 Из Испании, на наших кораблях, мы везли также 72 жеребцов и кобыл, которые прибыли с нами... Там, на этой земле, мы встретили индейцев, именующих себя керанди, — 3000мужчин с женами и детьми; они принесли нам рыб и мяса, чтобы мы утолили голод. Их женщины носят небольшие повязки из хлопчатой ткани, прикрывая срамные места. Таким было первое впечатление первых европейцев, прибывших на территорию современной аргентинской столицы. Около 500 лет назад на правом берегу реки Ла-Плата возник город, которому суждено было стать столицей Серебряной страны, как называют Аргентину. Буэнос-Айрес основывали дважды, поскольку первое испанское поселение, бывшее на этом месте, смели свободолюбивые индейцы кечуа и гуарани.
В 1580 году, разбив эти индейские племена, Хуан де Гарай вторично основал город «Вилья Санта Мария де лос Буэнос-Айрес» — «Город благосклонной Святой Марии». Сейчас от названия осталось только «Буэнос-Айрес», что означает «хороший воздух». Рассказывают, испанские конкистадоры так окрестили город потому, что первый из них, вступив на эту землю, якобы воскликнул: «Какой здесь хороший воздух!». Однако климат здесь— это невыносимая жара летом и влажный, пагубный холод зимой. В жизни испанских колоний Буэнос-Айрес не играл сколько-нибудь значительной роли вплоть до начала войны за независимость.
В течение почти 300 лет со дня своего основания, город оставался на весьма скромных ролях. Столицей вице-королевства была Лима, а добытые в Новом Свете сокровища испанцы отправляли через Панаму, минуя Буэнос-Айрес. До конца XVIII века городу даже запрещалось непосредственно торговать с заморскими землями, и жители Буэнос-Айреса существовали главным образом за счет контрабанды. Даже выделение особого королевства Рио-де-ла-Плата с Буэнос-Айресом в качестве столицы мало что изменило в судьбе города — он оставался тем же захудалым портом, что и раньше. Но в конце XVIII века испанская политика резко изменилась, что привело к далеко идущим последствиям Испания решила превратить Буэнос-Айрес в свой укрепленный аванпост в южной части Атлантики и предоставила ему возможность самостоятельно заниматься торговлей с другими странами. Город начал быстро расти, чему способствовали также приток иммигрантов из Европы и бум, начавшийся в торговле крупным рогатым скотом.
С 1810 года, когда Аргентина стала независимой, Буэнос-Айрес сделался самой крупной, самой шумной, самой современной и самой изящной столицей не только Южной Америки, но и всего Южного полушария. В это же время начался спор между Буэнос-Айресом и другими городами— Кордобой, Мендосой, но в 1880 году столицей страны стал Байрес, как сами аргентинцы называют свой город. Однако после Второй мировой войны все опять переменилось.
Быстро двинулась вперед Бразилия, разбогатела Венесуэла, в политическом отношении выдвинулась на первый план Куба И Аргентина вдруг оказалась самым обычным государством, всего лишь одним из немногих в Южной Америке Аргентинцы, конечно же, были не в восторге от таких перемен, зато с жаром рассказывали, что в Байресе можно увидеть самые великолепные здания в стиле барокко и познакомиться с самыми лучшими художниками Южной Америки. Старый Буэнос-Айрес — это Ла Бока, прежде небольшой портовый городок, который сейчас является только одним из районов аргентинской столицы. Здесь издавна живут моряки и корабелы, а для моряка главный дом — это корабль. Вот они и красили сначала свой корабль, а уж потом чем осталось — стены дома на берегу. А так как краска была разного цвета, то и дома здесь превращались в мозаичные картинки.
По давней традиции дома в Ла Бока красят так и сейчас. Уедет турист из города, но приятное впечатление останется у него даже о самом бедном квартале Буэнос-Айреса: буксиры, парусники, моторные лодки у домов и сами 1—2-этажные домики, сбитые из досок и сверху покрытые рифпеным железом, — все такое яркое, как расцвеченные флаги. К настоящему времени Буэнос-Айрес превратился в крупнейший промышленный центр страны, на его предприятиях работают сотни тысяч человек, однако горожане по-прежнему называют себя «портеньос» — жители порта. Среди них много эмигрантов, поэтому жители внутренних районов Аргентины никогда не назовут столичного жителя «криожьо», то есть коренным аргентинцем: для них он всегда «портеньос».
