Окончательный, второй по счету распад Югославии произошел в 1991–1992 г. Первый произошел в 1941 г. и явился результатом поражения югославского королевства в начале Второй мировой войны. Второй был связан не только с кризисом социально-политического строя Югославии и ее федеративного устройства, но и с кризисом югославянского национального самосознания. Так, если объединение югославян проистекало из-за их неуверенности в способности выстоять и самоутвердиться как самодостаточные нации, находясь во враждебном окружении, то второй распад явился результатом этого самоутверждения, которое, надо признать, произошло именно благодаря существованию федеративного государства. В то же время опыт 1945–1991 гг. показал и то, что ставка на коллективистские интересы даже в мягком режиме югославского социализма не оправдала себя. «Миной замедленного действия» стала принадлежность югославских народов сразу к трем взаимно враждебным цивилизациям. Югославия была обречена на распад изначально.
18 декабря 1989 г. в своем докладе парламенту предпоследний премьер-министр СФРЮ А. Маркович, говоря о причинах экономической катастрофы, в которой оказалась Югославия, сделал горький, но правдивый вывод – та экономическая система «рыночного, самоуправного, гуманного, демократического» социализма, которую создал Тито и которую они возводили в течение 30 с лишним лет с помощью западных займов и союзников, в условиях 1989 г., без ежегодных систематических дотаций МВФ и других организаций, нежизнеспособна. По его мнению, в 1989 г. существуют только два пути. Либо вернуться к плановой экономике, либо с открытыми глазами провести полную реставрацию капитализма со всеми отсюда вытекающими последствиями. Первый путь, по словам А. Марковича, к сожалению, в условиях 1989 г. нереален, ибо требует, чтобы Югославия оперлась на силу социалистического содружества и СССР, но под руководством Горбачева соцстраны настолько ослабли, что не только другим, а и себе вряд ли могут помочь. Второй путь возможен только при обеспечении западных инвестиций в полном объеме. Западному капиталу должны быть даны гарантии, что он может покупать в Югославии все, что ему заблагорассудится – землю, заводы, рудники, дороги, и все это должно гарантироваться новым союзным законом, который должен быть немедленно принят. Маркович обратился к западному капиталу с просьбой ускорить инвестиции и взять на себя управление их реализацией.
Может возникнуть резонный вопрос: почему это США, а заодно МВФ и Запад в целом, так щедро финансировавшие режим Тито, вдруг в конце 80‑х гг. прекратили не только финансовую поддержку, но и на 180 градусов изменили свою политику в отношении Югославии? Объективный анализ показывает, что в 1950–1980 годы режим Тито был необходим Западу как троянский конь в борьбе против социалистического содружества во главе с Советским Союзом. Но всему приходит конец. Тито умирает в 1980 г., а ближе к середине 80‑х гг. югославский рупор антисоветизма становится совершенно ненужным – Запад нашел проводников своей разрушительной политики в самом руководстве СССР.
На Югославию, всю в долгах и без надежных союзников, устремляет свои взоры, притупленные до второй половины 1980‑х гг., а сейчас вновь загоревшиеся, мощный германский капитал. К началу 1990‑х гг. Западная Германия, проглотив ГДР, становится и впрямь ведущей силой в Европе. Расстановка внутренних сил в Югославии к этому времени тоже благоприятствовала разгрому. Партократия Союза коммунистов (СК) полностью потеряла авторитет в народе. Националистические силы в Хорватии, Словении, Косове, Боснии и Герцеговине получают систематически мощную поддержку Германии, США, западных монополий, Ватикана, мусульманских эмиров и воротил. В Словении СК получил всего 7 % голосов, в Хорватии не более 13 %. В Хорватии приходит к власти националист Туджман, в Боснии исламский фундаменталист Изетбегович, в Македонии националист Глигоров, в Словении националист Кучан. Почти все они из той же колоды переродившегося титовского руководства СК. Особо колоритной является зловещая фигура Изетбеговича. Он воевал во Второй мировой войне в известной ханджардивизии СС, которая боролась против Советской Армии под Сталинградом, а также «прославилась» как карательное формирование гитлеровцев в борьбе против Народно-освободительной армии Югославии. За свои злодеяния Изетбегович был в 1945 г. судим народным судом, однако он своей деятельности не прекращал, теперь в виде националиста, фундаменталиста, сепаратиста. Все эти одиозные фигуры, побыв некоторое время в оппозиции к правящей верхушке Союза коммунистов, ждали своего часа. Туджман и Кучан крепко связаны с германскими политиками и германским капиталом, Изетбегович – с исламскими экстремистами Турции, Саудовской Аравии, Ирана. Все они, как по команде, выдвинули лозунги сепаратизма, выхода из Югославии, создания «самостийных» государств, ссылаясь (ирония судьбы!) при этом на ленинский принцип права наций на самоопределение вплоть до отделения.
