 Вьетнамцы, впервые появившиеся на территории будущего Сайгона в XVI веке, быстро оценили преимущества этого района. Здесь можно было выращивать в год три урожая риса и других сельскохозяйственных культур, даже тех, о которых на их исторической родине (в дельте Красной реки) и не знали. Городу Сайгону суждено было занять особое место в жизни Вьетнама — связать его с Европой, Америкой и вообще со всей мировой цивилизацией. Природа была милостива к Сайгону: ему не угрожают тайфуны и ураганы, которые часто проносятся над северной и центральной частью Вьетнама, принося смерть и увечья людям, разрушая строения и уничтожая посевы.
Когда в XIX веке в Сайгоне начали возводить кафедральный собор, во время строительства были обнаружены орудия труда, обработанные человеком еще во времена неолита. Сейчас ученым доподлинно известно, что до нашей эры эту область населяли кхмеры — жители современной Камбоджи. Жили здесь и народы индонезийской группы, в средние века сюда пришли китайцы, спасавшиеся от кровопролитных войн на своей земле...
Из-за сложного этнического состава населения Сайгона ученым до сих пор не удается установить происхождение названия города, так как никто не берется с полной уверенностью сказать, в каком языке таятся его корни — вьетнамском, кхмерском или китайском.
В 1998 году Сайгон отметил свой 300-летний юбилей, но отсчитывали его не от даты основания первого на этом месте поселения (она неизвестна) и не от времени первого письменного упоминания о городе (в анналах истории он упоминается уже с 1674 г.), а от 1698 года. В этом году генерал Нгуен Хыу Кань, назначенный правителем земель, которые вьетнамцы занимали в дельте реки Меконг, создал здесь префектуру Зядинь, где и расположились все управленческие учреждения. Почти целое столетие после этого город ничем особенным во вьетнамском государстве не выделялся, так как столицей съраны оставался Ханой. Свой след в истории Сайгон оставил в годы крестьянского восстания братьев Тэйшонов (1772—1802), когда префектура Зядинь в этом конфликте выступила на стороне династии Нгуенов. Отсюда последний ее представитель, собрав помещичьи дружины, пошел подавлять восстание своих подданных и победил их, а потом стал правителем всего Вьетнама и основал последний императорский дом в стране. В годы этой войны Сайгон несколько раз переходил из рук в руки, разрушался и вновь восстанавливался. Вьетнамские историки отдают должное и братьям Тэйшонам, которые расширили сайгонский порт, и Нгуенам, построившим по французским чертежам городскую цитадель.
Французы захватили Сайгон в 1859 году, а через три года был подписан вьегнамо-французский договор, по которому префектура Зядинь и еще две провинции становились собственностью Франции. Французам Сайгон очень понравился природными богатствами, обилием фруктов, мастерством его искусных ремесленников (в частности, резчиков по дереву), а также красотой и веселостью нрава местных жителей. Однако сами сайгонцы с первого дня колониальной экспансии не прекращали против захватчиков борьбы, которая приобретала различные формы. Когда французы захватили Сайгон, большинство жителей бежали из города и вступили в отряды сопротивления. Французы многое изменили в облике Сайгона. Для них это был не только главный центр их владений в Индокитае, они хотели сделать его «маленьким Парижем», «жемчужиной Востока».
Уже адмирал Бонар, первый губернатор Сайгона, начал застраивать город в стиле так называемой «европейско-колониальной архитектуры». В городе стали прокладываться новые прямые бульвары с ровными рядами деревьев, для чего даже были засыпаны некоторые каналы. В 1866 году в Сайгоне появилось 50 фонарных столбов, и главные улицы города (а их было тогда около 20) осветились огнями. Первые французские постройки появились сначала недалеко от набережной и порта. Из них до наших дней сохранились здание почты, собор Богоматери, Исторический музей и Ботанический сад с зоопарком. В последний год XIX века в Сайгоне появился европейский театр, который и сегодня называется, как и тогда, — просто «Городской театр». Он был задуман согласно плану французского архитектора Ферра, победившего на объявленном конкурсе, однако в процессе строительства, осуществлявшегося под руководством другого французского архитектора, Гишара, в первоначальный проект было внесено много изменений. С появлением «Городского театра» произошли изменения и в центральной части бульвара Бонара. Посаженные ранее деревья убрали, а на их месте раскинулась лужайка, пересекаемая дорожками.
В 1910 году там установили статую Фрэнсиса Гарнье — французского командира, руководившего захватом вьетнамских земель. Адмирал Бонар мечтал превратить Сайгон в полумиллионный город, но, хотя мегаполис рос очень быстро, при жизни адмирала этого достичь не удалось. Однако город становился одним из важнейших центров Вьетнама, куда наведывались многие представители французской интеллигенции: историки, ботаники, врачи... В результате Сайгон если и не приобрел парижский шик, то некоторый французский дух ощущался в нем весьма заметно. Внешне «идиллическую» жизнь города нарушила Вторая мировая война, и с 1946 года Сайгон становится резиденцией часто меняющихся правительств, которые в основном становились послушными проводниками интересов Франции.
