 Приблизительно в 1760 году
в монастыре святого Бенедикта, возле городка Картаджироне, появился юный
Джузеппе — коренастый, широколицый, с крупными блестящими глазами. Он сбежал из
семинарии святого Роха и по настоянию отца по фамилии Бальзамо, торговца
тканями в Палермо, был помещён в монастырь.
Он прислуживал в подвале,
где один из монахов готовил целебные снадобья и заодно проводил алхимические
таинства, пытаясь раскрыть тайну превращения простых металлов в золото. Через
пару лет Джузеппе покинул монастырь, прихватив золото, которое хранилось у его
учителя. После нескольких лет скитаний он вернулся в Палермо. Оставались у него
шёлковый камзол и туфли с серебряными застёжками — экипировка, необходимая для
того, кто не привык добывать деньги честным трудом.
Поселился он недалеко от
родимого дома. Посещая мать, оставлял ей одну-две золотые монеты, громко
рассказывая о своих успехах в излечении безнадёжных больных. Он хотел, чтобы о
его способностях знало как можно больше людей. Но Джузеппе Бальзамо в Палермо
знали многие, а потому в его таланты не верили.
Он познакомился с золотых
дел мастером Морано — глупым и жадным, убедив его, что за городской башней
скрыт клад. Стерегут сокровища исчадия ада. Но есть заклятье, против которого
они бессильны. Необходимо не менее шестидесяти унций золота, чтобы умилостивить
их.
В полночь Морано вышел за
южные ворота. От скалы отделилась фигура в плаще. У ювелира подкосились ноги.
Плащ взметнулся, как крылья огромной птицы, и возник Бальзамо. Глаза его
сверкали. Откуда-то свыше — о чудо! — зазвучал нежный голос, а Бальзамо стоял,
не раскрывая рта. Голос вещал о могущественных демонах.
Морано узрел их,
выползающих из расселин скал. Он грохнулся лицом вниз. Нечистая сила насела на
него, замотала плащом, вырвала мешочек с золотом и глумилась над бедным Морано,
волоча по камням и пиная копытами…
Его мешочек с золотом
пропал, да и Бальзамо тоже. Зато появился в Мессине молодой и богатый граф
Калиостро, смахивающий на пропавшего (родная тётка Бальзамо носила фамилию
Калиостро). Новоявленный граф рассказывал о тайных знаниях Востока, ибо был воспитан
мудрецом и ясновидцем Муфти Салагаимом, открывшим ему пути в мир духов. Его
вторым наставником стал тысячелетний маг армянин Алтатос. Они совершили
путешествие в Мемфис и Каир, общаясь с египетскими жрецами.
Вера в знания была велика.
Век Просвещения! Мало кто сомневался в необычайных возможностях алхимии, в
умении укрощать духов природы магическими формулами, в ясновидение,
заколдованные клады. Граф соблазнил хорошенькую служанку Лоренцу Филичиано.
Порой не гнушался маг и алхимик подделкой деловых бумаг, рекомендательных
писем, векселей. А чтобы не искушать судьбу, в одно прекрасное утро он исчез из
Рима вместе с Лоренцей. Они материализовались в Венеции, проделали несколько
сеансов магии, реализовали парочку фальшивых векселей и пропали.
Через некоторое время в
Мадрид вошли два пилигрима граф и графиня Феникс. Они торговали священными
каменными скарабеями, эликсирами любви, бальзамами и мазями, возвращающими
молодость. И столь бесценные снадобья — за ничтожную цену. По совету
Феникса-Калиостро один отменно усатый и носатый гранд купил у ювелира россыпь
мелких рубинов, топазов, изумрудов. Маг и чудодей согласился вырастить их до
необычайных размеров. Но вдруг неведомая сила вырвала графа-алхимика из
Испании, забросив его вместе с графиней неведомо куда. И остался гранд с носом,
хотя и без драгоценностей.
В начале августа 1771 года
в Лондоне объявились Бальзамо с Лоренцей. Дабы улучшить своё финансовое
положение, он назначил деловое свидание достопочтенному клерку в своей
квартире. В назначенный срок застал клерк одну лишь хозяйку. Она извинилась за
отсутствие супруга, срочно отбывшего в Ливерпуль, а также за то, что принимает
гостя, едва прикрыв свою наготу халатом. Опешивший клерк не знал, что
предпринять в столь интимной диспозиции.
