Если бы
была поставлена задача: назвать 10 или даже 5 самых великих книг всех времен и
народов, — то в их числе обязательно оказался бы гетевский «Фауст»,
объединивший в себе высокую поэзию, классическое совершенство и глубочайшую
философскую мысль. Фауст — реальное историческое лицо: бунтарь, врач, алхимик и
чернокнижник, живший в XVI веке в Германии. Уже при жизни его сопровождала
молва: запродал, дескать, душу дьяволу. Именно по этой причине он и стал
персонажем фольклорных народных книг и кукольных фарсов. Но не только их. Фауст
— герой драмы англичанина и современника Шекспира Кристофера Марло,
одноименного романа немца Клингера — основоположника предромантического течения
«Буря и натиск» (ему принадлежит пьеса с таким названием), а также ряда других
литературных произведений.
Но
только шедевр Гете обрел величие навсегда. «Фауст» — вершина гуманистической
мысли, великая драматическая эпопея о Человеке, возвышенности и низменности его
страстей, беспрестанных блужданиях в поисках истины и смысла жизни, взлетах и
падениях, обретении Свободы и Любви.
При
жизни Гете самой знаменитой его книгой считались «Страдания юного Вертера». Вся
Европа на протяжении нескольких десятилетий рыдала над этим романом. Странная
мода на самоубийства из-за неразделенной любви превратилась чуть ли не в
эпидемию: сотни молодых людей последовали дурному примеру Вертера и малодушно
покончили с собой. Наполеон Бонапарт в юности бредил «Вертером», читал его
много раз и даже брал его с собой в бесславный египетский поход. Став
императором, в зените своей славы, он, у ног которого лежала вся Европа,
встретился в Эрфурте с тогда уже шестидесятилетним властителем своих юношеских
дум и выразил ему искреннее и неподдельное восхищение. Современного читателя
столь знаменитый и популярный в прошлом роман за живое больше не задевает,
оставляя, как правило, совершенно равнодушным: «страдания» выглядят
малоубедительными, слезливо-сентиментальными и уж никак не оправдывающими
самоубийство. Иное дело «Фауст» — котел страстей невероятного накала и
величайшего напряжения ума, кладезь неисчерпаемой мудрости, книга на века и
тысячелетия.
Над
своей Главной книгой Гете трудился, по существу, всю жизнь, в общей сложности около
шести десятилетий: первые наброски были сделаны еще в студенческие годы,
последние исправления — за месяц до смерти, последовавшей в 1832 году.
Первоначально существовал так называемый «Пра-Фауст», уничтоженный самим
автором. Затем публиковались разные фрагменты. В 1808 году увидела свет 1-я
часть великой книги. Затем последовала творческая пауза, и лишь с 1825 года
Гете активно приступает к работе над 2-й частью, которая была опубликована уже
после смерти (в тот же год) гениального поэта.
Современники
ждали окончательной версии «Фауста» почти четверть века. Ныне он воспринимается
как цельное произведение, в органичном единстве обеих частей, пронизанных общей
идеей. Несмотря на кажущуюся хаотичность и несвязность отдельных сцен и
вставных эпизодов, здесь нет ни одного лишнего камня — от начального
Посвящения, которое приводило в восторг Шиллера, до последнего аккорда —
заключительного двустишия о Вечной женственности, которое породило непрерывную
череду философских интерпретаций и поэтических подражаний — от европейских
романтиков до русских символистов.
В
процессе работы над, как он сам выразился, «главным делом» жизни и творчества
Гете сформулировал идейный стержень великой драматической эпопеи:
Идеальное стремление проникнуть в природу и прочувствовать ее целостно.
Появление духа как гения мира и действия.
Спор
между формой и бесформенным.
Предпочтение бесформенного содержания пустой форме.<...>
Наслаждение деятельностью вовне. Радость созидательного созерцания
красоты — вторая часть.
Внутреннее наслаждение творчеством...
