Мирабо Оноре Габриель Рикети (1749—1791) — граф, деятель Великой Французской революции

В замке Биньон в семье Виктора де Рикети маркиза де Мирабо и Марии Женевьевы де Вассан 9 марта 1749 года родился мальчик, получивший при крещении имя Оноре Габриель. Фамилия Мирабо не принадлежала к коренному феодальному дворянству Франции. Их предки Рикети были купцами и разбогатели торговлей. Один из них и приобрел замок Мирабо, а Людовик XIV даровал его потомству титул маркизов.

Виктор де Рикети, маркиз де Мирабо, был известным экономистом-физиократом. Службу он начал в 14 лет, решив стать военным, но эта служба пришлась ему не по нраву — слишком долго приходилось ждать командных

должностей, а он хотел все и сразу. Когда скончался его отец, Виктор де Рикети стал обладателем солидного состояния Оставив военную службу, он начал вести праздную жизнь молодого аристократа. Но вскоре он знакомится с Монтескье, который возбудил в нем интерес к политическим идеям. Тогда Виктор уединяется в своем поместье на юге Франции и целиком посвящает себя изучению философии, экономических наук и литературе.

Первое зрелое сочинение он закончил в 1747 году, назвав его «Политическое завещание». Оно содержало критику, хотя осторожную и сдержанную, существующих во Франции порядков. В сочинении автор ратовал за возврат к прежним «идеальным» порядкам, что, по его мнению, могло бы искоренить существующие недостатки и даже пороки. Как человек достаточно просвещенный, он понимал, что такой совет вряд ли придется по вкусу современникам, и поэтому это сочинение осталось неизданным.

Широкую известность принесло маркизу де Мирабо другое произведение — «Друг людей, или Трактат о народонаселении», изданное им в 1756 году. Книга имела успех не только во Франции, но и за ее пределами, а автора стали именовать «другом людей», что было более почетно, чем справедливо

В 1765 году Виктор покупает у Дюпона в личную собственность «Журнал сельского хозяйства, торговли и финансов». При его руководстве и участии Франсуа Кене и Мерсье де ла Ривьера журнал стал главным печатным органом школы физиократов.

Маркиз был человеком не бедным, но, несмотря на это, в вопросе выбора будущей супруги он в первую очередь руководствовался денежными интересами. В жены он выбрал представительницу знатного рода, единственную наследницу старого барона де Вассана, в надежде скоро получить за женой большое наследство. Надеждам суждено было сбыться лишь через 27 лет. За эти годы супруги возненавидели друг друга, превратив свою семейную жизнь в ад, ведя долгие годы судебные тяжбы. Но и получив состояние, маркиз Мирабо не стал более щедрым. Он экономил на всем, ограничивал даже необходимые расходы жены и детей. Он никогда не устраивал традиционные приемы, подобающие его рангу. Да и с соседями по имению он никогда не поддерживал дружеских отношений. Вспыльчивый, раздражительный и деспотичный, он не редко внушал страх окружающим его людям, а в собственных владениях он установил режим неограниченного произвола, с которым сам же боролся на страницах своих произведений. В конце концов, публикуемая им резкая критика королевского двора и

политики Людовика XV привела к тому, что маркиз де Мирабо был арестован и заключен в Венсенский замок. Популярность его сразу же возросла, пробудив «новый виток» интереса к его творчеству. При содействии маркизы Помпадур, женщины умной и влиятельной, маркиз де Мирабо был освобожден из заключения (зачем же создавать ему популярность), с предписанием проживать безвыездно в своем поместье, что им было и исполнено.

Ненависть к жене и детям довела маркиза до того, что он выхлопотал у правительства специальные указы, на основании которых его жена и дочь подверглись монастырскому, а сыновья тюремному заключениям. (В то время была такая практика — муж, жена, дети засаживали своих родных в тюрьмы или монастыри «ради их исправления», но с целью избавиться от них и завладеть имуществом».) Но, даже находясь в монастыре, маркиза продолжала борьбу с супругом, ив 1581 году ей удалось не только возобновить процесс против маркиза Мирабо, но и выиграть его.

Разбитый нравственно, разоренный процессом, тот удалился в Аржан-тель, где спустя несколько лет скончался.