Особые интересы преследовала и Германия. Объединившись сама за два года до начала войны в Югославии, она не желала видеть сильное государство у себя под боком. Тем более с сербами у немцев были давние исторические счеты: никогда славяне не покорялись воинственным германцам, несмотря на две страшные интервенции ХХ века. Но в 1990 г. ФРГ вспомнила о своих союзниках по Третьему рейху – хорватских усташах. В 1941 г. Гитлер подарил государственность никогда не имевшим ее до этого хорватам. То же самое сделали канцлер Коль и министр иностранных дел ФРГ Геншер.
Первый конфликт возник в середине 1990 г. в Хорватии, когда сербы, которых в республике было не менее 600 тысяч, в ответ на усиливающиеся требования об отсоединении высказали свою волю остаться в составе федеративной Югославии. Вскоре президентом избирается Туджман, а в декабре парламент (Сабор), заручившись поддержкой Германии, принимает конституцию страны, согласно которой Хорватия является неделимым унитарным государством – при том что сербская община, называемая Сербской или Книнской (по названию ее столицы) Крайной, исторически, с XVI века, существовала в Хорватии. В конституции этой бывшей социалистической республики от 1947 г. было сказано, что сербы и хорваты равноправны. Теперь же Туджман объявляет сербов национальным меньшинством! Очевидно, что они не хотят мириться с этим, желая получить автономию. В спешном порядке ими создаются отряды милиции для защиты от хорватских «войск территориальной обороны». Крайна была провозглашена в феврале 1991 г. и заявила о своем выходе из Хорватии и присоединении к Югославии. Но неоусташи не хотели об этом слышать. Надвигалась война, причем Белград пытался обуздать ее с помощью подразделений Югославской народной армии (ЮНА), но военные уже оказались по разные стороны баррикады. Военнослужащие-сербы встали на защиту Крайны, и боевые действия начались.
Не обошлось без пролития крови и в Словении. 25 июня 1991 года страна объявила о своей независимости и потребовала от Белграда вывести армию; время игр в конфедеративную модель государства прошло. Уже в то время возглавлявший Президиум Верховного Совета Югославии Слободан Милошевич объявил решение Любляны поспешным и призвал к переговорам. Но Словения разговаривать не собиралась и вновь потребовала вывести войска, уже в ультимативной форме. В ночь на 27 июня начались бои между ЮНА и словенскими отрядами самообороны, пытавшимися силой взять ключевые военные объекты. За неделю сражений жертвы исчислялись сотнями, но тут вмешалось «мировое сообщество» и убедило правительство Югославии начать вывод армии, гарантируя ее безопасность. Видя, что препятствовать отделению Словении бесполезно, Милошевич согласился, и 18 июля войска стали покидать бывшую союзную республику.
