево, золото, шкуры и
рабов простодушным туземцам давали стеклянные шарики, зеркальца, ножи,
колокольчики, яркие ткани и т. д. В отдаленных, глубинных районах Африки
эти предметы служат «ходовым товаром» и поныне.
Большой интерес представляет сохранившийся отчет об
одном плавании к африканскому побережью, предпринятом в те годы. Этот
отчет венецианского авантюриста Альвизе Кадамосто (на венецианском
диалекте — Альвизе да Мосто) о путешествиях, совершенных на службе у
принца Генриха, и, возможно, первого из европейцев, увидевшего острова
Зеленого Мыса. Кадамосто родился в Венеции примерно в 1426 году. Он не
являлся профессиональным моряком, а был дворянином — торговцем и
искателем приключений. В 1445 году уехал на Кандию (Крит). Пять лет
спустя он стал «знатным лучником» на «большой галере» в Александрии, а
еще позднее служил на фламандской галере.
В 1454 году после того, как его отец был разорен
судебным процессом, Альвизе вместе со своим младшим братом Антонио
покинул Венецию, отправившись на поиски приключений и богатства. На пути
из Венеции во Фландрию их корабль был случайно задержан встречным
ветром вблизи мыса Сан-Висенти, откуда было недалеко до Рипузеры —
имения принца Генриха. Услышав, что у берега стоит итальянское судно,
принц послал туда своего секретаря с образцами африканских товаров.
Товары возбудили любопытство молодого Кадамосто, и он спросил, «не
разрешит ли господин плыть туда тому, кто пожелал бы этого». Когда же
ему сообщили, что его услуги охотно примут, и рассказали об условиях
службы — дележ привезенного груза и т. д., — он решился за свой счет
снарядить каравеллу и идти к африканскому берегу. «Я был молод, — писал
он, — мог прекрасно переносить трудности, страстно желал поглядеть на
мир и увидеть то, что еще не видал наш народ, а также рассчитывал
приобрести почести и богатство».
Галера Кадамосто направилась сначала к Мадейре и
Канарским остовам, а затем вдоль африканского побережья — причем
Кадамосто постоянно вел записи о ветрах, течениях, местах высадки и
встречах с местными жителями.
Его описания племен, которые он посетил, весьма
интересны и содержат много ценных сведений. По всему берегу близ мыса
Бланке велась весьма оживленная торговля рабами и отдавали «десять или
пятнадцать рабов за одну из таких (берберийских) лошадей, в зависимости
от ее качеств».
Арабы выменивали на людей также гранадский и тунисский шелк.
«В результате португальцы ежегодно увозили из Аргина тысячу рабов».
Кадамосто рассказывает и о жителях пустыни — туарегах, об их обычае закрывать свои лица и дает им такую характеристику:
«Лжецы, самые отъявленные в мире воры, очень
склонные к предательству… У них черные волосы, они их постоянно
смазывают рыбьим жиром, так что волосы имеют отвратительный запах, и это
считается изысканным… Чем длиннее у женщины груди, тем она считается
красивей, поэтому все женщины, чтобы их груди были длиннее, в возрасте
семнадцати-восемнадцати лет, когда груди приобретают форму, перевязывают
их веревкой, сильно оттягивая вниз. Таким способом груди вытягиваются, а
так как женщины каждый день часто дергают за веревку, они еще более
удлиняются, так что у многих они свешиваются до пупка. И та женщина, у
которой самые длинные груди, холит их и гордится ими как редчайшей
вещью».
Кадамосто рассказывает и о «немом торге» солью, который шел между купцами и чернокожими:
«…чернокожие оставляют кучи соли и скрываются, а
купцы кладут рядом с каждой кучей соли золото. Если обе стороны
довольны, чернокожие берут золото, а купцы — соль».
Кадамосто наблюдал также и применение одного
замечательного средства, которое с тех пор, как о нем рассказал
венецианец, было забыто почти на шесть столетий и вновь стало
применяться лишь в наши дни. Купцы в Мали, близ мыса Бланке, с его
помощью спасались от жары.
«В определенные сезоны, — пишет Кадамосто, — здесь
стоит необычайно сильная жара. От этого кровь загнивает, так что, если
бы не эта соль, они бы умирали. Средство, которым они пользуются,
заключается в следующем: они берут немного соли, растворяют ее в
кувшине, куда налито немного воды, и пьют этот напиток каждый день. Они
говорят, что в этом их спасенье».
Пройдя Зеленый Мыс, корабли Кадамосто достигли
страны негритянского племени джадофо. Торговля рабами тут процветала,
невольников продавали и арабам и португальцам. Обычаи населения
Кадамосто описал детально и увлекательно.
«Вы должны также знать, что в этих землях мужчины выполняют многие женские работы, вроде прядения, стирки и тому подобное».
Кадамосто высадился на берег и продал местному вождю несколько лошадей со сбруей, получив за это сотню рабов.
«Как только тот увидел меня, — пишет Кадамосто, —
он подарил мне молодую девушку, двенадцати или тринадцати лет, красивую,
хотя она и была чрезвычайно черна, и притом сказал, что он дает ее мне
для услужения в спальне. Я принял ее и отправил ее на свой корабль».