Вдруг распахнулась дверь,
и возник Бальзамо в сопровождении мрачного субъекта. Извергая смесь итальянских
слов с английскими ругательствами, хозяин вытащил клинок и, дико выкатив глаза,
рвался к обомлевшему клерку, а мрачный субъект старался предотвратить убийство.
Сцена ревности завершилась по-деловому: субъект предложил клерку выплатить
пятьдесят гиней за покушение на честь невинной супруги Бальзамо. Клерк имел с
собой только сорок гиней. Оскорблённый супруг с презрением забрал их.
Добытой суммы хватило
только на то, чтобы рассчитаться лишь с немногими кредиторами. Бальзамо угодил
в тюрьму. Лоренца нашла приют в доме знатного англичанина. По её просьбе он
выкупил Бальзамо из темницы. И вскоре в Париже возникли граф и графиня Феникс.
Он продал банкиру, потерявшему способность наслаждаться женщинами, эликсир
молодости. Под действием снадобья банкир на два дня обрёл необычайную прыть,
правда, вызванную активностью живота, а не иного органа, а на третьи сутки едва
не отдал богу душу.
А чета Фениксов
перебралась в Испанию, побывала на Мальте и объявилась в Лондоне, где вошли в
моду лото и лотереи. Тут и возник слух, что появился Некто, способный вычислить
выигрышные номера лотерей. Мистер Скотт и мисс Фрей, в благородном стремлении
умножить свои состояния, отыскали этого Некто, щеголявшего в алом тюрбане,
выведав у него — за немалую мзду — предстоящие счастливые номера. В беседе
Некто проговорился, что умеет выращивать драгоценные камни. Мисс упросила его
взять для выращивания её бриллианты…
В Брюсселе вскоре вынырнул
Некто, оказавшийся вновь графом Калиостро. Он прошёл обряд посвящения в вольные
каменщики — масоны. На третье собрание явился в ярко-синем восточном халате,
расшитом красными иероглифами; на голове красовалась алая повязка с
ниспадающими концами из золотой парчи. Через плечо была переброшена изумрудная
лента с изображениями чёрных скарабеев. По мановению руки мага из складок его
плаща стали высовываться мерзкие рожи. Запахло гарью и серой. Граф, держа
рыцарский меч за остриё наподобие креста, возглашал:
— Я великий Кофта, ученик
Илии и Еноха, основателей египетского масонства. Незримо витают здесь мои
служебные духи Ассоратон и Пантоссафатон. И ты, могучий Итуриель, приветствую
тебя! Посвящённым в таинство египетской магии открывается путь бессмертия. Пять
тысяч пятьсот пятьдесят семь лет продолжается жизнь моя, с той самой поры,
когда воды всемирного потопа очистили землю от нечестивых. Духи зла бессильны
предо мной. Вас научу я достигать совершенства и властвовать над своими
страстями, ибо только так можно подчинить себе духов природы!..
Так началась ловля душ (а
заодно и средств) Великим Кофтой. Он говорил о таинствах каббалы; о сочетаниях
мистического треугольника, креста и круга, дающих власть над духами; о
вызывании мёртвых и превращениях людей в животных; о достижении высшего
совершенства — физического и морального — после сорокадневного поста, начиная с
майского полнолуния: постепенно сползёт кожа, обновятся зубы и волосы… Чем
больше вещал он о небывалом, тем безоглядней верили ему. Сказывалась вечная
мечта людей о сверхъестественном. Родилось тайное мистическое общество,
родственное иллюминатам и розенкрейцерам, с пророком — Великим Кофтой.
Калиостро продвигался на
восток, где в гигантской империи глухие леса кишели медведями, лешими,
ведьмами, оборотнями; где высшие сановники обладали несметными богатствами, а
царствовала просвещённая царица Екатерина II. В Митаве Великий Кофта — по
документам испанский офицер — представил градоправителю фон дер Хевену
рекомендательные письма и получил доступ в высшее общество. Он ошеломил своими
пылкими речами курляндцев. На правах гроссмейстера ордена основал масонскую
ложу, в которую был открыт доступ женщинам. Среди его восторженных
последователей оказались графиня Кейзерлинг, графиня фон дер Рекке, урождённая
Медем… Последняя стала и первой отступницей.