Главными
носителями и выразителями данных идей выступают две центральные и вроде бы
полярные фигуры — Фауст и Мефистофель. Казалось бы, два живых воплощения Добра
и Зла. Но нет! Фауст — вовсе не ходячая добродетель, в 1-й части в конечном
счете именно он — первопричина множества смертей — и Маргариты — своей
возлюбленной, и ребенка — плода их тайной любовной связи, и усыпленной навсегда
матери Маргариты, и ее брата, убитого в поединке. Столько смертей — и все ради
удовлетворения минутной похоти.
И все же
Фауст — носитель духа величайшего борца — за Жизнь, за Истину, за Любовь, за
Бессмертие! Его творческие искания направлены прежде всего на преодоленивание
существующего нетерпимого положения. Он стремится вырваться за пределы
порочного круга Лжи. Спасением от утраты веры в жизнь, людей, знание может быть
только любовь:
Не расстравляй мне язвы тайной.
В глубоком знанье жизни нет —
Я проклял знаний ложный свет,
А слава... луч ее случайный
Неуловим.
Мирская честь
Бессмыслена как сон...
Но есть
Прямое благо: сочетанье
Двух душ...
(Перевод Александра Пушкина)
Не менее
противоречив и величественней в этом своем противоречии Мефистофель. Да, он —
дьявол, исчадье ада, его цель — завладеть душой Фауста. Но он же — носитель
здорового скептицизма, живой диалектики:
Я отрицаю все —ив этом суть моя,
Затем, что лишь на то, чтоб с громом провалиться,
Годна вся эта дрянь, что на земле живет...
(Перевод Николая Холодковского)
Таким
образом, Мефистофель — носитель разрушающего начала — одновременно и
созидательная сила, ибо разрушает он старое, отжившее, на месте которого тотчас
же возникает новое более прогрессивное. Отсюда и творческо-диалектичес-кий
лозунг Мефистофеля: «Я вечно хочу зла и вечно творю благо». Он не столько
стремится напакостить, сколько следует самим объективным и далеко не идеальным
законам человеческого бытия, подстраиваясь под темные страсти и страстишки
окружающего люда и, в первую очередь, конечно, своего якобы антипода — Фауста.
На самом же деле, по большому счету, по заложенной в них диалектической
сущности они — если не близнецы-братья, то уж наверняка две стороны одного и
того же неискоренимого противоречия стержня всей жизненной коллизии.
А кто
ближе самому автору? Похоже, оба. С одинаковой самоотверженностью он вложил
душу в обоих. Ибо истина — не в разрыве полярных противоположностей, а в их
соединении, что и выражает реальное борение как источник всякого развития.
Сюжет
«Фауста» хрестоматийно прост. Познавший все, во всем разочаровавшийся и
переполненный тоской старик-ученый (Фауст) решает раз и навсегда покончить с
жизнью, приняв ^Ц,- Но тут появляется дьявол-искуситель (Мефистофель) и
предлагает сделку: он вернет старику молодость, вкус к жизни, исполнит любое
его желание, но взамен, разумеется, придется отдать душу. Причем дьявол не
торопит — Фауст сам решит — но лишь достигнув высшего блаженства, — что пришла
пора отдавать долг:
Едва я миг отдельный возвеличу,
Вскричав: «Мгновение, повремени!» —
Все кончено, и я твоя добыча,
И мне спасенья нет из западни.
Тогда вступает в силу наша сделка
Тогда ты волен, — я закабален.
Тогда пусть станет часовая стрелка,
По мне раздастся похоронный звон.
(Перевод здесь и далее Бориса Пастернака)
Соглашаясь на коварное предложение, Фауст вовсе не так уж прост и
наивен, как может показаться поначалу. Носитель высшей философской мудрости, он
прекрасно понимает: остановки не будет, ибо движение вечно. Знает это и Гете.