Затем венецианец рассказывает об одном случае, свидетельствующем о большом мастерстве в плавании, достигнутом неграми побережья.
Случилось так, что Кадамосто надо было послать
кого-то с сообщением на его корабль, стоявший на расстоянии трех миль от
берега, а море волновалось, дул сильный ветер, у берега были мели и
банки и очень мощное течение. Плыть вызвались двое. Один не смог
справиться с волнами и вернулся назад:
«…второй держался стойко, в течение часа боролся с
волнами у песчаной банки, наконец, переплыл ее, доставил сообщение на
корабль и возвратился с ответом. Это показалось мне удивительным, и я
пришел к убеждению, что, несомненно, эти прибрежные негры — лучшие
пловцы во всем мире».
В награду за услугу негр получил два грошовых слитка олова.
Путешествуя вдоль побережья, дружелюбно встреченный
туземцами, среди которых были и номинальные магометане, венецианец с
удивлением наблюдал и разные обычаи, и порядок аудиенций у царька, и
необычайные блюда, и пальмовое вино, и заклинателей змей, и отравленное
оружие. Венецианец любил ходить на базары, устраиваемые раз в две
недели, смешиваться с толпой и наблюдать, как там торгуются и ведут
обмен товарами — ибо деньги не употреблялись. Он рассказывает и о том,
как:
«…негры, и мужчины и женщины, подходили поглядеть
на меня, будто на чудо… Моя одежда удивляла их не меньше, чем белая
кожа… некоторые трогали меня за плечи и за руки и терли меня слюной,
чтобы узнать, не выкрашен ли я белой краской или это действительно мое
тело, и, убедившись, что это так, раскрывали от удивления рты».
Порой Кадамосто приглашал на борт своего корабля
негров: это было для него великое развлечение. Негры приходили в ужас от
арбалетов и от стрельбы из бомбарды. А когда он сказал им, что одним
выстрелом можно убить более ста человек, они были повержены в изумление и
заявили, что это «выдумка дьявола». Один моряк заиграл на волынке,
украшенной лентами, и они решили, что это запело на разные голоса живое
существо. А когда им показали, как устроена волынка, они остались при
убеждении, что:
«…ее соорудил бог своими собственными руками, так сладко она звучит и на столь разные голоса».
Корабельное оснащение было не доступно их пониманию,
и они считали, что нарисованные на носу корабля глаза — это реальные
глаза, которыми корабль способен видеть, когда он идет по воде. Этим
простодушным людям чудесной казалась даже горящая свеча: до сих пор они
знали лишь огонь костра. Кадамосто показал им, как делать свечи из
пчелиного воска, который они, выбрав мед, бросали. Когда Кадамосто зажег
сделанную им самим свечу, восхищение туземцев было безгранично.
Корабль Кадамосто продолжал свой путь, никогда не
упуская из виду берег. Встретились другие племена, враждебные и
жестокие, не признающие никакой власти. Описывая эти берега, Кадамосто
говорит:
«На каждом нашем корабле находились негры —
переводчики, привезенные из Португалии; они были когда-то проданы
сенегальскими вождями первому португальцу, попавшему в эту страну
негров. Эти рабы были обращены в христианство, хорошо знали испанский
язык, хозяева, вручая их нам, поставили условие, что в качестве платы за
труд каждого из них мы отдадим им одного из невольников, которых
привезем, и что если какой-нибудь из этих переводчиков доставит своему
хозяину четырех рабов, то хозяин должен отпустить его на свободу».
Однако когда один из этих переводчиков,
отправившийся на сушу за сбором сведений, был изрублен на куски
короткими мечами туземцев, Кадамосто пришел к выводу, что он слишком
углубился в эту враждебную страну, приказал поднять якоря и поспешно
направился южнее, к реке Гамбия.
Поднявшись по этой реке примерно на четыре мили,
корабли наткнулись на семнадцать челнов, в которых было 150 воинов, не
больше; они были очень хорошо сложены, чрезвычайно черны, все одеты в
белые бумажные рубашки: кое на ком были маленькие белые шапочки… по
обеим сторонам (шапочек) были белые крылья, а в середине перо. На носу
каждого челна стоял негр с круглым, вероятно, кожаным шитом на руке.
Негры сразу пошли в наступление, послали в корабли
тучи стрел, но огонь бомбард скоро перепугал их и внес в их ряды
замешательство. Затем:
«…моряки начали стрелять в них из арбалетов; первым
разрядил свой арбалет незаконный сын этого генуэзского дворянина
(Антоньотто Узодимаро, спутник Кадамосто по африканскому предприятию).
Он поразил неприятеля в грудь, и тот мгновенно упал мертвым в челн».
Хотя это сначала навело страх на туземцев и заставило их отступить, но скоро они возобновили атаку.
