 Джордж Ноэл Гордон Байрон
(1788–1824) с младенчества был хром. Сначала по этой причине предпочитал
одиночество. Узнал, что падший ангел света Люцифер, свергнутый с небес на
землю, повредил ногу, счёл себя тоже отмеченным печатью проклятья свыше. И стал
бунтарём.
Он происходил из знатного
обедневшего рода. Детство провёл в городе Абердине (Шотландия). Унаследовал от
двоюродного деда титул лорда и поместье. После закрытой аристократической
школы, где начал сочинять стихи, учился в Кембриджском университете. Окончив
его, путешествовал по Ближнему Востоку и Южной Европе. Вернулся в Англию
анархистом, сторонником освобождения народов и человеческой личности — вплоть
до восстания против Бога. Свои чувства и мысли воплотил в поэмах «Гяур»,
«Паломничество Чайльд Гарольда», «Лара», «Корсар», «Осада Коринфа»… Создал
образ бунтаря, разочарованного в цивилизации и буржуазных ценностях.
В 1809 году в сатире на
английских бардов и шотландских обывателей он признавался, словно умудрённый
опытом старец, а не молодой человек чуть за двадцать лет:
Я зачерствел… теперь не
тот уж я,
Бесследно юность канула
моя;
Я научился думать
справедливо
И говорить хоть резко, но
правдиво…
Сатира получилась слишком
резкой, а потому не всегда справедливой. Он постарался скупить как можно больше
экземпляров этой книги, предваряя которую, высказал верную мысль: «Злоупотребление
талантом для низких целей заслуживает самого решительного порицания».
Некоторые его чудачества
граничили с безрассудством. Бросив вызов судьбе, рискуя жизнью, в 1810 году он
в одиночестве переплыл пролив Дарданеллы. По тем временам это был рекордный
заплыв. Он доказывал свою физическую полноценность самому себе.
Как член палаты лордов
Байрон выступил в поддержку луддитов, протестовавших против внедрения машин в
производство и безработицы. В Швейцарии написал героические поэмы «Манфред»,
«Каин». Но был он героем не только на словах. В Италии присоединился к
национально-освободительному движению карбонариев. Когда заговор был раскрыт,
переехал в Грецию. Создал сатирическую поэму «Бронзовый век» и эпический роман
в стихах «Дон Жуан» (оставшийся незаконченным).
В Греции он активно
участвовал в борьбе против турецкого владычества. Посмертно он был удостоен
высокой почести: тело его перевезли в Англию и похоронили в Вестминстерском
аббатстве, где находятся могилы великих деятелей культуры.
Творчество и образ Байрона
воздействовали на современников и последующее поколение. Вошло в обиход понятие
«байронизм». Однако подражали частенько недостаткам поэта, не осмыслив его
достоинств. А по мнению писателя Гилберта Честертона, «Байрон и байронизм были
куда лучше, чем нам кажется. Прежде всего, мы ошибаемся, когда зовём Байрона
пессимистом. Правда, он и сам так думал, но мало-мальски знакомый с Байроном
критик знает, что, пожалуй, никто из умных людей не ошибался так на свой счёт,
как он…
Вряд ли можно серьёзно
считать, что байроническая страсть к пустынным местам и диким силам природы
говорит о скепсисе и упадке духа. Если человек гуляет один на берегу бушующего
моря, если он любит горы, ветер и печаль диких мест, мы можем с уверенностью
сказать, что он очень молод и очень счастлив».
Парадоксально: Байрон не
был байронистом (как не был дарвинистом Дарвин, марксистом — Маркс). Подлинный
гений не укладывается в прокрустово ложе узкого направления. Байрон не часто
бродил средь суровых скал и наслаждался гордым одиночеством в пустыне. В одном
из писем он утверждал, что великие творения архитектуры «не уступают по красоте
ни Монблану, ни Этне, да, пожалуй, и превосходят их, будучи непосредственными
воплощениями ума… они заключают в себе некие свойства самой жизни, неведомые
неодушевлённой природе, если, конечно, не принять систему Спинозы, согласно
которой мир есть божество».
Или такой пассаж: «Но
уберите пирамиды — и что останется от пустыни?» Как творцу культуры поэту
близки и дороги великие создания людей. Вот пример «небайронизма» Джорджа Ноэля
Гордона:
В полночь месяц чуть
колышет
Воды в глубине;
Лоно моря еле дышит,
Как дитя во сне.
Так душа, полна мечтою,
Чутко дышит красотою;
Нежно в ней растёт прибой,
Зачарованный тобой.
Спору нет, огромное
значение имеет искусство переводчика (в данном случае — Константина Бальмонта).
Но и без того очевидно, что гениальный поэт создаёт многообразный,
одухотворённый сильными чувствами и неожиданными мыслями воображаемый мир. И
мир этот должен просветлять человечную душу. «По моему убеждению, — писал
Байрон, — нет выше поэзии, чем поэзия, проникнутая этическим началом; как нет
на земле ничего достойнее правды, в основе которой лежат высокие нравственные
принципы».
И ещё: «Если смысл поэзии
сведётся ко лжи, останется только швырнуть такую поэзию собакам или изгнать её
за пределы республики, как это сделал бы Платон. Лишь тот, кто способен внести
в поэзию правду и осмысленность, является „поэтом" в истинном значении этого
слова, „создателем", „творцом", — разведанные понятия означают „лгун",
„притворщик", „выдумщик"? Человек способен на большее». По его словам, «в наши
дни стало модным превозносить то, что зовётся „воображением" и „фантазией" и,
по сути, является даром вполне заурядным; любой ирландский крестьянин, хлебнув
немного виски, сочинит и нафантазирует вам куда больше, чем какой-нибудь
современный поэт».
Он стремился к правде,
искренности, осмысленности, а салонный «байронизм» быстро выродился в нечто
прямо противоположное. В этом, конечно, не вина поэта, а беда общества.
…Далеко не всё в этом мире
устраивало поэта. И он не только возмущается — мужественно вступает в ряды
борцов за свободу. Если восстание против несовершенства Мира обречено на
провал, то остаётся бунт личности, отстаивающей своё достоинство, духовную свободу,
право на бунт. А ещё присутствует сознание непостижимости бытия. Оно даёт
надежду на то, что все наши труды и страдания не напрасны, и есть скрытый смысл
в этом мире и в нашем скоротечном существовании:
Меж двух миров, на грани
смутной тайны
Мерцает жизни странная
звезда.
Как наши знанья бедны и
случайны!
Как многое сокрыто
навсегда!
Но, пожалуй, самые
знаменитые бунтовщики-анархисты были в России: Бакунин и Кропоткин. | 
