Эту главу мы должны по справедливости посвятить двум мореплавателям самому Витусу Берингу и Алексею Ильичу Чирикову, тем более что великие экспедиции, в которых они приняли участие, проводились ими совместно, в одно и то же время, в рамках одного замысла. Однако столь различны и характеры их, и помыслы, и, как результат, судьбы обоих соратников, что каждому из них стоит посвятить отдельную главу.

Эпохальное географическое предприятие, осуществленное русскими людьми — мореплавателями и учеными — в начале XVIII века, известное в свое время под названием Великой Северной экспедиции, навсегда прославило имена его участников и руководителей. Предприятие фактически представляло собой две действовавшие одновременно самостоятельные экспедиции. Одной из них была собственно Северная экспедиция, отряды которой занимались изучением северного побережья страны, другой — Вторая Камчатская экспедиция, отряды которой открыли морской путь из Охотска в Корею и Японию, завершили открытие всех Курильских островов, исследовали Камчатку, открыли Командорские острова, Алеутский архипелаг и северо-западное побережье Америки.

Начальником экспедиции Петр I назначил В. И. Беринга, а его вторым помощником А. И Чирикова.

Капитан-командор Витус Ионссен Беринг (Иван Иванович, как называли его моряки), уроженец датского города Виборг, провел юность в океанских плаваниях на кораблях Ост-Индской компании. Службу в русском флоте он начал двадцатичетырехлетним унтер-лейтенантом в 1704 году. Беринг участвовал в Азовском походе Петра I, в победных баталиях на Балтике, был на хорошем счету за отличное знание морского дела, исполнительность и честность. Не раз в течение долгой Северной войны Беринг выполнял специальные поручения Петра (например, провел из Копенгагена в Кронштадт корабль «Перл», а из Белого моря в Ревель вокруг Скандинавии — корабль «Селафаил»). В начале 1724 года Беринг вышел в отставку, но уже в конце года по специальному указанию Петра I вновь был принят на флот.

Экспедиция продолжалась пять лет, но морской поход в поисках пролива длился всего полтора месяца; остальное время заняли подготовительные мероприятия: строительство кораблей, заготовка провианта и строительных материалов, путешествие из Петербурга на Камчатку и обратно.

Выйдя 13 июля 1728 года из Нижне-Камчатска на боте^[9] «Св. архангел Гавриил», построенном участниками экспедиции, Беринг взял курс на север через море, названное впоследствии Беринговым. 29 июля бот прошел устье Анадыря, на следующий день он достиг бухты, которую моряки назвали заливом Креста, а еще через пять суток бросил якорь на рейде бухты Преображения. Там экспедиция пополнила запас пресной воды. Продолжая затем плавание к северу вдоль материка, 10 августа Беринг открыл новый остров и назвал его островом Лаврентия. Спустя еще сутки бот благополучно обогнул Чукотский нос и вошел в Чукотское море. В хорошую погоду с корабля, находящегося у мыса Дежнева, можно видеть противоположный берег — вершины гор на американском материке; однако на этот раз туман не позволил участникам экспедиции убедиться в том, что они достигли пролива и даже проникли к северу от него.

13 августа 1728 года, когда бот Первой Камчатской экспедиции достиг 65°30 северной широты, то есть фактически прошел пролив между материками и находился уже в Чукотском море, о чем моряки не знали, Беринг усомнился в целесообразности дальнейшего пути на север и решил повернуть обратно к Камчатке. Чириков предлагал придерживаться видимости земли и дойти до устья Колымы, но Беринг отверг предложение лейтенанта, и та же самая неудача постигла экспедицию на обратном пути: снова туман помешал морякам увидеть противоположный берег пролива.

20 августа участники экспедиции открыли в проливе остров и дали ему название острова Диомида.^[10] 2 сентября 1728 года бот вернулся на Камчатку. Оттуда, после зимовки, экспедиция снова вышла в море на восток на поиски земли, о которой моряки слышали от жителей Камчатки, однако из-за встречного ветра и тумана вынуждена была изменить курс на обратный, обогнуть Камчатку и пойти в Охотск.

Результаты Первой Камчатской экспедиции были не столько в том, что она фактически открыла, сколько в том, что наметила на будущее. По возвращении в 1730 году в Петербург Беринг представил Адмиралтейств-коллегий проект организации новой экспедиции, в котором повторил предложение Салтыкова и Соймонова о сквозном плавании через льды на восток.

Через два с половиной года проект был одобрен, однако окончательный план экспедиции существенно отличался от проекта, предложенного Берингом.

План Адмиралтейств-коллегий поручал экспедиции не только найти морской путь из Камчатки в Америку, из Охотска в Японию, из Оби в Лену, но определить и нанести на карту государственные границы на севере и северо-востоке России — от Белого моря до Японского. Сенат разрешил построить десять-двенадцать кораблей, предписал Академии наук включить в состав экспедиции своих представителей, предложил Адмиралтейств-коллегий назначить командирами экспедиционных отрядов лучших офицеров, вышедших из Морской Академии, и объявил экспедицию секретной.