«Тем не менее, по милости Бога ни один христианин не был поражен»,
несмотря на то, что река наполнилась мертвыми и
умирающими нефами. В конце концов, переводчику удалось договориться,
чтобы один челн подошел на расстояние полета стрелы. И когда переводчик
спросил, почему было произведено нападение на корабли, последовал ответ:
«потому что они получили вести о нашем прибытии…
потому что им хорошо известно, что мы, христиане, едим человеческое мясо
и покупаем негров исключительно на съедение, и они не хотят нашей
дружбы ни на каких условиях и хотят перебить нас всех до одного».
И когда вскоре капитан захотел продвинуться выше по реке, команда решила, что с нее хватит,
«матросы в один голос закричали, что они не согласны на это и что они уже сделали в это плавание достаточно».
Командиры поняли, что вот-вот вспыхнет мятеж, и отказались от своих планов, ибо, как замечает Кадамосто, моряки были
И корабли
«пошли в обратный путь, держа курс на Зеленый Мыс и, во имя Бога, на Испанию».
На следующий год (1456) венецианец со своим
генуэзским спутником снова подготовил два судна, с тем, чтобы
отправиться и исследовать реку Гамбию дальше и продвинуться на юг вдоль
побережья. Принц Генрих одобрил это предприятие и даже дал от себя
полностью оснащенную каравеллу. На этот раз Кадамосто больше повезло в
его взаимоотношениях с туземцами, жившими на реке Гамбия, чем в первое
его плавание. Однако он нашел здесь мало золота, моряки жестоко страдали
от лихорадки, и, покинув Гамбию, корабли пошли к Риу-Гранди. За
исключением островов Зеленого Мыса Кадамосто не открыл никаких новых
земель, но и в это плавание он увидел и описал в своем отчете много
необычайного. Это был человек трезвого ума, и его записки напоминают
скорее дневники исследователей XIX века. Он был смел и любознателен, он
даже пробовал всякую незнакомую пищу, встречающуюся ему, от диковинных
птиц до черепах, от незнакомой рыбы до жареного слоновьего мяса. Он
описал и необычайные длинные туземные весла с круглыми лопастями, и
одежду туземцев, и татуировки у туземных женщин, и способы охоты на
слонов.
Он рассказал о бегемотах и гигантских летучих мышах и
о многих диковинках, которые ему довелось увидеть. Он даже хранил
соленую слоновью ногу и слоновье мясо, чтобы привезти это на родину. Эти
вещи
«я преподнес позднее в Испании господину дон
Henrich (sic), который принял их как чудесный подарок, — это был первый
дар, полученный им из страны, открытой благодаря его энергии».
Наконец, когда корабли достигли земель, где
население уже не понимало негров-переводчиков, и те тоже не могли понять
туземцев, Кадамосто решил остановиться, повернул обратно и добрался до
Португалии без особых дальнейших приключений.
К своему отчету Кадамосто приложил краткий рассказ о
путешествии, которое совершил в Африку его португальский друг; имя
этого человека не названо, оно неизвестно и по другим источникам. Этот
молодой человек плавал вместе с Перу ди Синтра вдоль побережья до
Сьерра-Леоне и, возвратившись на родину, поведал о своих приключениях
Кадамосто. Венецианец записал наблюдения своего друга — они касались
виденных людей и их обычаев; упоминаются, между прочим,
«знаки, нанесенные на лица и тела раскаленным железом».
«У этих людей уши все в дырах, в них они носят
много маленьких золотых колец, рядами, один к одному, нижняя часть носа у
них проколота посредине (через носовую перегородку) и в ней продето
золотое кольцо, точно таким же образом, как продевают кольца нашим
буйволам, а когда они хотят есть, то кольцо они отодвигают в сторону».
Путешественник рассказал, что около Сьерра-Леоне
люди нагие, что когда трое из них пришли на борт каравеллы,
португальский капитан схватил одного и задержал.
«Он сделал это, повинуясь его величеству королю».
Согласно приказу, капитаны должны были «силой или убеждением увезти негра»
из любой страны, население которой говорит на языке, незнакомом
переводчикам. Несчастный посетитель каравеллы был увезен в Португалию и
представлен королю, который принял все меры к тому, чтобы отыскать
человека, понимающего язык невольника.
Наконец, негритянка, рабыня одного лиссабонца, тоже
привезенная из далекой страны, поняла его, но лишь тогда, когда он
заговорил не на своем родном языке, а на другом, известном и ему и ей.
«Что сказал этот негр королю через эту женщину, я
не знаю, знаю лишь, что он, среди всего прочего, имеющегося на его
родине, назвал живых единорогов».
Король, продержав его несколько месяцев и многое
показав ему в своем королевстве, дал ему одежду и весьма милостиво
отправил на каравелле на родину.
Таким образом, рассказ кончается счастливо.
Кадамосто уехал из Португалии в 1463 году, спустя три года после смерти
принца Генриха. Есть основания полагать, что дальнейшая его жизнь
сложилась благополучно.
Дом, где он родился, до сих пор стоит на Большом
канале в Венеции, около моста Риальто. На доме есть доска с надписью,
которая гласит:
«Здесь родился Альвизе да Када Мосто. Он открыл острова Зеленого Мыса. Он показал португальцам путь в Индию».
|