В тот же день, что и Словения, 25 июня 1991 г., о своей независимости объявила Хорватия, в которой уже почти полгода продолжалась война. Об ожесточенности боев говорит количество погибших; по данным Красного Креста, их число за год составило десять тысяч человек! Хорватские войска произвели первую после Второй мировой войны этническую чистку в Европе: за тот же год из страны бежали триста тысяч сербов. В то время российская демократическая пресса, обладавшая детсадовскими представлениями о геополитике, обвинила во всем Милошевича: раз он коммунист – значит он плохой, а вот фашист Туджман возглавляет демократическую партию, значит, он хороший. Этой позиции придерживалась и западная дипломатия, обвинившая Милошевича в планах создания «Великой Сербии». Но это было ложью, ибо президент требовал лишь автономию для веками заселявших Западную и Восточную Славонию сербов. Характерно, что столицей Хорватии Туджман объявил Загреб, город, находящийся как раз в Западной Славонии; менее чем в ста километрах от него располагался Книн – столица исторической Сербской Крайны. На линии Загреб – Книн развернулись ожесточенные бои. Правительство Хорватии, естественно, поддерживаемое странами НАТО, потребовало вывести югославские войска. Но ни один сербский солдат не ушел бы из Крайны, видя зверства возрожденных усташей. Подразделения ЮНА, преобразованные в сербские силы самообороны (ибо Милошевич все же дал распоряжение об отводе войск) возглавил генерал Ратко Младич. К ноябрю 1991 г. верные ему войска осадили Загреб и заставили-таки Туджмана пойти на переговоры.
Возмущению «мирового сообщества» не было предела. С этого времени начинается информационная блокада сербов: об их, в большей мере придуманных, преступлениях рассказывают все западные СМИ, но самих сербов права голоса лишают. Германия и США с союзниками решают наказать их за своеволие: в декабре 1991 г. Совет министров ЕС (не ООН!) вводят санкции против Союзной Югославии (от которой к тому времени остались лишь Сербия и Черногория) якобы за то, что они нарушили запрет ООН на поставки оружия в Хорватию. На то, что банды Туджмана были вооружены не хуже сербов, как-то внимания не обратили. С тех пор начинается экономическое удушение Югославии.
О том, каким постепенно становилось хорватское государство, говорят следующие факты. Для начала была восстановлена усташская символика и форма армии. Затем были назначены почетные пенсии ветеранам-усташам, и они получили особый гражданский статус; одного из таких убийц президент Туджман лично сделал депутатом парламента. Единственной государственной религией провозглашен католицизм, хотя не менее 20 % православного населения еще оставалось в стране. В ответ на такой «подарок» Ватикан признал независимость Хорватии и Словении раньше, чем Европа и США, а римский папа 8 марта 1993 г. из окна своего кабинета, выходящего на площадь Святого Петра, проклял сербов и молил перед Богом о мщении! Дошло до того, что Туджман стал добиваться перезахоронения из Испании останков главного хорватского фашиста Анте Павелича. Европа молчала.
21 ноября 1991 года о своей независимости заявила третья союзная республика – Македония. Она оказалась прозорливее Словении и Хорватии: сначала добилась от ООН ввода миротворческих войск, а затем потребовала вывода ЮНА. Белград не возражал, и самая южная славянская республика стала единственной отделившейся без крови. Одним из первых решений правительства Македонии был отказ албанскому меньшинству создать на западе страны автономную область – Республику Иллирию; так что миротворцам без дела сидеть не пришлось.
9 и 10 декабря 1991 года в Маастрихте главы 12 государств Европейского экономического сообщества (ЕЭС) решают признать все новые государства (Словению, Хорватию, Македонию) в границах, соответствующих административному делению бывшей Югославии. Чисто условные границы, наспех проведенные приспешниками Тито в 1943 г., чтобы формально не дать сербам прав больше, чем всем другим народам, отныне признаются государственными. В Хорватии сербы не получили даже автономии! Но так как она фактически уже существовала (осады Загреба никто не снимал, а усташи оказались сильными лишь на словах), Крайне присваивают некий «особый статус», охранять который отныне будут 14 000 «голубых касок» («миротворческие» войска ООН). Сербы, хотя и с оговорками, добиваются своего. Война заканчивается, и в Крайне формируются органы самоуправления. Эта маленькая республика просуществовала чуть более трех лет…
Но Маастрихт заложил еще одну этническую мину. До сих пор о своей независимости не заявила самая этнически сложная республика Югославии – Босния и Герцеговина. Юго-западная часть страны с давних времен населялась хорватами; она была частью исторической области Далмации. На севере, примыкавшем к Славонии, северо-западе, востоке (на границе с Сербией) и в большей части центральных районов большинство составляли сербы. Район Сараево и юг населяли мусульмане. Всего в Боснии и Герцеговине проживало 44 % мусульман, 32 % православных сербов, 17 % католиков-хорватов, 7 % остальных наций (венгров, албанцев, евреев, болгар и т. д.). Под «мусульманами» имеются в виду в основном те же самые сербы, но принявшие ислам за годы турецкого ига. Трагедия сербов и состоит в том, что друг в друга стрелял один и тот же народ, разделенный по вероисповеданиям. В 1962 г. Тито специальным указом повелел всем югославским мусульманам отныне считаться одной нацией. «Мусульманин» – с тех пор записывалось в графе «национальность». Сложной обстановка была и на политической сцене. Еще в 1990 г. на выборах в парламент хорваты голосовали за Хорватское демократическое содружество (боснийское отделение партии Туджмана), сербы за Демократическую партию (лидер – Радован Караджич), мусульмане – за Партию демократического действия (лидер – Алия Изетбегович, он же избран председателем парламента, т. е. главой страны).