Вступительные взносы
позволили пышно обставить собрания ложи и личную жизнь гроссмейстера. Немалый
успех имели его сеансы магии. Шестилетний мальчик, повинуясь воле мага и
каббалистическим знакам, рассказывал о событиях, происходящих вдали от Митавы.
Однажды мальчику явился светлый ангел, пожелавший открыть тайну клада,
спрятанного в имении Медемов. Появились и демоны зла, Калиостро вынужден был
вступить с ними в бой, рассекая воздух шпагой и яростно восклицая: «Гелион!
Мелион! Тетраграмматион!» Демоны сгинули.
Кладом всерьёз
заинтересовался граф Медем. Судя по рассказам крестьян, в его владениях некогда
трудился кузнец-чародей в золотой кузнице: да скрылся он под землю с грудами
золота. Страшными заклятьями сковал Великий Кофта демонов. Требовалось ждать
ещё тринадцать дней, после которых пропадут чары Зороастра. Над кладом в
полночь расцветут и вспыхнут сотнями огоньков цветы неопалимой купины…
До исчезновения колдовских
чар оставалось четыре дня. Граф Медем готов был овладеть кладом. И вдруг
Великий Кофта исчез. Его спешно затребовали в Санкт-Петербург. Видно, демоны
возопили о помощи и были услышаны в Санкт-Петербурге, где неведомый чиновник
настрочил указ, превозмогающий заклятья каббалы и со страшной силой увлёкший
Великого Кофту прочь от Митавы.
В столицу увёз граф
Калиостро, помимо жены, восемьсот червонцев и бриллиантовый перстень,
подаренный фон дер Хавеном. Была и потеря: графиня фон дер Рекке отказалась
сопровождать Калиостро, хотя сначала намеревалась лично ввести его в круг
столичной знати. В одной из бесед Калиостро, вдохновляясь присутствием милой
графини, упомянул о своём умении воспламенить любую женщину, привязать её к
себе магией.
В Санкт-Петербурге он
бесплатно лечил больных снадобьями, заклятьями, прикосновением рук. Некоторым
помогало. Бедным помимо лечения давал деньги, что весьма содействовало славе
чудесного доктора. Увеличивала его популярность и прелестная супруга, ставшая к
тому времени принцессой Санта-Кроче. Она одаривала желающих молодящей водой.
Была представлена блестящему и щедрому князю Потёмкину. По рассеянности,
свойственной важным вельможам, он навещал дом Калиостро в скромной закрытой
карете и в то время, когда хозяин отсутствовал.
Профессия лекаря входила в
моду. Газеты восторженно писали о замечательных исцелениях десятков страждущих
разом господином Месмером посредством магнетизма. Люди надеялись на лекарей,
как на магов, а на магов, как на лекарей.
К Калиостро обратилась
супружеская пара с мольбой о помощи: их единственный мальчик умирал. За его излечение
обещали тысячу империалов. Калиостро отказался. Ему пообещали пять тысяч. Он
сказал:
— Я его вылечу. Оплату
отвергаю. Привезите мальчика ко мне и две недели не посещайте его.
Две недели спустя родители
получили малыша — запелёнутого, вымазанного густо розовым бальзамом и вполне
здорового. Благодарный отец оставил на столе в кабинете Калиостро пакет с пятью
тысячами империалов.
На следующий день отец
ребёнка ворвался в комнату Калиостро и потребовал ответа: где их сын? что с
ним? У мальчика были более тёмные волосы, он умел говорить отдельные слова,
имел родинку на шее. Убедившись в подмене дитяти, мать лишилась чувств, ей
пустили кровь, а он, отец, требует разъяснений!
Калиостро признался: духи
тьмы оказались сильнее в борьбе за дитя. Они вырвали его из объятий Калиостро.
Грозными заклятьями удалось их остановить. Явился ангел и увлёк душу ребёнка в
райские сферы. В утешение родителям пришлось найти другого мальчика, вполне
здорового.
