Становление системы науки в Украине в середине XIX века проходило многопланово, но с явным опережением гуманитарных дисциплин, связанных с народоведением и общими философско-мировоззренческими проблемами. Наряду с историей, этнографией и фольклористикой, связанными с деятельностью таких выдающихся личностей как М. Максимович и Н. Костомаров, В. Антонович и М. Драгоманов, на передовые рубежи мировой науки вышла украинская филология. Наиболее глубоким и авторитетным ее представителем был Александр Афанасьевич Потебня, которого с одинаковом правом можно считать и языковедом, и философом — философом языка. В этой сфере знания, давшей в XX веке много талантливых ученых, он выступал подлинным первооткрывателем и новатором.

А. Потебня происходил из украинского дворянского рода. Родился Саша 10 сентября (по другим данным — октября) 1835 года в семье штабс-капитана на хуторе Манев, близ села Гавриловка Роменского уезда Полтавской губернии. Мальчику не исполнилось и двух лет, когда родители переехали в Ромны. С отличием окончив гимназию в городке Радом (преподавание велось на польском языке), Саша в 1851 году поступил на юридический факультет Харьковского университета, но в следующем перешел на историко-филологический. По окончании университета в 1856 году (с защитой диссертации «Первые годы войны Хмельницкого») А. Потебня непродолжительное время работал в 1-й Харьковской гимназии, но вскоре вернулся в университет для научной работы и подготовки к занятию доцентской должности.

Основные исследовательские интересы молодого ученого были сосредоточены в области славяноведения, вызывавшего большой общественный интерес как в связи с распространением идей славянофильства, так и в силу своей политической актуальности — необходимости решения проблемы славянских народов Центрально-Восточной Европы, особенно Балкан, все еще находившихся под властью Турции.

В то время острые дискуссии вызывал вопрос о месте украинцев в системе славянской общности. Официальная российская наука, вслед за М. Погодиным, не признавала украинцев отдельным народом, тогда как украинские ученые, в том числе наиболее глубокие, добросовестные и авторитетные (среди них М. Максимович и Н. Костомаров) отстаивали с филологической, этнографической, фольклористической и исторической точек зрения положение о том, что украинский является таким же особым славянским народом, как и русский, польский, чешский или болгарский.

В 1860 году А. Потебня с успехом защитил работу «О некоторых символах в славянской народной поэзии» и получил искомое звание магистра. Однако ему удавалось одновременно, причем в равной степени плодотворно и глубоко, работать в самых разных сферах, преимущественно на стыках языкознания, философии и исторической этнологии.

В 1862 году в авторитетном научном журнале министерства народного просвещения было опубликовано концептуальное программное произведение «Мысль и язык». Публикация этой работы сразу поставила молодого исследователя в ряд ведущих филологов своего времени и обеспечила ему заслуженный авторитет в российской науке.

В названной работе харьковский магистр поддерживал и развивал до того мало известные в российской науке идеи В. Гумбольдта и его школы относительно философии языка в его (языка) отношении к логике и психологии. Следуя за немецким мыслителем, А. Потебня рассматривал язык как механизм, порождающий мысль, и отделял его от речи. Язык он понимает как совокупность средств, при помощи которых конструируются и понимаются тексты. Речью же является сам процесс говорения, писания, иными словами — творения текста, сами устные или письменные тексты, созданные в результате языковой деятельности.

По мнению А. Потебни, в языке как бы изначально заложен огромный творческий потенциал, содержащий опыт изъясняющегося на нем народа, который и является творцом языка. Осознание того, что мы воспринимаем мысль сквозь призму языка, а особенности того или иного языка играют важнейшую роль в формировании и формулировании мысли, позволило ученому увидеть в нем мощнейшую системообразующую структуру, лежащую в основе устного и литературного творчества, в частности образования и развития мифов.

В напряженной общественной атмосфере первого десятилетия правления Александра II, пронизанной большими ожиданиями и неизменными разочарованиями, А. Потебня не мог быть в стороне от волновавших всех социально-политических вопросов. В развернувшейся среди университетской молодежи Харькова и Киева (как и других ведущих городов империи, начиная с Петербурга) революционно-демократической деятельности он непосредственного участия не принимал, однако, подобно В. Антоновичу в Киеве, был активным членом «Харьковской громады», состоявшей преимущественно из недавних выпускников и студентов местного университета. В частности, вместе с другими громадовцами он в начале 1860-х годов участвовал в фольклорных экспедициях с целью записей песен и других произведений народного творчества в Полтавской и Харьковской губерниях.