28 декабря 1732 года по специальному указу, подтверждавшему, что «действительно к славе Российской империи отправлена быть может», новая экспедиция начала свое существование. Руководство экспедицией было вновь поручено В. И. Берингу и А. И. Чирикову.

В момент ее организации Великая Северная экспедиция состояла из трех групп. В первую группу входили так называемые северные отряды, занимавшиеся составлением описи побережий Белого моря и Ледовитого океана; таких отрядов было четыре. Вторая группа возглавлялась членами Академии наук Гмелиным и Миллером и имела своих представителей на кораблях обоих отрядов Второй Камчатской экспедиции, на Камчатке, в Охотске, Якутске.

Наконец, третья группа, получившая самостоятельное значение и название Второй Камчатской экспедиции, состояла из двух отрядов — северного и южного тихоокеанских. Первым из них непосредственно командовали Беринг и Чириков. Северный отряд имел задание найти путь через океан к северо-западному побережью американского материка, южный отряд должен был найти морской путь из Охотска в Японию.

Деятельность сотрудников академического отряда, как называлась группа ученых, прикомандированных к экспедициям, и особенно молодых русских исследователей, студентов Московской навигацкой школы, впоследствии действительных членов Академии наук, С. Крашенинникова и А. Красильникова, научных сотрудников экспедиции Ф. Попова, А. Третьякова, Л. Иванова, А Горланова, рудознатцев (геологов) Д. Одинцова, 3. Медведева и других, принесла огромную пользу науке. Однако даже в тех местах, где не сумели побывать представители академического отряда, научные наблюдения вели моряки отрядов, занимавшихся описанием побережий Северного морского пути.

* * *

Вторая Камчатская экспедиция, которой были поручены поиски северо-западного побережья Америки, четыре года добиралась от Петербурга до Охотска через сибирское бездорожье и таежные дебри. Еще четыре года ушли на строительство экспедиционных кораблей-пакетботов, годных для плавания по океану. На плечи моряков легли мучительные переходы из Якутска в Охотск через тайгу с провиантом и материалами для экспедиции, отковка корабельных частей, выварка смолы и соли, сплав по реке Охоте бревен для постройки бараков и пакетботов. Но более всего осложняли подготовку похода непрестанные недоразумения с местными якутскими и охотскими властями, всячески препятствовавшими экспедиции. В результате моряки отправились в плавание с негодным провиантом: попорченной солониной и прогорклыми сухарями.

Деятельность Беринга в этот период, как начальника, вызывала и нарекания моряков и недовольство Адмиралтейств-коллегий. Дошло до того, что Чирикову официально было поручено разбирательство жалоб на Беринга, — такое количество их накопилось за годы пребывания экспедиции в Якутске и в Охотске.

Трагедия Беринга была не в том, что он шел на поводу у обстоятельств, а в том, что неизменно подчинялся только тем из них, которые противоречили здравому смыслу.

В этом моряки окончательно убедились на совещании офицеров обоих кораблей северного тихоокеанского отряда экспедиции перед походом к Америке. Совещание проходило 4 мая 1741 года в каюте капитан-командора Беринга на рейде Петропавловской гавани.

Несмотря на то, что Адмиралтейств-коллегия и Сенат совершенно точно указали курс от Камчатки через океан к Америке, Беринг вынес на обсуждение подчиненных выбор курса. Подбил капитан-командора на это Людовик Делиль де ла Кройер — невежественный пройдоха, авантюрист, попавший в экспедицию по протекции своих братьев.

Развернув перед участниками совещания карту Восточного океана, на которой к югу от Камчатки была нанесена некая фантастическая «Земля Гамы», Делиль настойчиво уговаривал моряков отправиться прежде всего на поиски этой земли, соблазняя их ее кладами и сокровищами.

Чириков тут же высмеял доводы Делиля и предупредил участников совещания, что поиски земли, существование которой никто не сумел подтвердить в течение ста лет (то есть с тех пор, как была пущена в ход легенда о ней), будут напрасной тратой благоприятного навигационного времени. По мнению Чирикова, экспедиция была обязана следовать курсом, предписанным инструкцией, — на северо-восток в пределах 50–65° северной широты, пока не найдет северо-западного берега американского материка.

Правота Чирикова была несомненна. Экспедиция не могла терять ни одного дня благоприятной погоды. Тем не менее, Беринг снова, как и в предыдущую экспедицию, не внял предупреждению своего товарища. Сославшись на формальное указание Адмиралтейств-коллегий, «чтобы в вояж сперва шли по предложению и мнению профессора Делиля», капитан-командор высказался за поход на юг, до 46° северной широты.