Родитель вызвал графа на
дуэль как лжеца и душегубца. Пришли два офицера с просьбой назначить срок дуэли
и вид оружия. Калиостро ответствовал: «Пользуясь правом выбора, я приготовлю
щепотку яда, мы разделим её поровну и проглотим. Пусть решает Бог, кому из нас
умереть».
Секунданты ретировались.
Дуэль не состоялась. И всё-таки граф-чародей был сражён.
Оставалась надежда на
статс-секретаря императрицы Елагина, которому давно были обещаны опыты по
алхимическому превращению свинца и ртути в золото. Но Елагин уже имел беседу с
императрицей, пожелавшей узнать, что за принцесса пожаловала в столицу в
обществе гишпанского полковника? Догадавшись о причине любознательности
государыни, Елагин признал, что имеет знакомство с Калиостросом, а принцессу
более знает князь Потёмкин.
«Однако сомнителен сей
полковник, выдаёт себя за чудотворца и алхимика. Сулит малые драгоценные камни
делать большими. Весьма берёт под это перстни, браслеты и прочее. Премудрости
свои объясняет премудрёно: „качества суть количества, аки девято число в
исчислении через тройку". Сие похоже на обман. Благо, в государстве Российском
не всеми и здравый рассудок утерян, а потому сей граф имеет более червонцев
через свою принцессу, нежели благодаря чародейству».
Раздосадованная
императрица (ах, ветреный князь Потёмкин!) поинтересовалась, чем вызвано
охлаждение Елагина, известного тайного масона к собрату своему масону
египетскому Калиостросу? Иван Перфильевич отвечал без обиняков (недаром был
удостоен от государыни словесной награды: «хорош без пристрастия»): «В
сочинении Сен-Мартена масонству определены поиски мудрости и высшей тайны,
тогда как ищет Калиострос более всего выгод и простаков».
На том и закончилась
беседа. Чтобы впредь неповадно было обманщикам дурачить не только россиян, но и
более просвещённых, да оттого не поумневших иноземцев, государыня известила другие
дворы о проделках Калиостроса. Управляющему театрами Елагину для назидания
людям показать пристало комедию, сочинённую императрицей, где осмеянию
подвергнут сей маг.
Калиостро получил
официальную депешу, предписывающую незамедлительно покинуть Санкт-Петербург, а
затем и пределы России. Переезд до границы империи оплачивался за счёт казны.
Имя Калиостро оказалось неведомым маркизу Нормандесу, испанскому посланнику при
дворе императрицы. Запрос о графе был срочно отправлен в Мадрид.
По установленному распорядку
выбытия, в «Санкт-Петербургских ведомостях» появилось сообщение: «Граф
Калиостро, гишпанский полковник, живущий на Дворцовой набережной в доме г.
генерал-поручика Миллера…» и прочее в надлежащем стиле. Оно оказалось в
унизительной компании: между известиями о выезде мясника Иоганна Готлиба Бунта
и башмачника Габриеля Шмита.
Из Санкт-Петербурга
Великий Кофта, минуя Митаву, приехал в Варшаву. Устроил сеансы некромантии,
вызывая души покойников, и хрестомологии, возбуждая ясновидение у детей.
Неудачи преследовали его. Хитрые паны выведали у ясновидящих детей, каким
образом подготавливал их Калиостро к сеансам, что учил говорить, как платил за
послушание.
Конфуз приключился с
показом верховного учителя тысячелетнего Великого Кофты. На подмостках при
неверном свете двух свечей возник старик с длинной белой бородой, в алом
тюрбане. Учитель спросил утробно: «Кого зрите пред собой?» Кто-то из
присутствующих бойко ответил: «Калиостро в маске!» Во гневе взмахнул старик
плащом и пропал при погасших свечах.
Начались метания Калиостро
по Европе в поисках благодатного края: Франкфурт-на-Майне, Страсбург, Неаполь…
В Бордо цеховые лекари запретили ему торговать бальзамами. А в гостиную одного
приличного дома, где Калиостро готовил хозяйку к посвящению в таинства масонства,
ворвался хозяин и тростью так отделал графа, что пришлось чародею неделю
провести в постели, объясняя своё состояние магической дрёмой с посещением иных
планет. Затем срочно выбыл в Лион с пятью тысячами франков, полученных от
другой знатной дамы для поисков клада в её имении.