По Боснии и Герцеговине 11 января 1992 года в Маастрихте было принято следующее решение: ЕЭС признает ее суверенитет в том случае, если большинство населения проголосует за него на референдуме. И опять же по существующим административным границам! Референдум состоялся 29 февраля 1992 г.; он стал первой страницей трагедии. Сербы голосовать не пришли, желая остаться в Союзной Югославии, пришли голосовать хорваты и мусульмане, но всего – не более 38 % от общего числа населения. После этого, с нарушением всех мыслимых норм демократических выборов, референдум был продлен Изетбеговичем еще на один день, а на улицах Сараево тут же появилось множество вооруженных людей в черной форме и зелеными повязками на головах – Алия не терял времени для установления независимости. К вечеру второго дня проголосовало уже почти 64 %, естественно, абсолютное большинство – «за». Результаты референдума были признаны «мировым сообществом» действительными. В тот же день пролилась первая кровь: на проходящую мимо православного храма свадебную процессию напала группа боевиков. Серб, несший национальный флаг (это положено по сербскому свадебному обряду) был убит, остальные избиты и ранены. Тут же город поделился на три района, а улицы были перекрыты баррикадами. Боснийские сербы, в лице их лидера Караджича, референдума не признали и на скорую руку, буквально в течение недели, провели свой референдум, где высказались за единое с Югославией государство. Тут же была провозглашена Республика Сербская со столицей в городе Пале. Война, еще неделю назад казавшаяся невозможной, вспыхнула как стог сухого сена.
На карте бывшей Югославии появилось три Сербии. Первая – Сербская Крайна в Хорватии (столица – Книн), вторая – Республика Сербская в Боснии (столица – Пале), третья – Сербская Республика (столица – Белград), часть Союзной Республики Югославии, провозглашенной весной 1992 г., куда второй частью вошла Черногория (столица – Подгорица). Белград, в отличие от ЕЭС и США, не признал независимую Боснию и Герцеговину. Милошевич потребовал прекратить беспорядки в Сараево и боевые действия, начавшиеся по всей стране, потребовал гарантий на автономию боснийским сербам, призвал вмешаться ООН. Вместе с тем, он предписал войскам пока оставаться в казармах, но приготовиться к возможной эвакуации; в случае вооруженных попыток захвата складов с оружием и других военных объектов – обороняться. В ответ на требования Милошевича Изетбегович… объявил 4 апреля 1992 г. войну Сербии, Черногории и ЮНА, подписав при этом приказ о всеобщей мобилизации. Дальше – больше. В апреле 1992 г. на территорию Боснии, с Запада, вторгается хорватская регулярная армия (во время конфликта ее численность достигала 100 000 человек) и совершает массовые преступления против сербов. Резолюция № 787 Совета Безопасности ООН предписывает Хорватии немедленно вывести свои войска из Боснии и Герцеговины. Ничего подобного не последовало. ООН промолчала. Зато резолюцией № 757 от 30 мая 1992 г. СБ ООН вводит экономическое эмбарго против Сербии и Черногории! Поводом стал взрыв на рынке в Сараево, который, по мнению большинства иностранных наблюдателей в этом городе, был совершен мусульманскими террористами.