Пример с выбором курса — доказательство того, насколько правильнее Чириков и офицеры пакетбота «Св. апостол Павел» понимали задачи экспедиции, чем Беринг и те участники совещания, кто заодно с капитан-командором и Делилем проголосовали за поиски «Земли Гамы».

Экспедиция направилась из Петропавловска не прямым курсом на восток и потеряла три недели драгоценного летнего времени на бесплодные поиски «острова сокровищ» Это пагубно отразилось на всех, кто находился на борту флагманского корабля.

Уже на следующий день после выхода из Авачинской губы Чириков обратил внимание на то, что флагманский корабль неизменно держит курс южнее избранного на совещании, и сигналом известил Беринга о необходимости переговоров. Только через два часа капитан-командор привел свой пакетбот, находившийся с наветренной стороны, к «Св. апостолу Павлу» на расстояние голоса.

Чириков тотчас предупредил Беринга:

Дальнейшее показало, что Чириков не зря советовал Берингу держаться как можно ближе.

На исходе третьей недели плавания к югу от Камчатки все участники экспедиции убедились в том, что «Земля Гамы» — вымысел. Только тогда капитан-командор приказал «переменить курс и держать по правому компасу на румб остен-норден». Чириков, не раз предлагавший такой курс, немедленно согласился и повторил маневр флагманского корабля. С опозданием на три недели оба пакетбота пошли через океан тем курсом, который был указан в инструкции Адмиралтейств-коллегий, — на восток.

Прошла еще неделя. Пал туман, и корабли потеряли друг друга.

Чириков предпринял все для того, чтобы найти флагманский корабль. В течение суток он вел свой пакетбот переменными курсами в районе 49° северной широты, надеясь встретиться с Берингом. Никто из спутников Чирикова и не предполагал, что капитан-командор вторично изберет роковой курс к «Земле Гамы».

Потеряв более суток на бесплодные поиски Беринга, Чириков принял решение продолжать поход самостоятельно.

А тем временем Беринг, едва рассеялся туман, опять избрал курс к 46° северной широты. Формально — для поисков «Св. апостола Павла», на самом же деле для того, чтобы снова попытаться отыскать «остров сокровищ», так как никаких оснований предполагать, что Чириков вторично поведет свой корабль на юг, у Беринга не было. Тем не менее, он вопреки здравому смыслу, вопреки мнению спутников предпочел искать Чирикова не на востоке, а на юге. Эта очередная ошибка повлекла за собой немало других, ставших роковыми для Беринга.

Вначале все благоприятствовало походу флагманского корабля на восток. 16 июля на широте 58°14 моряки «Св. апостола Петра» увидели снежный хребет величественной вершины горы Ильи (одной из самых высоких в Северной Америке). Вечером 18 июля пакетбот был уже возле берега.

20 июля Беринг привел свой корабль на рейд острова, названного им в честь Ильина дня островом св. Илии (ныне остров Каяк), но тут же заторопился в обратный путь и после десяти часов стоянки на рейде на рассвете 21 июля приказал сняться с якоря, узнав, что из ста бочек пресной водой налиты семьдесят. Беринг повел пакетбот вдоль американского материка, но не на север, где, несомненно, мог встретиться с Чириковым, а на юго-запад, что опять-таки противоречило инструкции после дополнений, внесенных в нее Чириковым и принятых Адмиралтейств-коллегией.

Непогоды, захватившие пакетбот еще у Алеутских островов, вынудили моряков сократить стоянку и уйти в океан. Два месяца корабль носило по океану по воле ветров. Недостаток пресной воды, однообразная пища — солонина и тухлая рыба — сделали свое дело: на корабле началась цинга. Двенадцать человек скончались в тяжелых мучениях, тридцать четыре человека лежали без надежды на выздоровление. На исходе был даже запас протухшей воды и прогорклых сухарей.

На третий месяц непрерывных бедствий флагманский пакетбот приблизился к безлюдному острову, ошибочно принятому моряками за Камчатку, и стал возле него на якорь. Однако место, избранное для якорной стоянки, оказалось ненадежным. Во время шторма волны сорвали пакетбот с якоря и перебросили через рифы в лагуну, откуда выхода в море для корабля не было, а впоследствии выбросили на берег острова. На этом острове 8 декабря 1741 года после долгих и мучительных страданий капитан-командор Беринг закончил свой жизненный путь.

Таков был конец Беринга, заплатившего жизнью за роковую ошибку, допущенную им на совещании в Петропавловской гавани.

Трагична и, тем не менее, величественна фигура Беринга, несмотря на все ошибки, им допущенные. Названия на географических картах, навсегда сохранившие в истории его имя — Берингово море, Берингов пролив, остров Беринга и другие, не только напоминают о тернистом пути мореплавателя XVIII века, сопровождавшемся ошибками и заблуждениями, свойственными людям того времени, но и утверждают навечно славу русских исследователей, прошедших до победного конца этот тернистый путь во имя познания истины.