Задумчивый еврей из Амстердама с утонченными чертами лица и
миндалевидными глазами — Спиноза — внешне производил впечатление совершенно
бесстрастного отшельника. В действительности же это был человек величайших
страстей и невероятной силы воли. Аналогичным образом обстоит с главным делом
его жизни — «Этикой» — книгой внешне сухой и нарочито формализованной. Спиноза
поставил перед собой цель: придать философской мысли математическую строгость и
перевести абстрактную прозу на язык геометрии. В результате получилась не имеющая
в истории мировой философии прецедентов книга, разбитая по пунктам на аксиомы,
теоремы, доказательства да еще и разные комментарии к ним. Ни дать — ни взять,
учебник геометрии! Однако за кажущейся абстрактностью здесь всюду проступает
испепеляющий жар пламенного сердца философа.
Правоверный иудей, он смолоду прослыл вольнодумцем и был отлучен от
синагоги и едва избежал ножа наемного убийцы. Христиане — как протестанты, так
и католики — относились к нему с не меньшей неприязнью. Спиноза прожил до конца
дней своих уединенно и аскетически, зарабатывая на зкизнь шлифовкой оптических
линз и весьма преуспев в этом искусном ремесле. Скончался он от чахотки, не
дожив до 45 лет.
«Этика»
была опубликована только после смерти философа, а до того имела хождение по
всей Европе в рукописном виде. Ее формулировки звучат торжественно, как
органный хорал:
Аксиомы
1. Все,
что существует, существует или само в себе, или в чем-либо другом.
2. Что
не может быть представляемо через другое, должно быть представляемо через само
себя.
3. Из
данной определенной причины необходимо вытекает действие, и наоборот — если нет
никакой определенной причины, невозможно, чтобы последовало действие.
4.
Знание действия зависит от знания причины и заключает в себе последнее.
5.
Вещи, не имеющие между собой ничего общего, не могут быть познаваемы одна через
другую; иными словами — представление одной не заключает в себе представление
другой.
6.
Истинная идея должна быть согласна с своим объектом.
7. Сущность
всего того, что может быть представляемо не существующим, не заключает в себе
существования.
Спиноза
— продолжатель философского рационализма Декарта. Он всегда считал последнего
своим учителем. Для обоих разум был бесценной святыней. Для обоих главной целью
было проникновение в самые сокровенные тайники природы и совершенствование
человека. Однако отправные пункты философских систем обоих философов разные:
Декарт начал с «Я», Спиноза — с объективного мира. Центральной категорией его
философской системы стала субстанция— неизменная основа всего существующего»
сохраняющаяся при всех и любых превращениях — в отличие от постоянно
изменяющихся конкретных предметов и явлений:
Под
субстанцией я разумею то, что существует само в себе и представляется само
через себя, т.е. то, представление чего не нуждается в представлении другой
вещи, из которого оно должно было бы образоваться.
Для
Спинозы субстанция — это прежде всего природа. Но одновременно он объявлял ее
Богом. Такой подход в истории философской мысли получил название пантеизма (от
греч. pan — «все» и theos — «Бог»), согласно которому Бог — некое безличное
начало, находящееся не вне природы, не за ее пределами, а целиком и полностью
растворяющееся в ней самой. Наиболее важное свойство субстанции заключается в
том, что она является причиной самой себя (causa sui), то есть существует в
силу собственной потенции и не нуждается ни в какой дополни!' тельной силе, ни
в каком первотолчке:
Под
причиною самого себя (causa sui) я разумею то, суил ность чего заключает в себе
существование, иными словамщ то, чья природа может быть представляема не иначе,
как существующею.
Итак,
субстанция — первопричина всего существующего. Но сказать только это — значит,
сказать очень и очень мало. Требуется объяснить, как же из этой бесконечной и
нерасчлененной субстанции рождается все многоцветие природных вещей и явлений,
включая человека, наделенного сознанием и страстями. Спиноза решает данную
проблему путем введения атрибутов (неотъемлемых свойств субстанции). Таких
атрибутов два — протяженность и мышление. Из последнего выводится все
многообразие мыслящих существ. Но одновременно приходит к выводу об
одушевленности всей природы, любого входящего в ее состав тела.
Мысль —
крамольна даже по современным меркам. И все же в ней не может не быть известной
доли истины. Это хорошо видно из диалога, который состоялся спустя более чем
два столетия после смерти голландского философа. В разговоре участвовали
молодой русский революционер Плеханов и его, идейный вождь Энгельс. «Так,
по-вашему, — спросил Плеханов, — старик Спиноза был прав, говоря, что мысль и
протяжение не что иное, как два атрибута одной и той же субстанции?» —
«Конечно, — ответил Энгельс, — старик Спиноза был вполне прав».
То, что главный труд Спинозы назван «Этикой»,
означает:
в первую очередь он обращен к человеку и имеет
явственно выраженную гуманистическую направленность. На абстрактном языке XVII
века, идеалом которого служили «Начала» Евклида, Спиноза сумел дать развернутую
картину духовной жизни людей и психологии индивида, а также разносторонне
обосновать тезис о единстве Макро- и Микрокосма, то есть Природы и Человека.
Никто из философов Нового времени не сделал для осмысления проблемы свободы
человеческой личности столько, сколько Спиноза. Ему принадлежит одно из самых
взвешенных и выстраданных определений: свобода — это познанная необходимость.
Выводы, касающиеся этого аспекта социального бытия, отточены и афористичны:
Человек
свободный ни о чем так мало не думает, как о смерти, и его мудрость состоит в
размышлении не о смерти, а о жизни.
Душевная
сила и добродетель свободного человека одинаково усматривается как в избежании
опасностей, так и в преодолении их.
Одни
только люди свободные бывают наиболее благодарными по отношению друг к другу.
Человек
свободный никогда не действует лживо, но всегда честно.
Человек,
руководствующийся разумом, является более свободным в государстве, где он живет
сообразно с общими постановлениями, чем в одиночестве, где он повинуется только
самому себе.
Прав был
Генрих Гейне, который с поэтическим мастерством и чутьем так охарактеризовал
язык философской прозы голландского мыслителя: «При чтении Спинозы нас охватывает
то же чувство, что и при созерцании великой природы в ее пронизанном жизнью
покое. Лес возносящихся к небу мыслей, Цветущие вершины которых волнуются в
движении, меж тем к неколебимые стволы уходят корнями в вечную землю. Некое
дуновение носится в творениях Спинозы, поистине неизъяснимое. Это как бы веяние
грядущего». Приведенную характеристику творчества Спинозы хорошо дополняют
слова Герцена: «Можно с ним ни в чем не соглашаться, но нельзя не остановиться
с уважением перед этой мужественной и открытой речью, и вот разгадка, почему
его вдесятеро более ненавидели, чем других мыслителей, говоривших то же, что и
он».
Мы,
современные читатели Спинозы, и спустя четверть тысячелетия после его смерти не
остаемся равнодушными от его страстной доктрины. Так было — так будет. Никакой
общественный строй или формация не изменит глубинной природы людей,
обусловленной законами Вселенной. И всегда человека будут обуревать аффекты и
страсти, которые как будто с помощью точнейшего оптического прибора,
смонтированного на основе линз, самим же философом и отшлифованных, так
скрупулезно исследовал голландский еврей из Амстердама с блестящими, как
маслины, глазами.
