Производство: Италия —
Франция, 1964 г. Автор сценария и режиссёр П.П. Пазолини. Оператор Т. Делли
Колли. Художник Л. Скаччьяноче. Композитор Л.Э. Бакалов. В ролях: Э. Иразоки,
М. Карузо, С. Пазолини, М. Моранте, М. Сократе, С. Ди Порто и др.
«Евангелие от Матфея» —
один из главных фильмов великого итальянского режиссёра Пьера Паоло Пазолини.
Он не получил религиозного
воспитания и даже не прошёл конфирмации. Будущий режиссёр отлынивал от уроков
катехизиса, а также терпеть не мог приходские школы. Пьер Паоло учился в
светских школах, и особую роль в его образовании сыграл лицей Гальвани в
Болонье.
Фильм «Евангелие от
Матфея», по оценкам многих американских критиков, самый неожиданный фильм всех
времён. Прежде всего потому, что к религиозной теме обратился атеист и
марксист.
С детских лет Пазолини не
перечитывал Евангелия, а перечитав — был потрясён. Позже Пазолини говорил, что
этот текст обладает «нравственной красотой».
Замысел фильма поначалу не
заинтересовал продюсеров, хотя Пазолини уже завоевал себе имя и входил в
когорту ведущих режиссёров Италии. На то были свои причины. Совсем недавно
мятежный режиссёр предстал перед судом за оскорбление религиозных чувств в
дерзкой народной комической притче «Овечий сыр» о крестьянине, который во время
съёмок картины на библейский сюжет умер на кресте, объевшись сыра.
Пазолини пообещал быть
верным литературному первоисточнику. «Вот как я это представляю себе: от
строчки до строчки следовать тексту евангелиста Матфея, не делая ни сценария,
ни режиссёрской разработки. Переводить с максимальной точностью в
изобразительный ряд… Ни одной присочинённой фразы в интересах монтажа», — писал
Пазолини консультировавшему фильм богослову доктору Карузо.
Пазолини выбрал из текста
Евангелия наиболее подробный и реалистический рассказ апостола Матфея. По
мнению Пазолини, Христос был совсем не Бог, а бунтарь, «первый революционер»,
бросивший вызов «сильным мира сего», фарисеям и римским властям. В его
пророчествах были подчёркнуты уважение к труду, презрение к богатству, призывы
к равенству и справедливости. Христос проповедовал среди итальянцев на
итальянском языке.
Больше года Пазолини искал
исполнителя на роль Христа. Поговаривали, что он собирается взять поэта… Дело в
том, что режиссёр хотел показать Христа как интеллектуала в мире бедняков,
готовых к бунту, а такой фигурой на его взгляд мог быть поэт. Пазолини стал
вглядываться в служителей муз.
Пазолини почти остановил
свой выбор на Аллене Гинсберге, когда случайно повстречал молодого испанского
студента Энрике Иразоки, изучающего литературу. Пазолини сразу спросил его:
«Извините, не могли бы вы сыграть роль в моей картине?» Энрике, будучи
человеком серьёзным, отказался. Но режиссёр проявил настойчивость и уговорил
Иразоки выступить в образе Христа.
Актёры на роли апостолов
подбирались в соответствии с теми сведениями о них, которые дошли до нас.
Некоторые были из народа, например, Пётр — рыбак, и его сыграл молодой
еврейский парень Сеттимо Ли Порто из римских низов. Но были и образованные,
поэтому на роль Матфея Пазолини пригласил интеллигента Ферручио Нуцио.
Постаревшую Деву Марию сыграла Сузанна Пазолини, мать режиссёра.
В поисках натуры Пазолини
выезжал в Палестину, но в конце концов остановился на южной Италии, где и был
снят фильм. По словам режиссёра, это позволило ему осуществить переход от
древнего мира к современности.
Иерусалим он поместил в
старинной части Матеры, которая ныне, увы, лежит в руинах и называется Сасси.
Вифлеемом стала деревня в Апулии, где люди ещё недавно жили в пещерах, как в
фильме «Евангелие от Матфея». Выжженная земля Сицилии, убогие хижины и дикий
пейзаж создали необходимую обстановку.
Пазолини открыл для себя
удивительную вещь: в Италии никто не читает Евангелие. Он спрашивал об этом
всех своих знакомых, и только двое или трое из них ответили, что читали его.
Так что ставить фильм по Евангелию в Италии оказалось гораздо безопаснее, чем
где бы то ни было.
«Выбирая между древней
Палестиной и современностью, я предпочёл второе, — говорил Пазолини. — Принцип
аналогии помог мне войти в атмосферу мифа, эпоса. Рассказывая историю Христа, я
не реконструировал её в истинном виде. Это мне просто не удалось бы, потому что
тогда надо было бы делать религиозный фильм, а я человек неверующий… Я не пошёл
по этому пути, потому что мне претит так называемое „развенчание" — это
мелкобуржуазная манера. Я склонен к обратному — к мифологизации всего на свете.
Я хотел воссоздать не жизнь Христа такой, какой она была, а историю Христа плюс
два тысячелетия её интерпретации — за это время христианство сильно
мифологизировало его биографию, которая сама по себе весьма малозначительна».
