Анатолий Лядов родился 11 мая 1855 года в Петербурге. Вся жизнь Лядова связана с

этим городом, с его художественной

средой. Выходец из семьи профессиональных музыкантов, он рос в артистическом

мире. Отличной школой для него был Мариинский театр, в котором работал его

отец, известный дирижер русской    оперы.    Весь оперный репертуар театра был

знаком Лядову с детства, а в юные годы он сам нередко участвовал в спектаклях в

качестве статиста.

Редкая одаренность Лядова проявлялась не только в его музыкальном таланте, но и

в прекрасных способностях к рисованию, поэтическому творчеству, о чем

свидетельствуют многие сохранившиеся остроумные, полные юмора сти-хотворения и

рисунки композитора.

Первые уроки фортепианной игры он получил у пианистки В.А. Антиповой, сестры его

матери. Однако регулярных занятий долгое время не было. Беспорядочная жизнь

отца, "богемная" обстановка в доме, отсутствие настоящей родительской ласки,

заботы, любви (Лядов в возрасте шести лет потерял мать), неустроенность и

хаотичность быта - все это не только не способствовало планомерному развитию

юного музыканта, но, напротив, формировало в нем некоторые негативные

психологические черты, например, внутреннюю несобранность, пассивность,

безволие, впоследствии отрицательно влиявшие на весь творческий процесс

композитора.

В 1867-1878 годах Лядов обучался в Санкт-Петербургской консерватории у

профессоров Ю. Иогансена (теория, гармония), Ф. Беггрова и А. Дубасова

(фортепиано), а с 1874 года - в классе композиции у Римского-Корсакова, сразу же

оценившего дарование своего ученика: "Талантлив несказанно". И, несмотря на то,

что учебный процесс протекал далеко не гладко, Лядов блестяще закончил

консерваторию, представив в качестве дипломной работы выполненную на высоком

профессиональном уровне кантату "Заключительная сцена из "Мессинской невесты", по Шиллеру".

В студенческие годы Лядов обратился к популярному в России жанру романса. Но

быстро потерял вкус к романсовой лирике и неоднократно подчеркивал в своих

высказываниях, что "слава, приобретенная романсами, - дешевые лавры".

Еще будучи студентом, Лядов при содействии Римского-Корсакова вошел в

содружество композиторов "Могучая кучка", которые тепло приняли одаренного юношу

в свой клан как преемника "новой русской школы". Так состоялось знакомство с

Мусоргским, Бородиным, Стасовым и приобщение к высоким идеалам кучкистов. И хотя

Лядов застал кружок уже в период заката и неизбежного раскола, вызванного

естественным самоопределением гениальных его представителей, он все же не мог не

ощущать могучего воздействия великой традиции. Именно от нее унаследовал он ту

"бесконечную преданность искусству и осознание себя как художника русского,

национального", которые пронес через всю жизнь.

В середине 1880-х годов Лядов вошел в состав нового объединения петербургских

музыкантов - "Беляевский кружок", где сразу занял ведущее положение, став членом

руководящего триумвирата. Римский-Корсаков, Глазунов, Лядов. Эта ведущая группа,

при поддержке Беляева, выполняла самую сложную работу по отбору, редактированию,

изданию новых сочинений. Активное участие принимал Лядов и в музыкальных

собраниях, известных под названием "беляевских пятниц", где постоянно звучали

его сочинения, оказавшие значительное воздействие на младших современников,

представителей петербургской школы.

Как художник Лядов сформировался довольно рано, и на протяжении всей его

деятельности нелыя заметить сколько-нибудь резких переходов от одного этапа к

другому. Да и в самом образе жизни, в своих привычках он оставался

консервативным. Внешне спокойно и крайне однообразно протекали его годы: "30 лет

на одной квартире - зимой; 30 лет на одной даче - летом; 30 лет в весьма

замкнутом круге людей", - отмечал А.Н. Римский-Корсаков.

Типичный петербургский интеллигент конца века, Лядов словно специально

отгораживался от внешнего мира, опасаясь его вторжения в свою жизнь, каких-либо

изменений в ней к худшему. Быть может, именно этого вторжения извне ему и

недоставало для творческой активности. В отличие от многих русских

художников, находивших в зарубежных странствиях и в новых впечатлениях

сильнейшие стимулы к творческой мысли, Лядов, в силу своей природной инерции и

вялости, боялся "сдвинуться с места". Лишь дважды ровное течение петербургской

жизни было нарушено короткими поездками за границу: на Всемирную художественную

выставку в Париж летом 1889 года, где исполнялись его сочинения, и в Германию в

1910 году.

В свою личную жизнь Лядов никого не допускал. В этом плане весьма характерным

для него оказался факт сокрытия своей женитьбы в 1884 году от друзей. Никому из

них не представил он свою супругу Н.И.Толкачеву, с которой счастливо прожил всю

жизнь, воспитав двух сыновей.

С молодых лет формировалось у Лядова и то характерное скептическое

мировоззрение, которое к концу жизни приняло пессимистическую окраску. В

лядовской переписке все время ощущается неудовлетворенность жизнью, собой, своим

творчеством. Почти в каждом письме пишет он о скуке, тоске, которая мешает ему

сосредоточиться как на работе, так и на отдыхе. Повсюду, где бы он ни находился,

его преследуют грустные мысли, предчувствия "рокового конца", с годами

усугублявшиеся.