Потому-то в финале душа достигшего наконец высшего счастья и умершего Фауста не
переходит в безраздельное владение Мефистофеля. За нее идет борьба между силами
света и тьмы, добро побеждает зло, а дьявол остается ни с чем. Общий итог
великого творения Гете лучшее подтверждение сказанному:
Все быстротечное — Символ, сравненье.
Цель бесконечная Здесь — в достиженье.
Здесь заповедность
Истины всей.
Вечная женственность
Тянет нас к ней.
Но между
появлением Мефистофеля, заключением сделки, обретением молодости в 1-й части и
смертью (а по существу — шагом в бессмертие, в вечную загробную жизнь) во 2-й
части — еще долгая, богатая незаурядными событиями жизнь героя. На его пути,
воссозданном поэтическим гением Гете, два Светоча любви — Маргарита и Елена
Прекрасная. Первая — невинная и хрупкая девушка (при знакомстве с Фаустом ей 14
лет), живая и трепетная, как полевой цветок. Вторая — символ женской
притягательности и неисчерпаемой чувственности, однако далеко не образец
супружеской верности: напомним, что за свою полную приключений жизнь Елена
сменила не одно брачное ложе, окончательно перессорила Олимпийских Богов и
стала причиной долгой и кровопролитной Троянской войны. И все же в памяти
людской она осталась идеалом красоты и наслаждения, которого и пожелал достичь
Фауст, естественно, не в абстрактном, а в чувственно-материализованном виде.
С
помощью всемогущего Мефистофеля Фауст стал последним по счету любовником Елены.
И все же подлинную славу Гете и всей немецкой литературе принес образ Маргариты
(Гретхен). История обольщенной и погубленной девушки традици-онна для мировой
культуры, включая фольклор. В «Фаусте» найдено нетрафаретное решение этой
трагически-неувядающей темы. Ужаснувшись в содеянном, Фауст пытается спасти
осужденную к отсечению головы возлюбленную, вызволить ее из камеры смертников.
Сцена в тюрьме — одна из вершин поэтического гения Гете.
Однако
спасение Гретхен произошло не с помощью нечистой силы, а при участии
Божественного провидения. Спасенная на небесах, Маргарита в финале трагедии
возвращается к своему неверному возлюбленному в виде бестелесной души из свиты
Богоматери. Более того, она становится провожатой в эмпирей души Фауста,
вырванной из лап дьявола, подобно тому, как это ранее произошло с Беатриче в
Дантовом «Рае».
В итоге
своих мучительных исканий и странствий по реальным и ирреальным мирам Фауст
наконец приходит к выводу, что самое прекрасное, из-за чего стоит жить и не
страшно умереть, — это служение людям. К построению справедливого и
гармонически прекрасного общества он и приступает:
Вот высший и последний подвиг мой!
Я целый край создам обширный, новый,
И пусть мильоны здесь людей живут,
Всю жизнь в виду опасности суровой,
Надеясь лишь на свой свободный труд <...>
Я предан этой мысли!
Жизни годы
Прошли не даром, ясен предо мной
Конечный вывод мудрости земной:
Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день идет за них на бой!
Всю жизнь в борьбе суровой, непрерывной
Дитя, и муж, и старец пусть ведет,
Чтоб я увидел в блеске силы дивной
Свободный край, свободный мой народ!
Тогда сказал бы я: мгновенье,
Прекрасно ты, продлись, постой!
И не смело б веков теченье
Следа оставленного мной!
В предчувствии минуты дивной той
Я высший миг теперь вкушаю свой.
(Перевод Николая Холодковского)
Как и
все великие произведения, «Фауст» философски афористичен. Одна-две строки
выражают в нем глубочайшую мысль, которую порой не способен кратко
сформулировать толстый схоластический фолиант. Это относится и к знаменитому
афоризму о несовместимости пустого теоретизирования и живой многоцветной жизни:
«Теория, мой друг, сера, но вечно зелено древо жизни». Это относится и к
великому лозунгу самого Гете, вложенному им в уста Фауста, который и поныне
повторяют все преобразователи мира: Im Anfang war die Tat! — Вначале было дело!
