 Лайка, полетевшая в космос 3 ноября 1957 года, на втором советском спутнике, была отнюдь не первой собакой, посланной в космос на ракете, и даже не первой, которая погибла в космосе. Но она стала первой (и последней) собакой, отправленной в космический полет без всякой надежды на возвращение. Получилось же это так…
Как уже говорилось, поняв всю пропагандистскую силу запуска первого спутника, Н. С. Хрущев тут же потребовал закрепления успеха. Шанс для этого имелся: на космодроме Байконур стояла готовая резервная ракета 8К71ПС на тот случай, если первая попытка запустить спутник провалится.
Буквы «ПС» в конце индекса означали, что ракета предназначена для «простейшего спутника», максимально облегченного — массой не более 100 кг. Да и этот центнер дался дорогой ценой — с ракеты сняли систему радиокоррекции курса, часть телеметрических датчиков, мощную систему отделения, рассчитанную под многотонную боеголовку, и т. д. Но даже с учетом принятых мер было непонятно, удержится ли спутник на орбите? Данных о плотности атмосферы на высоте 200 км ни у кого не было. Поэтому, кстати, не только наш, но и американский спутник «Авангард» имели форму шара — так проще было рассчитывать плотность атмосферы по величине снижения орбиты.
Но первый спутник за три недели благополучно отлетал свое, посылая во всю Вселенную знаменитое «бип-бип-бип». Значит резервную ракету можно было использовать для новой попытки.
Однако запускать еще один «простейший» не имело смысла — новых научных результатов он бы не дал, да и политического эффекта тоже. Требовалось усилить впечатление. И тогда возникла идея запустить спутник с живым существом, с подопытной собакой. Тем более что собаки на ракетах уже летали, так что было известно — какое-то время в космосе они выжить могут. Для них была даже разработана особая кабина с устройством для кормления и «туалетом».
И было решено — на втором спутнике послать в космос «собаконавта»! Об идее доложили Хрущеву, и он тут же ее одобрил. При этом как-то за скобками осталась проблема возвращения испытателя с орбиты.
Закипела работа. Несмотря на то, что многое для «собачьего» спутника уже было готово, нужно было до минимума сократить вес оборудования. И вот тут идея чуть не пошла прахом — прикидки показали, что если даже упростить до минимума поддержание температурного режима в кабине, она весила больше центнера. А значит, был риск, что на орбиту спутник не выйдет, ухнет в океан.
Тогда Королев принял решение: спутник от ракеты не отделять! Ведь вторая ступень все равно выходит на орбиту — пусть спутник останется при ней. Тогда можно сэкономить на весе системы разделения.
Кроме того, телеметрическая система «Трал», установленная на центральном блоке ракеты, теперь могла быть использована для передачи параметров жизнедеятельности собаки. Кроме того, предполагалось, что вторая ступень станет импровизированным «радиатором» для отвода избыточного тепла из кабины.
С подготовкой самого собачьего «экипажа» проблем не было. Выбрали трех собак — Альбину (она уже дважды летала на высотных ракетах), Лайку и Муху. Альбина стала дублершей — она уже послужила науке, ее просто пожалели. Муха считалась «технологической» собакой — на ней отлаживали аппаратуру, примеряли «упряжь» (на собак надевали спецкостюмы, которые пристегивали к лотку, служившему дном гермокабины).
Так что роль первого официального «собаконавта» досталась Лайке. Ее начали готовить к полету за трое суток — смазали йодом места вживления датчиков, надели комбинезон, усадили в кабину, пристегнули, загерметизировали.
Наконец, спутник стыкуют с ракетой, закрывают обтекателем, и через несколько часов вывозят на старт и ставят вертикально.
Однако из-за технических накладок пуск откладывается на трое суток. Опасаясь, как бы Лайка не замерзла на ноябрьском морозе, Королев отдает распоряжение обогревать кабину теплым воздухом из шлангов.
Незадолго до старта медикам удается добиться разрешения Королева на временную разгерметизацию кабины. Дело в том, что при работе регенерационного устройства в кабине медленно увеличивается давления, а для чистоты эксперимента нужно, чтобы при старте давление было нормальным, атмосферным. Заодно собаку решили напоследок напоить — всем на площадке кажется, что она хочет пить. На шприц надевают резиновую пробку и наливают немного воды в лоток автомата кормления. Лайка выпивает ее, кабину герметизируют снова. Больше собаку никто не увидит…
И вот — старт! Ракета уходит вверх, ее фотографируют, снимают на кинопленку. Телеметристы докладывают: с Лайкой все в порядке! Хотя во время работы двигателей пульс собачки подскочил более чем втрое, до 260 ударов в минуту, частота дыхания тоже была в четыре раза выше, чем в покое.
Но через 5 минут двигатели выключились, и собака стала успокаиваться, обживаться на орбите! Она дышит, у нее нормальная кардиограмма.
Тем временем баллистики посчитали: несмотря на то, что второй спутник весит 508 кг, все же его орбита была выше — апогей 1600 км вместо 950 км у первого спутника. Это означало, что спутник продержится на орбите месяцев пять, намотав изрядное количество витков продолжительностью 104 минуты каждый.
Однако из них на жизнь Лайке было отпущено не более десятка… Телеметрия показала, что спутник перегревается, вентиляторы в кабине явно не справлялись с тепловой нагрузкой. Уже на третьем витке температура в кабине повысилась до 42 °C. Но в этот момент Лайка была еще жива.
Далее телеметрия забарахлила, никакой информации с борта спутника больше не поступало. Он вошел в атмосферу и сгорел 14 апреля 1958 года. Но Лайка из-за перегрева погибла значительно раньше.
Таких подробностей ТАСС, конечно, не сообщал. В советской печати утверждалось, что собака «была безболезненно усыплена» после успешного семидневного полета. Такой механизм на борту действительно предусматривался, но шприц уже не понадобился.
Даже не зная этого, зарубежные общества защиты животных назвали этот эксперимент «жестоким обращением с собакой». Осознав идеологический просчет, Хрущев срочно приказал наладить выпуск сигарет «Лайка», но защитники из Общества животных бушевали по всему миру.
В таких условиях королевцам пришлось срочно готовить третий запуск. Но в спешке все пошло кувырком, и стартовавшая 28 апреля 1958 года ракета-носитель, которая должна была вывести на орбиту научно-исследовательскую лабораторию, рухнула неподалеку от места старта.
Тут уж всем пришлось перейти на круглосуточный режим работы. Подготовленный в таких условиях запуск, как ни странно, все же оказался удачным. Стартовавшая 15 мая 1958 года ракета «Б1–1» вывела на орбиту третий советский спутник, внушительная масса которого — больше тонны! — вызвала восторженные отзывы в нашей прессе. А на Западе писали: «Сегодня русские отправили в космос слона. Что же они запустят завтра?..»
|