В 1953 году, когда французская экспедиционная армия уже истекала кровью в боях с вьетнамскими патриотами, американцы после проверки нескольких кандидатур выбрали «президентом» Нго Динь Дьема. Потом устами этого «президента» США провозгласили отказ от общевьетнамских выборов, предусмотренных Женевским соглашением. Однако Нго Динь Дьем сразу же заменил в городе все французские названия на вьетнамские, например, бульвар Бонара переименовали в проспект Ле Лоя и т.д. Новый «правитель» разрешил оставить в памяти города имена только четырех французов — Луи Пастера, его учеников Иерсена и Кальмета, а также имя Александра де Рода — изобретателя вьетнамской азбуки на основе латиницы. При Нго Динь Дьеме в городе появились здания министерств, посольств и штабов, под которые сначала занимали старинные постройки, например, парламент первоначально проводил свои заседания в «Городском театре».
Потом стали возводить специальные особняки, в частности, президентский дворец (ныне Дворец Единства) возвели на месте здания, которое в прежние времена занимал французский губернатор. Тогда оно называлось «дворцом Народома» — в честь камбоджийского монарха, который одним из первых посетил его. В 1962 году это здание разгромил французский летчик, недовольный проводимой Нго Динь Дьемом политикой. Новое здание возвели довольно быстро, и уже в 1966 году состоялось его торжественное открытие. Автором проекта был вьетнамский архитектор Нго Вьет Тху, который прославился на весь мир, когда в Риме ему одному из всех азиатских представителей итальянское правительство присудило премию. Возглавляемый Нго Вьет Тху творческий коллектив зодчих при возведении здания стремился соединить строительные технологии XX века с национальными архитектурными традициями, учитывающими местоположение здания, местный климат, розу ветров и т.д.
Сайгон не только рос, не отставая от времени, но даже обгонял в своем развитии Бангкок, Куала-Лумпур и многие другие столицы стран Юго-Восточной Азии. Однако американская война драматическим образом изменила характер города. Для упрочения своего господства американцам требовались штыки, и численность незваных гостей увеличивалась в Южном Вьетнаме год от года в геометрической прогрессии. Сайгонская улица Катина при американцах называлась Тызо, что по-вьетнамски означает «свобода», но тогда это слово звучало горькой насмешкой. Здесь вольготно чувствовали себя только американцы и сановники сайгонского режима, это они были самыми желанными покупателями в многочисленных магазинах и лавочках, где могли приобрести все: подлинные произведения искусства и поделки мастеров-ремесленников, антикварные вещи, черепаховые броши, гребни, веера и многое другое.
Во времена американской оккупации Сайгон был городом с наибольшей в мире концентрацией полиции. Нигде так не заботились о «безопасности», как в этом городе, где были сосредоточены четыре отборных парашютных батальона; в постоянной боевой готовности находились морская пехота и отряды «коммандос». Тысячи полицейских из специальных «отрядов борьбы с мятежниками» и тысячи обычных полицейских готовы были подавить любую попытку к мятежу. Но у жителей Сайгона были давние боевые традиции, проверенные еще во времена борьбы с французскими колонизаторами. Чтобы сломить революционный дух населения столицы, американское командование разбило город на 400 «стратегических районов». Эти районы невозможно было окружить колючей проволокой, как это делалось в отношении «стратегических деревень», и поэтому в Сайгоне американцы установили строгую систему контроля.
Власти требовали, чтобы на дверях всех домов и квартир вывешивались списки проживающих там семей с указанием местонахождения каждого члена семьи. Если в доме обнаруживался «лишний» человек, его немедленно арестовывали. Все семьи объединялись в «пятерки», причем каждая из семей несла ответственность за хорошее поведение членов всех «пятерок». Два берега реки Сайгон были совсем не похожи друг на друга. На набережной и примыкавших к ней улицах строились многоэтажные оте- ли, офисы, банки и роскошные дома с лоджиями и кондиционерами. Эту часть южновьетнамской столицы с ее многочисленными увеселительными заведениями называли «азиатским Монте-Карло». А на другой стороне реки, вдоль ее рукавов, люди строили себе жилища из фанеры, жести, картона, из самых невероятных материалов — порой из автопокрышек и причудливо изогнутых корней деревьев. Одна хибара тесно прижималась к другой, а если не хватало места на берегу — вьетнамцы сбивали лачугу на сваях возле реки. А то и просто селились в лодке, прикрыв ее крышей из ржавых кусков железа.
Марионеточная армия капитулировала в последний день апреля 1975 года, побросав на улицах Сайгона американские автоматы, танки и броневики. Никакого сопротивления восставшему народу она уже оказать не могла, поэтому больших разрушений в городе не было. В настоящее время Сайгон называется Хошимином, так как в 1975 году городу было присвоено имя первого вьетнамского президента. Но слово «Сайгон» не исчезло совсем: оно осталось жить в названии реки и порта. Сейчас Хошимин — это город-труженик. В нем стало чище и наряднее, по городским улицам можно спокойно пройтись, не опасаясь быть ограбленным. В Хошимине нет показного блеска, зато есть порядок и чувствуется четкий ритм новой жизни. |