Вражда между супругами Мирабо не помешали им обзавестись многочисленным потомством. Детей у супругов было 11. Оноре Габриель был первенцем. Он родился болезненным, с искривленной ногой, а в возрасте трех лет он чуть не умер от оспы. Но от природы он был одарен многими способностями, что отмечали его бесчисленные учителя, с которыми Виктор де Мирабо быстро расставался. (В дальнейшем Оноре Габриель говорил, вспоминая детство, что он так и не получил приличного систематического образования.) Следы от оспы на его лице компенсировались красивыми глазами и необыкновенной подвижностью и выразительностью лица. Он стремился к знаниям, быстро усваивал новое и упорно трудился, что приводило в восторг его наставников. Совершенно иначе относился к нему родной отец. Он характеризовал сына как «чудовище в физическом и нравственном отношении». Непокорный нрав сына вызывал у него ненависть и приводил к столкновениям между ними.

В целях воспитания мальчик был помещен в военную школу под именем Пьера Бюффиера. Маркиз считал, что имя Мирабо следует еще заслужить, и избрал для сына в качестве имени название одного из поместий, принадлежащего родственникам жены. Как старший из сыновей Оноре должен был стать военным и служить шпагой королю. Он учился в Версале, а затем, по настоянию отца, которому не понравилось доброе отношение к сыну преподавателя военного дела капитана Сигре, был переведен в закрытую школу в Париже. Руководил школой аббат Шокар, слывшей человеком «твердой руки». Здесь Оноре быстро завоевал авторитет среди воспитанников, а строгость аббата постоянно наталкивалась на строптивый норов юноши. В школе Оноре оставался до 18 лет, а затем начал служить непосредственно в армии.

Местом службы молодого Оноре стал маленький гарнизон городка Сен-та — самое не завидное место, выбранное опять-таки по решению Мирабо-старшего. Служба оказалась не трудной, хотя Оноре неоднократно проводил ее на гауптвахте, отправленный туда отбывать наказание начальником гарнизона Ламбером. Мирабо-младший прекрасно проводил время в кругу образованных дворян. Ночные кутежи, карточная игра и женщины (а он имел у них успех) требовали денег, в которых отец с каждым годом все больше ограничивал сына. Выход нашелся — взять деньги в долг, да и кто сможет отказать сыну самого богатого землевладельца Прованса. Но вскоре легкой жизни пришел конец. Связь с дочерью местного жандармского чина вынудила начальника гарнизона принять к Оноре строгие меры, но к тому времени девица успела уже рассказать всем, что вскоре станет графиней де Мирабо. Оноре не собирался на ней жениться, да и выплатить долги он не мог, поэтому он просто тайно покинул гарнизон Сента и отправился в Париж к герцогу Ниверье, близко знавшему отца Оноре.

Попытка герцога добиться у Мирабо-старшего для сына разрешения на перевод его в другой гарнизон закончилась тем, что отец выхлопотал специальное распоряжение от имени короля о заключении сына в крепость на острове Ре. Сын виноват в самовольном оставлении прежнего места службы и должен быть за это наказан.

Крепость на Ре была местом заключения государственных преступников, поэтому губернатор острова был поражен, увидев вместо опасного злодея приятного молодого человека, который быстро завоевал симпатию у всех. Благодаря этому Оноре пользовался свободой передвижения на острове и даже посещал близлежащий город Ла-Рошель. Узнав о готовящейся военной экспедиции на Корсику, Оноре принимает предложение поменять место заключение на Ре на место добровольного участника военной экспедиции и в звании лейтенанта зачисляется в лотарингский полк. Так узник снова стал офицером королевской службы.

На Корсике молодой лейтенант Мирабо принимает участие во всех операциях. Смелость, ум и отвага помогли ему за короткую экспедицию получить звание капитана драгунов. (Позднее Мирабо будет говорить, что участие в военной экспедиции было его ошибкой, так как справедливость и право были на стороне борющихся против Франции корсиканцев.) По окончании войны Оноре де Мирабо получает отпуск и отправляется в родной Прованс.

Жизнь продолжалась в обычном для Оноре течении. Кутежи, игра, женщины, долги — все это будет сопровождать его постоянно. Даже женитьба на богатой наследнице Эмилии де Мариньян и деньги, выделенные отцом, не смогли изменить образа жизни молодого Мирабо. Деньги быстро исчезли, долги снова увеличились, жена и отец теперь вместе преследовали Оноре и очень скоро сумели добиться нового для него заключения — сначала в крепость на острове Иф, а затем в форт Жу.

В форте Жу не было жестоких ограничений в передвижении, что привело к знакомству Оноре с супругой маркиза де Моннье, Софи, которая проживала в ближайшем к форту городке Понтарлье. Взаимная страсть Оноре и Софи была настолько сильной, что они решились на побег — он из заключения, а она от мужа. Бежали они в Голландию, а в Понтарлье состоялся заочный суд над ними, устроенный по настоянию отца и жены Мирабо и мужа Софи. Заочный приговор суда был суровым — Оноре Мирабо был приговорен к смертной казни, а Софи — к пожизненному заключению. Беглецов начали разыскивать, и Голландия оказалась ненадежным местом. Оноре и Софи были арестованы в Амстердаме и возвращены во Францию. На родине Софи была заточена навечно в монастырь, в Оноре отправлен в отдельную башню Венсенского замка.

