 «Наше время — эпоха
пигмеев…
Другие так плохи, что я
оказался лучше.
Кинематограф обречён, ибо
это индустрия потребления, рассчитанная на потребу миллионов. Не говоря уж о
том, что фильм делает целая куча идиотов.
Я пишу картину потому, что
не понимаю того, что пишу.
Механизм изначально был
моим личным врагом…
Сюрреализм — полная
свобода человеческого существа и право его грезить. Я не сюрреалист, я —
сюрреализм».
Так утверждал Сальвадор
Дали (1904–1989). Он был универсалом. Говорил, что писательством занимается
из-за своей недостаточной одарённости в живописи. Называл себя гением: «…Я
часто думаю, что ведь куда труднее (а значит, и достойнее) — достичь того, что
я достиг, не обладая талантом, не владея ни рисунком, ни живописью. Именно
поэтому я считаю себя гением. И от слова этого не отступлюсь, потому что знаю,
чего это стоит, — без никаких данных сделаться тем, что я есть».
Он был всемирно признанным
чудаком и оригиналом — в полном соответствии с его целью оставаться постоянно
перед публикой, будоражить и эпатировать, возмущать и восхищать её. «Дон
Сальвадор всегда на сцене!» — восклицал он. И создавая свои многочисленные
картины, он играл со зрителем, предлагая разгадывать символы или находить
изображения, возникающие из соединения разобщённых фигур.
Дали называл свой метод
параноико-критическим, хотя не страдал паранойей, да и критицизмом тоже, если
не считать его отдельных высказываний. В Америке шокировал публику, написав
«Декларацию независимости воображения и прав человека на своё собственное
безумие».
Имитация безумия приносила
ему не только славу, но и значительные доходы. (Два его постулата: «Я брежу,
следовательно, я существую. И более того: я существую, и потому что брежу». И
ещё: «Простейший способ освободиться от власти золота — это иметь его в
избытке».) Его раздражали те, кто бездарно разыгрывает свои эпатирующие роли:
«В Нью-Йорке я видел панков, затянутых в чёрную кожу и увешанных цепями… Нам
выпало жить в дерьмовую эпоху, а им хочется быть дерьмее самого дерьма».
Сам он любил позировать в
экзотическом виде, закручивая усы двумя стрелками вверх, почти до вытаращенных
глаз. Артист в жизни, творец в мастерской, имитатор и провокатор; писатель
среди художников, художник среди писателей. Признанный — прежде всего самим
собой — гений, а потому заставляющий сомневаться в этом. Тем более что о нём
слагали мифы, и первым — он сам.
Вот что пишет
филолог-испанист Н.Р. Малиновская:
«Более полувека Дали
олицетворял для нашего искусствоведения „разложение буржуазного искусства".
Нисколько не сомневаюсь, что Дали — узнай он об этой формулировке — оценил бы
выразительное определение (ведь именно он ввёл в эстетический обиход термин
„тухлятина") и даже, полагаю, авторизовал бы его, как авторизовал прозвище
Авидадолларс, „Деньголюб".
О прозвище мы наслышаны.
Как и о том, что Дачи заявился на бал в свою честь, украсив шляпу протухшей
селёдкой; сошёл с корабля, таща на голове многометровый хлеб, испечённый ради
такого случая; окунул в краску морскую звезду и принародно пустил её ползать по
холсту, уверяя, что собравшиеся присутствуют при рождении шедевра. Дошла до нас
и информация об аудиенции, данной Хачатуряну, — о танце с саблями, исполненном,
в чём мать родила. Балетное искусство семидесятилетнего художника впечатляло,
но всё горше становилось оттого, что его судьба — блистательный трагифарс
длинною в жизнь, заслонивший подвижническое служение искусству, он стал
непременным атрибутом салонной беседы, а его творчество всё отчётливее
присваивается масс-культурой».
Биография Дали — как
многих гениев — сосредоточена в творчестве, а не во внешних событиях. Родился в
испанском городке Фигерас (Каталония) в семье нотариуса, получив имя Сальвадор
Фелипе Хасинто Фарес Дали-и-Доменеч. Учился в католическом колледже, рано начал
рисовать, обучаясь в муниципальной художественной школе. В 1921 году поступил в
Королевскую академию изящных искусств в Мадриде. Восхищался старыми мастерами,
писал о них вдумчивые статьи, в то же время интересуясь новейшими направлениями
в живописи. Одним из наиболее близких его друзей стал гениальный поэт Федерико
Гарсиа Лорка.
