Год 1902‑й был несчастливым для Карибского бассейна да и для всей Центральной Америки. В январе произошло землетрясение в Гватемале, унесшее тысячу человеческих жизней. Спустя несколько месяцев, 10 мая, взорвался вулкан Исалька в Сальвадоре, который полностью уничтожил кофейные плантации в этом районе. В июле заговорил вулкан Масайа в Никарагуа, а за ним вулкан Санта‑Мария в Гватемале.

Но самое страшное стихийное бедствие весной 1902 года обрушилось на остров Мартинику – жемчужину Антильских островов. Здесь был прекрасный климат, теплое море, тропическая растительность. Неизвестно, кому первому пришла в голову идея заложить в уютной бухте на севере острова Мартиника город Сент‑Пьер – в шести километрах от вулкана Мон‑Пеле. Город быстро разросся, до вершины кратера оставалось всего около полутора километров. Процветающий Сент‑Пьер быстро превратился в один из крупнейших центров на побережье Карибского моря.

Жители Сент‑Пьера и окрестных сел, благополучно расположившиеся у подножия вулкана, даже не подозревали о грозящей им опасности. Воспоминание о слабом извержении 1851 года почти стерлось в их памяти, с того времени вулкан производил больше шума, чем ущерба. Вершина вулкана давно стала излюбленным местом воскресных экскурсий и прогулок, а на поднимавшееся иногда над вершиной горы облако дыма горожане не обращали внимания.

Но весной 1902 года поведение вулкана Мон‑Пеле, безмятежно спавшего пятьдесят лет, сделалось несколько необычным. В середине апреля вершина горы вдруг начала сильно куриться. Любопытные останавливались на улицах и с интересом наблюдали за поднимавшимися над горой густыми клубами дыма. Потом из кратера повалил дым и вылетел пепел. На город стали падать лапилли и вулканическая пыль, явственно ощущался запах серы, одновременно начались подземные толчки. Отравленные ядовитыми газами, погибали животные, пасшиеся на склонах вулкана.

В последующие дни пеплопад усилился, от толчков стали содрогаться окрестности, в земле разверзлись зияющие трещины. Из недр вырвались и забили многочисленные горячие источники. Местные газеты предупреждали об угрозе. Например, газета «Дес Колониес» так описывала конец апреля в Сент‑Пьере: «Дождь из пепла не прекращается ни на минуту. Примерно в половине десятого робко выглянуло солнце. Больше не слышно шума потока карет на улицах. Колеса погружаются в пепел. Порывы ветра сметают пепел с крыш и слуховых окон и задувают его в комнаты, окна которых жители неблагоразумно оставляли открытыми».

Две тысячи напуганных предупреждением жителей спешно покинули Сент‑Пьер. Но только две тысячи, остальные же тридцать тысяч граждан легкомысленно остались в городе. Остался в городе и американский консул, а его жена сообщала в письме своей сестре: «Мой муж уверяет меня, что непосредственной опасности нет, а если появится хоть малейший намек, мы покинем город. В порту стоит американская шхуна, и она останется там еще, по крайней мере, две недели. Так что, если вулкан начнет угрожать, мы тут же сядем на корабль и выйдем в море». Это было ее последнее послание. После катастрофы спасатели нашли обуглившийся труп консула в кресле перед окном, выходящим на Мон‑Пеле. В соседнем кресле находился точно такой же труп его жены. Тела их детей так и не были обнаружены.

Но не только газеты предупреждали о надвигающейся опасности. Тревожно вели себя и те, кого называют «живыми сейсмографами». На крупном сахарном заводе Усин‑Гуэрин, расположенном в северной части города, появилось невероятно огромное количество муравьев и сороконожек. Это нашествие мешало работать. Лошади во дворе ржали, брыкались, вставали на дыбы, так как муравьи и сороконожки нещадно кусали их. Конюхи окатывали лошадей ведрами воды, пытаясь смыть насекомых. Заводские рабочие били сороконожек стеблями сахарного тростника, а на расположенной рядом вилле владельца завода горничные пытались избавиться от них с помощью утюгов и кипятка.

Тем временем появилось еще одно бедствие. Улицы и дворы многих кварталов города заполнили змеи. Они не давали прохода людям, жалили оказывающихся на их пути лошадей, цыплят, свиней, собак. От укусов змей погибли пятьдесят человек и двести животных.