Мольбы о прощении и обещание полнейшей покорности отцу возымели действие, и спустя два года Оноре Мирабо был освобожден.

В 1783 году по своей инициативе он возобновил судебный процесс в Понтарлье. На процессе он проявил незаурядные ораторские способности и сумел добиться полной отмены вынесенного раннее приговора. Роль невинного мученика принесла ему славу, а новый процесс против законной супруги, не желавшей возвращаться к нему, хоть и был им проигран, добавил Оноре известности. Для представителей родовитого провансальского дворянства он стал изгоем, но среди простолюдинов Мирабо был популярен. Он стал часто выступать на процессах, приобретая все большую известность не только в Провансе, но и за его пределами.

Мирабо не только выступал как трибун, но и пробовал себя на литературном поприще. Несколько лет заключения, ссылки и аресты привили ему глубокую ненависть к тирании и беззаконию В 24 года он написал труд, названный «Опыт о деспотизме». Труд был издан в Лондоне, так как издание, содержащее призыв к согражданам смело бороться против произвола и насилия, издать во Франции было невозможно. Затем им были написаны сочинения о тюрьмах, о королевских тайных предписаниях (их действие он испытал на себе в полной мере), о собственной семье, несколько литературных произведений и переводов с латинского и итальянского языков. Благодаря его капитальным трудам «О прусской монархии» и «Секретной истории берлинского двора», а также многочисленным памфлетам он оказался в центре политической борьбы и получил широкую известность еще до начала Великой Французской революции. Вокруг себя он собрал кружок прогрессивной молодежи, получивший название «Ателье Мирабо». Он сам и члены кружка стали активно критиковать финансовую политику Франции. Памфлеты на министров и критика Калонна — генерального контролера финансов и любимца королевы, вынудили Мирабо снова искать убежище за границей, так как вновь было получено тайное предписание о заключении Мирабо в тюрьму

На родину он вернулся перед самым началом выборов в Генеральные штаты. Выборы в 1788 году проходили от трех сословий — дворянства, духовенства и так называемого третьего сословия. Стать кандидатом от дворянства Прованса, в среде которого он был славен бегством от кредиторов, разгульным образом жизни и прозван «донжуан столетия», не представлялось возможным. Тогда Мирабо предложил себя «третьему сословию», а чтобы все это было законным, он даже открыл торговую лавку. Выступлениями в качестве кандидата, обличительными речами он сумел завоевать такую популярность в Провансе, что люди забрасывали его цветами и называли «отцом отечества», а после избрания почетный эскорт с факелами сопровождал Мирабо до самой границы Прованса Итак, Мирабо становится одним из 600 депутатов Генеральных штатов от третьего сословия Теперь ему предстояло завоевывать популярность и здесь На него пока не обращают внимания, а будущий вождь революции, депутат Робеспьер, даже отозвался о Мирабо так: «Граф Мирабо не имеет никакого влияния, потому что его нравственный облик не внушает к нему доверия».

Решающий перелом произошел на заседании 23 июня 1789 года, когда явившийся обер-церемониймейстер двора маркиз де Брезе зачитал распоряжение короля, предписывающее депутатам немедленно разделиться по сословиям и заседать отдельно. И тогда, когда в рядах депутатов возникло замешательство и никто не знал, что предпринять, дабы не нарушить и волю короля, и не сдавать завоеванные за два месяца позиции, в зале раздался уверенный, сильный и завораживающий голос. Повелительным тоном он ответил Брезе: «Вы, кто не имеете среди нас ни места, ни голоса, ни права говорить, идите к Вашему господину и скажите ему, что мы находимся здесь по воле народа и нас нельзя отсюда удалить иначе, как силой штыков». Голос принадлежал депутату от третьего сословия графу де Мирабо. И с этого дня он вошел в мировую историю. Имя Мирабо и революция стали неотделимыми. Всего за 3—4 месяца (от созыва Генеральных штатов до полной победы революции) Мирабо сумел завоевать такое огромное влияние на современников, приобрести популярность не только во Франции, но и за ее пределами, утвердить свой авторитет, что он становится, по существу, вождем революции.

