Философия (точнее — психологическая концепция) Зигмунда Фрейда — один из
закоренелых мифов XX века. А все потому, что он просто оказался человеком без
предрассудков и не побоялся бесстрастно и совершенно откровенно назвать хорошо
всем известные и понятные вещи своими именами. Со всей решительностью, на какую
был способен этот в общем-то очень скромный человек, он подчеркнул решающее
значение сексуальности для социальной жизни в целом и для каждого отдельно
взятого индивида в частности.
Одни
недолюбливали Фрейда до брезгливости. Другие пожимали плечами. Третьи
заходились от восторга. К последним принадлежал, к примеру, Стефан Цвейг. С
присущим ему мастерством он создал в честь Фрейда настоящий панегирик — одно из
лучших своих биографических эссе и одновременно — гимн психоанализу: «Зигмунд
Фрейд — великий подвиг одного, отдельного человека! — сделал человечество более
сознательным: я говорю более сознательным, а не более счастливым. Он углубил
картину мира для целого поколения, я говорю углубил, а не украсил. Ибо
радикальное никогда не дает счастья, оно несет с собою только определенность.
Но в задачу науки не входит убаюкивать вечно младенческое человеческое сердце
все новыми и новыми грезами; ее назначение в том, чтобы научать людей ходить по
жесткой нашей земле прямо и с поднятой головою. В неустанной работе своей жизни
Фрейд явил прообраз этой идеи; в его научных трудах его твердость превратилась
в силу, строгость — в непреклонный закон».
На самом
деле все далеко не так. Писал Фрейд на редкость нудно и косноязычно, постоянно
теряя главную мысль (если таковая вообще присутствовала) и перескакивая без
всякой логики от одного тезиса к другому. Аргументы его зыбки и
малоубедительны, зачастую они попросту уводят в сторону от основных вопросов.
Несмотря на пухлость отдельных работ, в них нет и намека на истинную
систематичность, которой так прославилась германоязычная научная и философская
литература. Какое каноническое произведение мэтра ни возьми — оно больше
производит впечатление конгломерата неотшлифованных идей и набора разношерстных
фактов, чем стройного и совершенного по своей внутренней архитектонике здания
научной теории.
Таково и
одно из наиболее известных и чаще всего цитируемых произведений Фрейда из
написанного им великого множества — с интригующим названием «Я и Оно». Что
такое Я вроде бы понятно каждому, что такое Оно — никому (без знакомства с
психоаналитической концепцией, естественно). В действительности же Оно — один
из трех составных элементов любого человеческого существа. Если Я — обыденный
лик бытия индивида, то Оно — его подсознательный фундамент, имеющий сексуальную
природу и транслирующий безудержную сексуальную энергию во все сферы
общественной жизни и обусловливающий каждый шаг человеческой личности. Но есть
еще и Сверх-Я — некоторая цензурная установка в форме моральных запретов и
ограничений; порожденная исключительно доминирующими общественными традициями,
она оформляется в виде совести и не дает каждому из нас утратить свой
человеческий облик. Соотношение Я и Оно хорошо иллюстрирует сам Фрейд:
Большое функциональное значение Я выражается в
том, что в нормальных условиях ему предоставлена власть над побуждением к движению.
По отношению к Оно Я подобно всаднику, который должен обуздать превосходящую
силу лошади, с той только разницей, что всадник пытается совершить это
собственными силами, Я же силами заимствованными. Это сравнение может быть
продолжено. Как всаднику, если он не хочет расстаться с лошадью, часто остается
только вести ее туда, куда ей хочется, так и Я превращает обыкновенно волю Оно
в действие, как будто бы это было его собственной волей.
Для
сексуальной энергии, разлитой по всему миру и дискретно проявляющейся в половом
влечении и сексуальных побуждениях индивидов, Фрейд придумал ныне хорошо
прижившееся и широко распространенное понятие либидо (от лат. libido —
«влечение, желание, страсть»). Естественно, этот вопрос достаточно подробно
освещается в «Я и Оно»:
Первоначально все libido сосредоточено в Оно, в то время как Я находится
в состоянии развития или еще немощно. Оно вкладывает часть этого libido в
эротические стремления к обладанию объектом, после чего окрепшее Я пытается
овладеть этим объектным libido и навязать Оно в качестве любовного объекта себя
самое. Нарцисизм Я, таким образом, является вторичным, отнятым у объектов.
При этом
Фрейд различает два рода влечений: собственно сексуальные влечения, или эрос, и
влечение к смерти, «задачей которого является возвращение организмов в
безжизненное состояние». Вопрос о происхождении жизни сохраняет в данном смысле
космологический характер, а на вопрос о смысле и цели жизни психоанализ дает
двойственный ответ. Все другие проблемы, — например, знаменитый «Эдипов
комплекс» — неосознанное половое влечение детей к собственным родителям и
бессознательная ревность сыновей к отцам и дочерей к матерям — также находится
в центре проблематики книги Фрейда «Я и Оно»:
Упрощенный случай для ребенка мужского пола складывается следующим
образом: очень рано ребенок обнаруживает по отношению к матери объектную
привязанность, которая берет свое начало от материнской груди и служит образцовым
примером выбора объекта по типу опоры; отцом мальчик овладевает с помощью
отождествления. Оба отношения существуют некоторое время параллельно, пока
усиление сексуальных влечений к матери и осознание того, что отец является
помехой для таких влечений, не вызывает комплекса Эдипа. Отождествление с отцом
отныне принимает враждебную окраску и превращается в желание устранить отца и
заменить его собой для матери. С этих пор отношение к отцу амбивалентно;
создается впечатление, точно содержавшаяся с самого начала в отождествлении
амбивалентность стала явной. «Амбивалентная установка» по отношению к отцу и
лишь нежное объектное влечение к матери составляют для мальчика содержание
простого, положительного комплекса Эдипа.
При
разрушении комплекса Эдипа необходимо отказаться от объектной привязанности к матери.
Вместо нее могут появиться две вещи: либо отождествление с матерью, либо
усиление отождествления с отцом. Последнее мы обыкновенно рассматриваем как
более нормальное, оно позволяет сохранить в известной мере нежное отношение к
матери. Благодаря исчезновению комплекса Эдипа мужественность характера
мальчика, таким образом, укрепилась бы. Совершенно аналогичным образом
«эдиповская установка» маленькой девочки может выливаться в усиление ее
отождествления с матерью (или в появление такого), упрочивающего женственный
характер ребенка.
Конечно,
можно соглашаться или не соглашаться с Фрейдом, признавать или не признавать те
ли иные выводы психоаналитической теории. Нельзя отрицать лишь одно: Фрейд —
один из тех, кто и по сей день определяет лицо науки XX века.