В Лионе за немалую мзду
приобщал избранных к египетскому масонству, вручая листки: «Честь, мудрость,
единение. Благотворительность, благоденствие! Мы, Великий Кофта во всех
восточных и западных частях земли…» и так далее. Окантовки этих патентов
выполнил сам Калиостро: треугольники, молотки, циркули, лопаты, отвесы, компас,
глобус, храм, череп, птица Феникс, крест. Получив рекомендательное письмо от
одного из своих масонов кардиналу Рогану, он отбыл в Париж, бредивший сеансами
животного магнетизма. В беседе с Роганом Калиостро признался, что ему более
двух тысяч лет. Кардинал, заворожённый магическим кристаллом, вознёсся духом к
сияющим сферам, где трубный глас возвестил о пришествии пророка — Великого
Кофты в облике графа Калиостро.
Словно могучая волна
вскинула мага на вершину славы и могущества. На улице Сен-Клод он приобрёл
особняк, обставил его роскошно, давал блестящие балы и обеды, держал слуг в
розовых ливреях, обшитых золотыми галунами…
А утром 22 августа 1785
года чету Калиостро препроводили в Бастилию по обвинению в похищении
бриллиантового ожерелья стоимостью в 1,6 миллиона франков. Роган через графиню
де Ламмот приобрёл его для королевы Франции. Ожерелье исчезло, деньги не были
выплачены. В доме де Ламмот нашли оправу ожерелья без бриллиантов. Графиня
утверждала, что они отданы графу Калиостро для выращивания.
1 июня 1786 года Калиостро
выпустили из Бастилии (жену освободили раньше). Две недели спустя он отбыл в
Лондон, где опубликован брошюру, клеймя правительство Франции и предвещая его
скорое падение: на престол взойдёт славный принц, будут запрещены тайные
доносы, Бастилия будет разрушена и на её месте появится площадь для гуляний.
Вдобавок он предсказал возможность освещения Лондона с помощью масла,
полученного из моря. (Не сбылось ли это во второй половине XX века, когда
плавучие буровые установки стали качать из недр Северного моря «растительное
масло» земли — нефть?)
Не пошли ему впрок эти
откровения. Начались насмешки и гонения. Особенно усердствовал журналист — о гнусное
племя! — Моранд. Он даже припомнил Бальзамо, предшественника графа Калиостро.
Оставаться в Лондоне было опасно. Граф-маг исчез без остатка, чуть позже
материализовавшись в Швейцарии.
Вскоре для него наступили
годы неудач. Савойя, Турин, Генуя, Верона, Вена, Тироль, Берн… Он старался не
посещать тех мест, где бывал прежде. Не помогло. Уже прошли с успехом пьесы
Екатерины II. Опубликована разоблачительная книга графини фон дер Рекке. Жалят,
как москиты, брошюры и статейки.
В Берне он, вдохновясь,
предложил уксусом и селитрой растопить альпийские ледники, чтобы получить
доступ к открытым в горах золотоносным жилам. Кто-то неожиданно воскликнул:
— Однако таяние льдов
вызовет настоящий потоп!
— Ах, нет-нет, —
растерялся Калиостро, — так не будет, не будет…
Три дня провёл он в
Триесте. Приобрёл несколько поклонников и поклонниц. Но заторопился с отъездом.
Его умоляли остаться. «Нет, — отвечал он, — малые города не для великих людей».
Что оставалось делать и
говорить? Не признаться же, что приказом Иосифа II он выдворяется из
австрийских владений. Замыкался жизненный круг: судьба влекла, оттесняла его в
Италию. Ослепительный граф Калиостро роковым образом развоплощался в Бальзамо.
Обнищал. Подделывал драгоценности и векселя. В Риме вынужден был покаяться в масонских
грехах (инквизиция запретила тайные спиритические общества). Потёртое платье,
стоптанные башмаки, фальшивые перстни, урчащий от голода — а не от чревовещания
— желудок…
Предложил нескольким
богатым горожанам вступить в тайное общество египетских магов. Прогадал,
назначив крупный вступительный взнос. Вручать ему деньги никто не спешил. Зато
кто-то настрочил на него донос в святую инквизицию. 27 декабря 1789 года
Джузеппе Бальзамо был арестован и заточён в замок Святого Ангела, где и канул в
Лету. | 