Современники упрекали Лядова за малую творческую продуктивность. Одна из причин

этого - материальная необеспеченность Лядова, вынужденного много заниматься

педагогической работой. В 1878 году он был приглашен в консерваторию профессором

и в этой должности состоял до конца жизни. А с 1884 года он еще и преподавал в

инструментальных классах Придворной певческой капеллы. Надо сказать, что как

педагог Лядов добился немалых успехов. Среди его учеников Прокофьев, Асафьев,

Мясковский. Преподавание отнимало в день не менее шести часов. Лядов сочинял, по

его собственному выражению, "в щелочки времени", и это его очень удручало.

"Сочиняю мало и сочиняю туго, - писал он своей сестре в 1887 году. - Неужели я

только учитель? Очень бы этого не хотелось! А кажется, что кончу этим..."

Вдобавок с 1879 года он активно занимался дирижерской деятельностью.

Лядов был прекрасным пианистом, хотя и не считал себя виртуозом и не занимался

публичной концертной деятельностью. Все современники, слышавшие его игру,

отмечали изящную, утонченно-камерную манеру исполнения.

Обращение Лядова к фортепианному творчеству явилось вполне естественным.

Лядовские фортепианные пьесы - своего рода музыкально-поэтические зарисовки отдельных жизненных впечатлений, картин природы, отображенных во внутреннем мире художника.

Наиболее оригинален цикл "Бирюльки", созданный в 1876 году и сразу выявивший

талант двадцатилетнего композитора. От "Бирюлек" так и веет свежестью, молодым

вдохновением.

В полосу творческого становления Лядов вступил к концу 1880-х годов, проявив

себя как мастер миниатюры. Эта наклонность проявилась у него уже в первых

фортепианных сочинениях, в которых выкристаллизовывались присущие ему краткость,

отточенность музыкальной мысли и формы, ювелирная отделка деталей. "Тончайший

художник звука", он, по словам Асафьева, "на место импозантности чувства

выдвигает бережливость чувства, любование крупицами - жемчужинами сердца".

Вершиной же камерной формы явились, несомненно, прелюдии Лядова. Его вполне

можно назвать основоположником русской фортепианной прелюдии. Этот жанр был

особенно близок эстетическому мировоззрению Лядова-миниатюриста. Неудивительно,

что именно в ней наиболее ярко проявились индивидуальные, специфические черты

его почерка. Из сочинений 1890-х годов выделяются "прелюдии-размышления",

глубоко психологические, навеянные какой-то безутешной печалью.

Но не только инструментальная музыка увлекала композитора. Большой популярностью

пользовались три тетради "Детских песен", написанные Лядовым в 1887-1890 годы В

их основу легли подлинно народные тексты древних, добылинных жанров -

заклинаний, прибауток, присказок.

В оригинальных же авторских мелодиях "Детских песен" легко узнаются знакомые с

детства интонации "нянюшкиных напевов", нежных колыбельных "Детские песни"

Лядова поражают удивительной чуткостью, трогательной любовью и глубоким

пониманием детской души. Композитор подает мелодию то с мягким юмором, то с

задорной игривостью, то в нарочито-важном, повествовательном тоне, то в плане

гротеска и даже парадокса. В каждой из "Детских песен" проскальзывает тонкий

лядовский юмор - ласковый и добрый. Но почти все они оставляют на душе чувство

легкой грусти, жалости, а порой чуть жутковатого ощущения безвыходности и

"нестроения" жизни.

"Не мог ли Лядов лучше засвидетельствовать свой русский дух, чем в своих

обработках русских песен?" - писал известный музыкальный критик Витол.

Публикация первого из четырех сборников "Песен русского народа для одного голоса с сопровождением фортепиано" (30 песен) относится к 1898 году, хотя заниматься русским фольклором Лядов начал еще

в 1880-е годы. Всего же Лядов обработал 150 русских народных песен.

Симфонические шедевры Лядова появились в последний период его жизни.

Более всего удавались ему сочинения, связанные с тематикой русской сказки, с

фантастикой, с русским фольклором. Путь к ним пролегал через "Детские песни" и

другие обработки песенных образцов.

Блестящим подтверждением творческой эволюции Лядова являются и его знаменитые

программные миниатюры - "Баба-Яга", "Волшебное озеро", "Кикимора". Созданные в

1904- 1910 годы, они отразили не только традиции предшественников, но и

творческие искания современности. Оркестровые сказочные картины Лядова, при всей

самостоятельности их замыслов, можно рассматривать как своеобразный

художественный триптих, крайние части которого ("Баба-Яга" и "Кикимора")

представляют собой яркие "портреты", воплощенные в жанре фантастических скерцо,

а средняя ("Волшебное озеро") - завораживающий, импрессионистский пейзаж.

Последняя работа в сфере симфонической музыки - "Кеше" ("Скорбная песнь"),

связана с образами Метерлинка.

"Скорбная песнь" оказалась "лебединой песнью" самого Лядова, в которой, по

словам Асафьева, композитор "приоткрыл уголок своей собственной души, из своих

личных переживаний почерпнул материал для этого звукового рассказа, правдиво-

трогательного, как робкая жалоба".

Этой "исповедью души" завершился творческий путь Лядова, чей оригинальный,

тонкий, лирический талант художника-миниатюриста, быть может, проявился

несколько раньше своего времени.

Композитор умер 28 августа 1914 года.