После падения Бастилии Мирабо сохранил свои позиции. Он заставлял всех внимательно слушать каждое свое выступление, осмеливался давать не только советы, но и приказывать. Конечно, ораторский талант играл в этом не последнюю роль, но еще и его идеи о единений всего народа в борьбе с абсолютизмом отвечали объективным требованиям первого этапа революции

Между тем революция захватывала все новые слои общества. Толпы простого народа стали требовать от Национального собрания (так стали называться Генеральные штаты) решительных мер для улучшения своего положения. Мирабо был единственным депутатом, кто мог обуздать шумную толпу — любовь простых людей к нему была очень сильна Он не боялся идти против общего мнения. Так, например, при отмене сословных привилегий и дворянских титулов многим из «бывших» приходилось вспоминать полузабытые прежние имена. Граф де Мирабо должен был стать гражданином Рикети, но он остался графом, гордо заявив: «Европа знает только графа де Мирабо». Кому-то другому такое заявления не простилось бы, но Мирабо это лишь добавило популярности, и он продолжал всюду подписываться своим дворянским именем.

Со временем Мирабо приобрел политическое чутье Он стал одним из основателей знаменитого Якобинского клуба и «Общества 1789 года». «Общество» Мирабо оставил быстро, предполагая, что оно вскоре вступит с конфликт с народом.

Мирабо принимал участие почти во всех преобразованиях первого этапа революции Им был предложен закон о депутатской неприкосновенности, что позволило защитить депутатов Собрания от королевского произвола. Участвовал он и в создании Национальной гвардии, и в принятии закона об отмене феодальных прав и конфискации церковного имущества. И ассигнаты — бумажные деньги революционного периода — также имели к нему прямое отношение.

Слишком активное участие народных масс в революционном движении стало вызывать у Мирабо тревогу. У него никогда не было идеи об уничтожении королевской власти. Наоборот, он желал слияния власти короля и революции. Осенью 1789 года он подает тайную записку королю с предложением о сформировании правительства из революционных деятелей, надеясь, что король сможет встать во главе революции. Его план конечно же не был принят, а королева, ознакомившись с предложениями Мирабо, даже воскликнула: «Надеюсь, мы никогда не будем настолько несчастны, чтобы прибегнуть к советам Мирабо». Проект соединения монархии и революции был отвергнут, но Мирабо не терял надежду.

В ноябре 1789 года Учредительное (бывшее Национальное) собрание принимает декрет о запрещении депутатам занимать какие-либо министерские посты. Мирабо был возмущен этим декретом — в предлагаемом королю проекте он желал получить скромное место министра «без портфеля». Королевский двор все более терял позиции, а обострившаяся обстановка и растерянность заставили его вспомнить о Мирабо. С апреля 1790 года по предложению представителя двора Мирабо становится тайным советником королевской семьи, о чем был подписан соответствующий документ. Король стал платить Мирабо солидное жалование, и Оноре получил возможность вернуться к роскошной жизни. Следует отметить, что такое поведение он не считал предательством, ведь он не изменил своим идеалам и принципам.

Он окружил себя роскошью, необычной даже для богатого аристократа. Все это породило вопросы и слухи. Разговоры о том, что он продался королю, Мирабо не опровергал, но сумел доказать, что при дворе он отстаивает интересы народа, не дает королю (советами) перейти на сторону контрреволюции. Доля правды в этом была. Перед королем он действительно отстаивал интересы Собрания, защищая то необратимое, что несла в себе революция. В Собрании он пытался защищать интересы королевской власти, тем самым сохраняя равновесие сил.

Оноре де Мирабо не увидел окончательного разрушения своего проекта национального примирения. Революция «списала» короля со счетов истории, но случилось это уже после кончины Мирабо.

Бурная жизнь и напряженная депутатская работа подорвали здоровье графа. Первоначальные диагнозы заболевания не подтвердились, а когда выяснилась причина заболевания, стало поздно предпринимать что-либо — Мирабо медленно умирал. Незадолго до кончины он был избран главой Собрания. А в марте 1791 года о его неизлечимой болезни стало всем известно, толпы граждан стали часами простаивать под его окнами, желая знать о состоянии его здоровья Улица, где жил Мирабо, была посыпана толстым слоем песка, чтобы приглушать шум проезжавших экипажей, дабы не беспокоить больного.

2 апреля 1791 года Оноре Габриель де Мирабо скончался. Он умер в возрасте 42 лет, в зените славы. Через два дня состоялись похороны, которые вылились в грандиозную манифестацию. В траурной процессии шло все Собрание и десятки тысяч простых граждан. Похоронили Мирабо в соборе Св. Женевьевы, который по решению Собрания назван Пантеоном Великих людей Франции. Он стал первым, кто был удостоен этой чести.