Истинными хранителями национальных традиций, настоящим «крио-жьо» они считают только себя. Сами «портеньос» утверждают, что Буэнос-Айрес совсем не аргентинский, а европейский город: его перевезли на кораблях многие поколения эмигрантов. Перевезли и поставили на берегу Ла-Платы, руководствуясь лишь собственными вкусами, порой и противоречивыми. Поэтому в Буэнос-Айресе есть районы, в которых живут преимущественно французы или итальянцы, испанцы или славяне — поляки, украинцы, югославы. По паспорту — все они аргентинцы, но обычаи и традиции у них таковы, что каждая «колония» старается существовать отдельно, не смешиваясь с соседями. Жители этих районов проводят время в национальных ресторанчиках и кафе, они издают газеты и журналы на родном языке, отмечают праздники своей далекой родины, поют свои национальные песни...
В Байресе действительно много эмигрантов и их детей; этот город — современный Вавилон, вобравший в себя культуру, технические знания и профессиональные навыки многих народов. И потому люди эти — одно из главных богатств страны: никто не тратил на их образование и профессиональное обучение ни гроша, все это они привезли с собой и щедро отдали своей новой родине. На этом щедром вкладе рос и процветал Буэнос-Айрес.
Порой кажется невероятным, что этот прекрасный современный город построен за какие-нибудь 100 лет. Но страна была богата, и потому ни с какими затратами не считались: нужен был для строительства мрамор из Италии — везли, нужна была керамическая плитка из Португалии — везли! Нужно было строить небоскребы? Строили и при этом, не задумываясь, часто сносили старые постройки. Поэтому от архитектуры XVI века не осталось ничего, от XVII — несколько церковных фасадов, от XVIII — всего лишь несколько зданий. Так что большую ценность в Буэнос-Айресе представляют постройки середины XIX и начала XX веков — все они охраняются государством как памятники архитектуры. Единственным районом, сохранившим колониальную застройку, является Сантельмо. Беленые известью дома с арками, витые решетками крошечные балконы, мощенные булыжником улицы, черепичные крыши, квадратные площади с неизменными соборами и сквериками в центре...
Но времена меняются, и Сантельмо, благодаря уцелевшей экзотике, превратился теперь в туристический квартал. Однако только здесь можно увидеть, как танцуют прекрасное и нестареющее танго. Дитя и божество портовых кабачков, этот танец моряков, грузчиков и фабричных работниц в начале XX века завоевал парижские салоны. Официальный центр Буэнос-Айреса находится на Пласа де Майо — в здании собора, где покоится прах возглавившего борьбу за независимость генерала Сен-Мартина, но об этом знает не каждый житель столицы. Поэтому некоторые считают, что сердцем города следует считать Пласа де Конгресиу, откуда берут свое начало все автострады страны. Третьи полагают, что центр Байреса находится на площади Республики — там, где пересекаются три оживленные улицы.
Авенида 9 июля — это самая широкая улица (почти 150 метров от края до края), по мнению аргентинцев, такой нет нигде в мире: по ней движутся четыре потока машин, в каждом от 4 до 6 полос движения. Наряду с Ривадавией — самой длинной улицей планеты, авенида 9 июля является гордостью аргентинцев. Посреди площади Республики в 1936 году установили 72-метровую колонну — в честь 400-летия со дня основания города Колонну эту точнее следует назвать остроконечной пирамидой, но она относительно невелика — высота обелиска составляет всего 67,5 метра Сложенный из железобетонных блоков четырехгранный столб хорошо просматривается отовсюду и совсем не выглядит задавленным окружающими его зданиями. Наверху обелиск заточен наподобие карандаша, а внутри он полый, и там змеится винтовая лестница в 200 ступеней. Но архитектор А. Пребиш построил обелиск не для того, чтобы с его высоты обозревать окрестности, а наоборот, чтобы на него смотрели снизу. По мнению некоторых жителей, сооружение это некрасивое и недостойно представлять их прекрасный город, известный во всем мире как «Париж Южной Америки». Известный аргентинский поэт Б.Ф. Морено, например, писал:
О город, где серебряный свой меч
Ты прятал?
Был в какие ножны вложен
Клинок, что ныне извлечен из ножен,
Чтобы лазурь неба рассечь.
Как и всякое архитектурное нововведение в сложившемся уже центре города, «меч» поначалу резал глаз, вызывая споры и нарекания. Недоброжелатели новой достопримечательности Буэнос-Айреса выдвигали всякие обвинения против Обелиска, в частности, такие. «Обелиск вообще не имеет права называться обелиском, раз он полый, а не монолит». Но, может быть, аргентинцы немного лукавят, ведь и парижане не сразу признали свою Эйфелеву башню... Однако все их недовольства все же привели к тому, что муниципалитет Буэнос-Айреса решил снести Обелиск. От уничтожения «меч» был спасен в самый последний момент, когда бульдозеры уже готовились срыть его: в июне 1939 года правительство страны издало декрет, согласно которому Обелиск объявлялся народным достоянием.