В совершенстве владея не только многими современными европейскими, но и древними языками, А. Потебня в эти же годы начал стихотворный перевод на украинский язык «Одиссеи». Тогда же он развернул большую работу по редактированию и публикации произведений украинских классиков первой трети XIX века — Г. Квитки-Основьяненко и П. Гулака-Артемовского.

При этом ближайшие к А. Потебне люди (очевидно, и он сам) критически воспринимали самодержавно-бюрократический строй России — как до, так и после крестьянской реформы 1861 года. В этой связи характерна трагическая история его младшего брата подпоручика Андрея Потебни. Будучи преданным революционно-демократическим и национально-освободительным идеалам, находясь в переписке с А. Герценом, он в канун Польского восстания 1863–1864 годов организовал и возглавил Комитет русских офицеров в Польше, члены которого поддержали идеи повстанцев и с началом боевых действий перешли на их сторону. Сражаясь в рядах польских повстанцев, Андрей погиб в бою.

Поступок брата, глубоко проникшегося свободолюбивыми идеями герценовского «Колокола», бросил тень на дальнейшую карьеру А. Потебни, все последующие годы жизни находившегося под негласным надзором полиции. Однако прямых улик против него не было: к началу Польского восстания, с 1862 года, он был командирован за границу для ознакомления с состоянием языкознания (в частности, славяноведения) в странах Европы.

В Берлинском университете он занимался санскритом, сравнивая его с другими известными ему ныне мертвыми индоевропейскими языками (старославянским, древнегреческим, латинским). Это способствовало значительному расширению его кругозора и вхождению в самую суть бурно развивавшегося в Западной Европе (особенно в Германии) сравнительно-исторического изучения языков и мифов индоевропейских народов — индо-ариев и древних иранцев, греков и римлян, кельтов и германцев, балтов и славян.

Только в таком широком контексте, в масштабах нескольких тысячелетий, можно было в целом представить словесно-образный строй языков различных славянских народов. В Европе он также усовершенствовал свои знания польского, а также изучил чешский, словацкий и сербскохорватский языки.

Еще до заграничной командировки А. Потебня был хорошо знаком с наследием античной мысли, современной западноевропейской филологической и философской школой, в частности с немецкой классической философией и культурным наследием немецкого романтизма. Как и все образованные и критически мыслящие молодые люди в России он отдавал должное В. Белинскому и Н. Чернышевскому, однако ему больше импонировал либеральный демократизм А. Герцена. При этом в философско-мировоззренческом плане ему, как и большинству духовно развитых украинских мыслителей, был наиболее близок Г. Сковорода, о котором в городах и селах Левобережной Украины сохранялось живое предание и работы которого А. Потебня (одним из первых) начал систематически собирать и изучать.

Особое значение в формировании взглядов А. Потебни имело знакомство с философскими идеями И. Канта, использованными им для осмысления роли языка и языковых форм в освоении человеком окружающего мира. Язык для харьковского ученого, подобно категориям мышления для философа из Кёнигсберга, выступает прежде всего средством упорядочения огромного потока ощущений и впечатлений, накатывающихся на человека извне. Слово является для него носителем не только определенного значения, при помощи которого внешние восприятия адаптируются внутренним опытом, но и всего предшествующего опыта человека, его народа и исторических предков.

Разрабатывая эти и другие положения в ряде новаторских работ, среди которых следует в первую очередь назвать «О связи некоторых представлений в языке» (1864), «Из записок по русской грамматике» (1874) и опубликованную посмертно «Язык и народность» (1895), А. Потебня вывел концепцию о трех аспектах слова: форме, значении и внутренней форме.

Согласно учению о внутренней форме слова, едва ли не центральному в философии языка А. Потебни, — слово (кроме его звуковой оболочки и абстрактного, зачастую условного значения) содержит в себе некоторое представление-образ, имеющее общенародное значение и являющееся чем-то интуитивно более ясным и простым, чем его объяснение. Часть слов современных языков выхолащиваются, утрачивая свой внутренний образ, но те, что сохраняют свою внутреннюю форму, определяют поэтичность речи и текста.

Исчезновение внутренней формы, утрата образной сущности слов приводит к образованию абстрактных понятий, в свою очередь определяющих особый — научный — тип мышления. Научный язык, стремящийся к точности и однозначности, логическому выражению наблюдаемых во внешнем мире фактов в их взаимосвязи, тем самым противопоставляется поэтическому, органически связанному с художественно-ассоциативным мышлением, использующем многозначность образа.

Таким образом, в своей философии языка А. Потебня подходит к проблеме исторической эволюции форм и средств выражения мысли. На уровне мифологического сознания, в мире которого существует народная культура, мы видим нерасчлененное единство образных и понятийных сторон языка. В дальнейшем, с переходом к современному типу профессионально дифференцированной культуры, происходит разделение научно-философского (абстрактно-понятийного) и художественно-поэтического (ассоциативнообразного) мышления, общие праформы которых мы видим в мифах и иных произведениях устного народного творчества.