Сам вулкан Мон‑Пеле по‑своему предостерегал: по временам он грохотал, в несколько раз стал выше уровень воды в реке Ривьер‑Бланш, в которую она поступала из кратерного озера. Пятого мая сильные дожди вызвали потоки коричневой воды во всех долинах юго‑восточного склона Мон‑Пеле. В тот же день, вскоре после полудня, сахарный завод был погребен под огромной грязевой лавиной с множеством громадных валунов и деревьев. На поверхности остались торчать только трубы. Однако этих предупреждений оказалось недостаточно. Вулканологическая комиссия единодушно решила, что извержение будет подобно тому, что произошло в 1851 году, и не принесет большого ущерба.

Однако 6 мая на Сент‑Пьер низверглись десятки тысяч кубометров раскаленного пепла и начались многочисленные пожары. Среди горожан поднялась паника: обезумевшие от страха люди прятались в церквах и подвалах. На другой день, седьмого мая, на соседнем острове Сент‑Винсент проснулся вулкан Суфриер и погубил две тысячи человек. Но это трагическое происшествие не напугало жителей Сент‑Пьера, а как‑то даже успокоило. Они решили, что земные недра отбушевали и опасность для их острова миновала.

В том, что город не был эвакуирован, когда ему угрожала явная опасность, были виноваты местные власти. Власти ничего не предприняли для спешной эвакуации. Наоборот, они просили людей остаться, так как на ближайшее воскресенье (11 мая) были назначены выборы, поэтому никак нельзя было допустить, чтобы хоть один избиратель покинул город.

Остался и губернатор острова, чтобы поднять дух сограждан.

Однако в ночь на восьмое мая сила извержений угрожающе возросла, а ранним утром следующего дня один за другим раздались три мощнейших взрыва. После этого начался настоящий ад. Сторона вулкана, обращенная к городу, распахнулась, как гигантская огненная дверь. Вырвавшаяся из нее огромная черная палящая туча с жутким ревом на огромной скорости ринулась вниз по склону и накрыла город огненным вихрем. Небо потемнело, словно вновь наступила ночь. По склону вулкана вниз, к домам, поползли потоки раскаленной лавы, сжигая на своем пути все живое. В гавани взорвались бочки с ромом, приготовленные к отправке в Европу.

Охваченные ужасом жители бросились к морю, как к единственному месту спасения, запрудив набережные и пристани. Но было уже поздно: возвышаясь над мечущейся толпой, Мон‑Пеле дышал пламенем. За две минуты, двигаясь со скоростью 160 километров в час, палящая туча перевалила через город, и все его тридцать тысяч жителей погибли. Большинство из них умерли из‑за того, что у них были сожжены легкие. Впоследствии было обнаружено множество раздутых или сморщенных трупов: содержащиеся в организме человека жидкости превратились в пар, а затем испарились.

О том, что происходило внутри палящей тучи, сведений нет, хотя сожжение и удушение горячими газами при извержении вулканов случаются довольно часто. На основе подобных данных и по его последствиям был реконструирован процесс гибели Сент‑Пьера. Извержение Мон‑Пеле продолжалось и после восьмого мая, однако оно уже не было столь опасным. Известный ученый Альфред Франсуа Лакруа написал потом книгу, в которой подробно воссоздал все обстоятельства извержения Мон‑Пеле и гибели Сент‑Пьера.

Метровые стены домов были вывернуты из земли и разрушены, большие деревья вырваны с корнем. Почти все суда у двух причалов были сожжены или потоплены. Температуру тучи удалось определить лишь приблизительно, но она была так высока, что плавила стекло. У самого кратера туча имела температуру около 1000°C, а в самом городе – приблизительно 700°C. То, что оказалось не под силу туче, завершили пожары, которые поддерживались гектолитрами рома, уцелевшими на складах.

В городе погибли все, включая и моряков на кораблях в гавани, кроме одного единственного человека. Это был Аугусте Кипарис – заключенный местной тюрьмы, который отбывал наказание в каменной камере без окон. Несмотря на то, что температура кипящей тучи была очень высокой, каменные стены тюрьмы выстояли. Они не успели накалиться, защитили узника, и он чудом уцелел, отделавшись лишь ожогами. Бедствие, унесшее жизни тридцати тысяч его сограждан, стало для него счастливым поворотом в судьбе. Через четыре дня его откопали спасатели, и губернатор острова помиловал заключенного. Аугусте Кипарис вступил в цирковую труппу и в качестве «узника Сент‑Пьера» объехал с ней весь мир, рассказывая свою историю и демонстрируя шрамы от ожогов.