Особой заботой окружен в Буэнос-Айресе музыкальный театр «Колон», для возведения которого архитекторы и строители использовали лучшие материалы, какие только могли собрать со всего мира: золотисто-желтый мрамор из Италии, французские витражи, венецианскую мозаику.. Позолоченная лепнина театральных стен, капителей и мраморных колонн, мебель и скульптуры — все бережно сохраняется в театре в том виде, в каком их впервые увидели зрители. И в то же время театр «Колон» постоянно оснащается самым современным оборудованием. А на складах театра хранятся 80 000 костюмов всех спектаклей, которые когда-либо шли на его сцене; в архивах записаны мерки знаменитых исполнителей всего мира, поэтому мастерские театра всегда готовы сшить нужный костюм для любого из них.
Буэнос-Айрес — это еще и город памятников: их ставили завоевателям и освободителям, поэтам и музыкантам, ученым и литературным героям, а судя по их количеству — и просто хорошим людям. Причем любопытно отметить, что ставили памятники генералам, которые никогда ни в каких войнах не участвовали; если не считать обычных для латиноамериканских стран пограничных стычек и правительственных переворотов. На площади Сен-Мартина скульптор Ж. Даунас воздвиг памятник герою нации — генералу Хосе де Сан-Мартину. Отлитая из бронзы конная статуя первоначально была установлена в 1862 году, а через 50 лет скульптор Г. Эберлейн поднял ее на новое, более грандиозное основание.
Этот величественный комплекс интересен не только как произведение искусства, он может служить и своего рода пособием для изучения истории борьбы испанских колоний за свою независимость Фигуру генерала, стоящего на красном гранитном постаменте, окружают четыре скульптурные группы: «В поход», «Битва», «Триумф» и «Возвращение победителей». У подножия памятника восседает бог войны Марс, который подле себя держит огромного красавца-орла. Барельефы, расположившиеся с трех сторон постамента, изображают три главные победы Сен-Мартина— в сражениях при Сан-Лоренсо, Чакабуко и Майпу. По пути в знаменитый района Бока расположился парк Лесома, названный по имени последнего владельца этого живописного уголка.
Некоторые историки утверждают, что именно в этом месте конкистадор Педро де Мендоса решил основать поселение. Его попытка закончилась неудачей, но жители Буэнос-Айреса хранят память о человеке, возглавившем самую многочисленную экспедицию в Америку. Они установили в парке Лесома памятник ему, где изобразили испанца в полном боевом одеянии и опирающимся на шпагу. Вид Педро де Мендоса величествен, но герой кажется усталым, как будто он смирился с невозможностью наладить добрые отношения с индейцами. За спиной Педро де Мендоса высечено изображение индейца, застывшего с поднятыми руками. Одни считают, что он символизирует дружелюбие аборигенов, вначале радушно принявших испанцев; другие полагают, что образ непокоренного индейца до конца дней преследовал конкистадора, который умер на корабле, увозившем его на родину.
Через 44 года после Педро де Мендосы конкистадор Хуан де Гарай повторил попытку основать город на берегу Ла-Платы, но уже в другом месте. На этот раз попытка была удачной, поэтому немецкий скульптор Г. Эберлейн в 1915 году установил памятник Хуану де Гараю. Низменный, совершенно ровный берег Ла-Платы, на котором раскинулся Буэнос-Айрес, способствовал строго геометрической планировке города. Параллельные, пересекающиеся под прямым углом улицы делят его на небольшие правильные квадраты Сторона каждого такого квартала-квадрата равна аргентинской мере длины — куадре (130 метров).
Нумерация домов здесь необычна: каждый следующий квартал начинается с новой сотни. Буэнос-Айрес застраивался спиной к берегу Ла-Платы, в городе нет ни одной жилой зоны, которая была бы полностью привязана к побережью. Все жилые кварталы находятся внутри города, а район старого порта вообще отделен от Буэнос-Айреса своеобразным буфером, который не дает подойти к реке. Несколько лет назад были закрыты для доступа пляжи на северном побережье (в Костаньере Норте): сейчас здесь расположились красивые офисы и дорогие клубы для тех, кто в состоянии платить. Однако в городском муниципалитете строятся планы, чтобы вернуть к жизни старую южную зону Буэнос-Айреса. В настоящее время концентрация хозяйственной и политической власти в Буэнос-Айресе вызывает протест множества аргентинских провинций, которые считают, что «настоящая Аргентина начинается там, где кончается Буэнос-Айрес». Об этом же говорил и писатель А. Варела, который называл аргентинскую столицу «головой гиганта на туловище карлика» за то, что город разрастается за счет обескровливания большей части страны. Вопрос о перенесении столицы ставится уже не впервые, тем более что аргентинская история знает и практические попытки сделать столицей государства другие города Аргентины. |