Отсюда то особенное внимание, которое А. Потебня уделял фольклору и этнографии. Для харьковского мыслителя язык не был чем-то изолированным, но описывался как неразрывно связанный с культурой народа. Поскольку творцом языка является народ, то он представляется ученому (как до него — Гердеру и немецким романтикам) порождением «народного духа», но одновременно и тем, что обусловливает специфику мировосприятия и мировоззрения каждого народа.

По возвращении из заграничной научной командировки жизнь А. Потебни не отличалась большим разнообразием. В 1875 году он защитил докторскую диссертацию и стал профессором истории русского языка и литературы Харьковского университета, в стенах которого проходила научная и педагогическая деятельность выдающегося ученого в течение всей последующей жизни. Его вклад в языкознание и философию языка был должным образом оценен, в 1877 году А. Потебня был избран членом-корреспондентом Петербургской академии наук.

Кроме уже названных трудов, из-под пера А. Потебни вышли многочисленные работы по общему языкознанию, фольклористике, литературоведению и этнографии, ряд исследований о происхождении языка, изыскания в области диалектологии, фонетики, грамматики и этимологии украинского и русского языков. Среди них особенно следует отметить фундаментальные: двухтомный труд «Объяснение малорусских и сродных народных песен» (1883–1888) и четыре тома «Из записок по русской грамматике» (первые два тома изданы в 1874 и 1888, последние — посмертно, в 1899 и 1941 годах).

Уже после его смерти были опубликованы книги «Из лекций по теории словесности. Басня. Пословица. Поговорка» (1894) и «Из записок по теории словесности» (1905). В 1914 году была издана работа о творчестве двух величайших русских писателей второй половины XIX века — Л. Толстого и Ф. Достоевского. Блестящее сочетание этимологического, фольклористического и исторического подходов демонстрирует его комментарий к «Слову о полку Игореве» (1878).

Будучи не только выдающимся ученым, но и талантливым педагогом, А. Потебня в Харьковском университете сформировал мощную филологическую школу, подобно тому, как В. Антонович — историческую в Киеве. Среди его учеников известны такие крупные ученые как Д. Овсяннико-Куликовский, А. Горнфельд, В. Харциев, А. Ветухов, А. Попов, Т. Райнов и другие. Его взгляды на язык и литературу стали идейной основой так называемой Харьковской школы (Б. Лезин, А. Горнфельд, В. Харциев и др.), сгруппировавшейся вокруг издания «Вопросы теории и психологии творчества» (8 томов, 1907–1923 гг.). Его идеи, заметно повлиявшие на философию русского символизма, прежде всего на концептуальные построения А. Белого, развивались также Д. Кудрявским, И. Ягичем, А. Шахматовым и рядом других выдающихся филологов и литературоведов XX века.

Совершенно в другой сфере, чем у отца, проявился талант у сына А. Потебни, также носившего имя Александр (1868–1935). Будучи одним из ведущих ученых-электротехников, в 1907 году он стал профессором Томского, а в 1923 — Харьковского технологических институтов, затем возглавил Харьковский электротехнический институт. В 20-х годах он руководил разработкой и уточнением планов ГОЭЛРО (Государственного комитета по электрификации России) в Украине и был известен как автор ряда трудов по теории электрических машин, преимущественно электродвигателей.

Скончался А. Потебня 29 ноября 1891 года в Харькове, где и был похоронен. В научно-философском отношении он далеко опередил свое время. Заострив вопрос о соотношении языка и мышления, харьковский ученый наметил постановку и решение многих проблем, вставших перед мировой наукой с конца XIX века, причем в ряде случаев в более современном понимании, чем у признанного основоположника структурной лингвистики XX века Ф. де Соссюра. На социальную философию своего времени, на развитие различных направлений гуманитарного знания не только в Украине, но и во всей империи А. Потебня имел влияние, которое можно бы сравнить (если ограничиваться украинскими мыслителями) лишь с влиянием идей М. Драгоманова.

В первой половине XX века идеи А. Потебни относительно связи особенностей различных языков с этнопсихологическими и социокультурными особенностями отдельных народов получили развитие в трудах многих выдающихся мыслителей, работавших на стыке философии и языкознания, в частности Н. Трубецкого и Г. Шпета. А взгляд на мифологию, фольклор и литературу как на производные (по отношению к языку) моделирующие системы через сто лет получил новую жизнь в тартуской школе Ю. Лотмана. В последнее время теоретические изыскания А. Потебни, еще не до конца понятые современниками, вызывают все больший интерес философов, этнологов и лингвистов.