8 апреля 1992 г. Соединенные Штаты признали независимость Боснии и Герцеговины; в то время там уже вовсю полыхала война. С самого начала процесса распада Югославии правящие круги США заняли открытую антисербскую позицию и, не стесняясь, поддерживали всех сепаратистов. Когда же речь заходила о создании сербской автономии, США делали все, чтобы этого не допустить. Причины такого поведения найти нетрудно. Во-первых, желание окончательно разрушить коммунистический лагерь; Штаты очень хорошо понимали, что объединяющим элементом в Югославии был сербский народ, и если устроить для него тяжелые времена, то страна развалится. Сербы вообще, как представители православной цивилизации, никогда не пользовались расположением Запада.
Во-вторых, притеснение сербов подрывало авторитет России, которая оказалась не в состоянии защитить своих исторических союзников; этим Штаты показывали всем странам, ориентированным на бывший Советский Союз, что теперь они – единственная сверхдержава мира, а Россия никакого веса больше не имеет.
В-третьих, желание найти поддержку и симпатии исламского мира, с которым сохранялись напряженные отношения из-за американской позиции по Израилю; от поведения стран Ближнего Востока напрямую зависят цены на нефть, которые из-за американского импорта нефтепродуктов имеют значительное влияние на экономику США.
В-четвертых, поддержка позиции Германии по бывшей Югославии, дабы не допустить даже намека на расхождение интересов стран НАТО.
В-пятых, распространение своего влияния на Балканский регион, что составляет одну из ступеней плана по созданию нового мирового порядка, в котором США будет обладать абсолютным могуществом; о том, что такие настроения владеют частью американского общества, свидетельствуют сочинения идеологов американского империализма типа З. Бжезинского, Ф. Фукуямы и т. д. Для этого предполагалось создание нескольких «карманных» балканских государств, обремененных постоянными межэтническими конфликтами. Существование этих карликов поддерживалось бы США и их инструментом ООН в обмен на проамериканскую политику. Относительный мир поддерживался бы натовскими военными базами, которые оказывали бы абсолютное влияние на весь балканский регион. Оценивая ситуацию сегодня, можно сказать, что США добились желаемого: НАТО безраздельно хозяйничает на Балканах…
На рубеже 1980–1990 гг. только в Сербии и Черногории прогрессивные силы, отмежевавшись от прогнившего руководства Союза коммунистов, раздираемого националистическими устремлениями и не способного принять никаких конструктивных решений по спасению страны от развала, пошли по другому пути. Организовав Социалистическую партию, они вышли под лозунгами сохранения единой, неделимой Югославии и победили на выборах.
Союз Сербии и Черногории просуществовал до мая 2006 г. На референдуме, организованном ярым западником Джукановичем, президентом Черногории, ее население незначительным большинством проголосовало за независимость от Сербии. Сербия потеряла выход к морю.
Следующий кусок, который неизбежно будет отторгнут от Сербии, – ее историческое ядро Косово и Метохия, где сербского населения практически не осталось. Возможно также отделение от Сербии Воеводины, в которой значителен процент венгерского населения. На грани распада и Македония, принявшая в свое время большое количество албанцев, ныне активно требующих автономии.
Окончательный, второй по счету распад Югославии произошел в 1991–1992 г. Первый произошел в 1941 г. и явился результатом поражения югославского королевства в начале Второй мировой войны. Второй был связан не только с кризисом социально-политического строя Югославии и ее федеративного устройства, но и с кризисом югославянского национального самосознания. Так, если объединение югославян проистекало из-за их неуверенности в способности выстоять и самоутвердиться как самодостаточные нации, находясь во враждебном окружении, то второй распад явился результатом этого самоутверждения, которое, надо признать, произошло именно благодаря существованию федеративного государства. В то же время опыт 1945–1991 гг. показал и то, что ставка на коллективистские интересы даже в мягком режиме югославского социализма не оправдала себя. «Миной замедленного действия» стала принадлежность югославских народов сразу к трем взаимно враждебным цивилизациям. Югославия была обречена на распад изначально.