Уже во время съёмок
первого фильма «Аккаттоне», рассказывающего о молодом сутенёре, у Пазолини
сложился некий религиозный стиль (хотя он предпочитал термин «сакральный», а
критики — «католический», что было абсолютно неверно). Религиозным был стиль,
но не содержание. Содержанием можно обмануть, стилистикой — никогда. Принявшись
за «Евангелие…», Пазолини считал, что стилевая формула у него уже есть, и начал
работать в том же духе, что и на «Аккаттоне». Однако через два дня понял, что
очутился в тупике, и даже начал подумывать о том, чтобы отказаться от замысла,
чего с ним не случалось ни раньше, ни позже.
Пазолини пришёл к выводу,
что использовать сакральный стиль применительно к священному тексту просто
смешно, и решил отбросить все свои былые технические находки. Он начал
использовать трансфокатор, изменил траекторию движения камеры, по-новому строил
кадр — стиль становился не сакральным, а документальным. Иными словами, возник
совершенно новый стиль.
Контраст между стилистикой
«Аккаттоне» и «Евангелия…» на более глубоком уровне соотносится с тем, что в
первом случае режиссёр ориентировался почти исключительно на Мазаччо и отчасти
ещё на Джотто и романскую скульптуру, то есть шёл лишь по одной линии аллюзии,
а во втором источники заимствования были разнообразны — Пьеро делла Франческа
(одежда фарисеев), византийская живопись (лицо Христа, как у Руо) и т.п. То же
самое с музыкой: в «Евангелии…» целая смесь разных музыкальных стилей и
направлений (Моцарт, Бах, Прокофьев, Веберн, революционные русские и
итальянские песни, негритянский спиричуэлс).
В «Аккаттоне» режиссёр
рассказывал историю от первого лица, в «Евангелии…» этого нельзя было делать, и
атеист Пазолини передавал её через очевидца-верующего. Несмотря на множество
разнообразных источников в живописи и в кинематографе, из которых заимствовал
режиссёр, конечный результат кажется удивительно органичным, единым.
В то же время Пазолини
признавал, что «Евангелие от Матфея» — очень противоречивый фильм, запутанный,
подчас дезориентирующий. Более всего это касается фигуры Христа, который не
просто загадочен, но иногда вводит зрителей в смущение. «Там есть несколько
моментов, которых я стыжусь, какое-то контрреформаторское барокко — сотворение
чудес, — говорил режиссёр. — Чудеса с хлебами, рыбой и хождением по водам как
посуху — отвратительнейший пиетизм. Переходы от этих „живописных" картинок к
проповеди, к страстной неуступчивости Христа приводят, наверное, зрителей в
недоумение. Католики, к примеру, покидают зал, уверенные, что я снизил образ,
сделал Христа плохим. Но дело не в том, что он хорош или дурён, — он полон
противоречий. Как и сам текст Евангелия. Я невольно, пользуясь принципом
аналогии, воспроизвёл в современной фигуре теологические противоречия
Священного Писания. Там очень много противоречий. Но именно они делают
Евангелие великим и полнокровным…»
Премьера «Евангелия от
Матфея» состоялась на Венецианском кинофестивале 4 сентября 1964 года. Неожиданно
для многих картина получила не только Специальную премию жюри, но и Большой
приз экуменического жюри, действующего от имени Ватикана. Чёрно-белый фильм
поразил критиков поэтической силой, глубиной характеров, драматизмом действия,
яркостью воспроизведения эпохи и пластичной выразительностью. Как потом отметит
В. Кудрявцев: «Перед нами удивительная галерея портретов одухотворённых лиц,
магия запечатлённых пейзажей, прекрасных в своей скудости и строгости (оператор
Т. Делли Колли). Тончайшее сопоставление с картинами великих художников».
Религия — один из
основополагающих факторов жизни итальянского общества. Для большинства
итальянцев картина Пазолини была первым прочтением Евангелия. Поэтому фильм
получил различный приём в Англии и Америке — с одной стороны, то есть там, где
Библию читают много, и в Италии — с другой. В Италии он был воспринят как
скандальная новинка, к тому же сбивающая с толку, ибо никто не предполагал, что
Христос может быть таким — ведь «Евангелие от Матфея» никто не читал, а в Англии
и Америке этот образ, в сущности, совпал с тем, каким его представляли себе
люди, и поэтому никакого скандала не возникло.
Посмотрев фильм после
двух- или трёхлетнего перерыва, режиссёр признается: «Я вообще не считаю свой
фильм связанным с католицизмом. […] Этот фильм — мой, потому что он религиозен,
а моё видение мира тоже религиозное, хотя религия, которую я исповедую, ничего
общего не имеет с официальной, и работать над „Евангелием…" означало для меня
дойти до предела мифологично-эпического. Кроме того, этот фильм изобилует
мотивами, имеющими для меня личный смысл: все второстепенные персонажи —
сельскохозяйственные рабочие южной Италии — родные для меня люди. Я понял это,
увидев их снова на экране, а фигура Христа — это я сам, преисполненный раздирающих
противоречий». |