Первая персональная
выставка Дали состоялась в 1925 году. На следующий год он посетил Париж,
встретился с Пикассо. В 1928 году стал одним из авторов «Каталонского
антихудожественного манифеста», где утверждалось, в частности, что «спортсмен,
не тронутый знанием и не ведающий художеств, лучше поймёт современное
искусство, чем подслеповатые умники, отягощённые ненужной эрудицией. Для нас
Греция жива в чертеже авиационного мотора, в не претендующей на красоту
фабричной спортивной ткани…»
Тогда же Дали воспел
техническое достижение:
«О фантазия фотографии!
Она удачливее и проворнее мутных процессов подсознания!..
О фотография, свободное
творчество духа!»
Его выпад против
подсознания был вызван, пожалуй, стремлением опровергнуть или преодолеть
«Манифест сюрреализма» французского писателя Андре Бретона, который призывал к
величайшей свободе духа, граничащей с безумием, соединению реальности и
сновидений в сверхсюрреальность. Согласно его определению, сюрреализм — «чистый
психический автоматизм… Диктовка мысли вне всякого контроля со стороны разума».
В ту пору Сальвадор Дали
призывал «раскрыть глаза на простую и волнующую красоту волшебного
индустриального мира, красоту техники… Телефон, унитаз с педалью, белый
эмалированный холодильник, биде, граммофон — вот предметы, полные истинной и
первозданной поэзии!»
Слова его расходились с
делом. Он создавал сюрреалистические картины — синтез бреда и яви, сновидений и
продуманных фантазий.
В том же 1925 году Дали
познакомился с французским писателем Полем Элюаром и его женой Галой (Еленой
Дмитриевной Дьяконовой). Написал с другом кинорежиссёром Луисом Буньюэлем
сценарий авангардистского фильма «Андалузский пёс». А на следующий год Гала
стала женой Дали, его натурщицей и музой, опекуншей, спасающей художника от
депрессии, а также его «коммерческим директором», банкиром и кассиром (подчас
алчным).
Увлечённый фрейдизмом, он
вносит в картины эротические символы, сюжеты и ассоциации. В конце 1930 года
издал книгу «Зримая женщина», посвящённую Гале. У него появляется всё больше
поклонников. Он организует в разных странах свои выступления и выставки,
выполняет живописные и графические работы, сотрудничает с театрами, публикует
статьи и книги, оформляет журналы мод…
В 1936 году он создаёт
фантасмагорию «Предчувствие Гражданской войны» — тело, расчленяющее,
раздирающее самоё себя. С началом гражданской войны в Испании покидает родину и
едет с Галой во Францию, Англию, а затем обосновывается в США. Возвращается в
Европу только через 12 лет. Им завладевают религиозно-мистические темы, которые
он решает по-своему. Финал жизни Дали был печален и жалок. Когда в 1982 году
умерла Гала, он впал в депрессию. Великий актёр-художник ушёл со сцены.
Возможно, ему уже нечего было сказать людям…
В книге «Тайная жизнь
Сальвадора Дали, написанная им самим» (1941) он уже проявлял признаки усталости
от своего утомительного актёрства: «Довольно отрицать — пришла пора утверждать.
Хватит выправлять — надо поднимать, возвышать, сублимировать. Хватит
растаскивать — надо собирать и строить. Хватит забавляться автоматическим
письмом — надо вырабатывать стиль. Пора кончать с разрушением и разбродом —
надо учиться ремеслу. Довольно скепсиса — нужна вера. Довольно блуда — нужна
чистота. Довольно уповать на коллектив и униформу — нужны индивидуальность,
личность. Нужна иерархия. И хватит экспериментов — нужна — Традиция. Ни
революций, ни контрреволюций — ВОЗРОЖДЕНИЕ!»
В заключение — несколько
высказываний Сальвадора Дали, которые полезно продумать с полной серьёзностью:
— В наше время, когда
повсеместно торжествует посредственность, всё значительное, всё настоящее
должно плыть или в стороне или против течения.
— Ненормален тот, кто не понимает
моей живописи, тот, кто не любит Веласкеса, тот, кому не интересно, который час
на моих растёкшихся циферблатах — они ведь показывают точное время.
— Меня зовут Сальвадором —
Спасителем — в знак того, что во времена грозной техники и царящей посредственности
я призван спасти искусство от пустоты. Только в прошлом я вижу гениев…
— Анархия при монархии —
вот наилучшее государственное устройство. Монарх должен быть гарантом анархии.
— Люди вообще мало что
понимают. Особенно образованные — им недостаёт культуры.
— Особенность моей
гениальности состоит в том, что она проистекает от ума. Именно от ума.
— Если бы я не работал,
что бы я делал здесь, на земле? Скучал бы, как устрица. Поэтому я терпеть не
могу устриц.
— Я думаю, что современное
искусство — это полный провал, но ведь другого искусства у нас нет и быть не
может, а то, что есть — дитя времени, дитя краха. | 
