Испанский галеас налетел на скалу у побережья Ирландии. Погибло 1300 человек.

 22 июля 1588 года 130 кораблей, имевших на борту 2431 пушку, отплыли из Ла‑Коруньи на северном побережье Испании. Шестьдесят пять из них были галионами и вооруженными торговыми судами, двадцать пять — грузовыми, перевозившими лошадей, мулов и провиант. Среди них были 32 маленькие лодки, четыре галеры и четыре галеаса, одним из которых был «Жирона». Галеасы, усовершенствованные галеры, но гораздо меньшего размера, использовались в качестве маневренных приводимых в движение веслами канонерских лодок. Эта флотилия несла 27500 человек: 16 тысяч солдат, 8 тысяч моряков, 2 тысячи каторжников и галерных рабов, 1500 человек благородного происхождения и других добровольцев.

Возглавлял экспедицию дон Алонсо Перес де Гусман эль Буэно герцог Медина‑Сидония, дворянин очень старинного рода и — даже по его собственному мнению — обладавший минимальной компетенцией для руководства операцией такого рода. Тем не менее среди его старших офицеров находился дворянин, прославившийся по всей Испании дон Алонсо Мартинес де Лейва, один из храбрейших и лучших капитанов того времени. Его репутация была так высока, что около сорока знатнейших фамилий Испании отправили своих сыновей на его корабль «Ла Рата Санта‑Мария Энкоронада», чтобы он лично мог вести их к победе над еретиками протестантской Англии.

Но им не суждено было добиться победы. Несчастья начались в Ла‑Манше. Испанская армия в Нидерландах не была готова. Английский флот воспользовался преимуществом, предоставленным ему погодой, и разбил «Непобедимую армаду» у Кале. Ветер пригнал корабли Медины‑Сидонии к подветренному берегу Фландрии, затем переменился и дал ему возможность уйти в Северное море. Сидония отдал приказ возвращаться в Испанию, держа курс, как записал один из офицеров, «вокруг Англии, Шотландии и Ирландии, через 750 лиг штормящего, почти неизвестного нам моря».

Но из 130 кораблей «Непобедимой армады» вернулись только 67. Многие затонули, и бури той осени выбросили двадцать или тридцать судов на берега Шотландии и Ирландии. «Ла Рата», поврежденная, лишенная мачт, после двух ужасных недель одиночного плавания в Северной Атлантике пришла в бухту залива Блэксол на западном побережье Ирландии. Мартинес де Лейва направил ее к берегу, высадил своих людей, выгрузил сокровища и сжег судно.

По счастью, другой корабль «Армады», «Ла Дукеса Санта‑Анна», зашел в бухту, и де Лейва погрузил своих людей и вещи на его борт. Он снова вышел в море, снова сел на мель, снова его люди и золото оказались на берегу, и снова Мартинес де Лейва приложил усилия, чтобы защитить их, на этот раз в развалинах замка около залива Лохрос‑Мор.

Вскоре разведчики сообщили о других испанских кораблях из города Киллибегз, расположенного в одиннадцати милях от холмов Донегала. Мартинес де Лейва поспешил туда с судовой командой и сокровищами потерпевших крушение «Раты» и «Дукесы». Он обнаружил три корабля, один поврежденный и два разрушенных, и три больных и голодающих экипажа. Из остатков разбитых кораблей с помощью наиболее сильных людей из пяти экипажей, которыми он теперь командовал, де Лейва восстановил единственное способное держаться на плаву судно, галеас «Жирону». По мере возможности он восстановил ее поломанный руль, залатал корпус, погрузил на борт 1300 человек и наиболее ценное имущество. Корабль был так перегружен, что де Лейва вряд ли рассчитывал достичь берегов Испании. Единственным шансом для него теперь было отправиться к берегам Шотландии, где Яков VI, сын католической королевы Марии Стюарт, без сомнения, предоставил бы убежище ее испанским единоверцам.

В ночь на 26 октября сильный северный ветер подстегивал галеас, шедший мимо восточной оконечности Ирландии. Волны разбили его поврежденный руль, теперь он лавировал в провалах между валами, дрейфуя в сторону прячущихся во мраке скал по правому борту.

Впереди, не далее чем в тридцати милях, находилось западное побережье католической Шотландии и убежище для уцелевших судов некогда величественной «Армады». Еще несколько миль — и «Жирона» достигла бы Ирландии. Гребцы боролись с ветром, непрестанно взмахивая веслами, тщетно пытаясь удержать корабль подальше от берега.

Ветер победил. Кипящая вода перехлестывала через правый борт корабля. Вопль впередсмотрящего заставил моряков бросить якорь. Слишком поздно. Клык скалы, выступавший из моря, пропорол борт «Жироны», она села на скале. Ее корма была разбита, борт разломан. Пушки, ядра, личное оружие, имущество, сундуки и 1300 несчастных людей, изнемогших в борьбе, утонули в кипящем прибое.

Из 1300 человек только пятеро достигли берега живыми. Среди тех, кто не спасся, был молодой дворянин, чьи последние мысли были обращены к Испании и — мы можем предположить — к своей суженой, надевшей ему на палец прекрасное кольцо, сделанное специально по ее заказу, кольцо, которым она символически отдавала себя ему.

Мысль растаяла вместе с жизнью молодого человека. Его тело, некоторое время державшееся на вздымающихся волнах, постепенно погрузилось в заросли бурых водорослей, покрывающих морское дно. Там мелкие морские обитатели и постоянное волнение разрушили его. Кольцо упало с руки и закатилось в расщелину…

В 1960‑х годах это кольцо нашли искатели сокровищ.

В национальных архивах имеется множество упоминаний о «Жироне». Документы содержали точную информацию о том, как она затонула, но не о том, где это произошло. Упоминания о «Жироне» в документах того времени были противоречивыми. Через десять дней после того, как она затонула, лорду‑депутату в Дублинский замок пришло известие о том, что «упомянутая галера, отплывшая из упомянутой гавани (Киллибегз) с таким количеством испанцев, какое она только могла нести, и шедшая вдоль берега к шотландским Оркнейским островам, затем разбилась, налетев на скалу Банбойе; корабль и люди погибли, спаслись только пятеро, едва добравшиеся до берега… Эта скала Банбойе находится недалеко от дома Сорли Боя».

Упомянутый Сорли Бой — это Сорли Бой Макдоннелл, местный лорд, некогда непримиримый враг английских властителей в Ирландии. И он имел для этого веские основания. Дрейк потопил его галеры; люди Эссекса убили его жену и младших детей. Его «домом» был замок Данлюс, чьи молчаливые, изъеденные непогодой стены все еще виднеются на вершине скал около Потбаллинтрэ. Но Банбойе, устье реки Буа, или Баш, лежит в двух милях к востоку.

В декабре лорд‑депутат информировал Лондон, что слышал о «трех слитках латуни, лежащих в пределах видимости между скалами у Банбойе» и что Мартинес де Лейва утонул. В августе он доложил, что испанские пушки подняты, однако выяснилось, что их забрал какой‑то шотландский капитан в сопровождении двух испанцев. В письме, содержавшем эту информацию, говорилось: «Сообщают, что там находится большое количество золота и серебра». Чиновник, который отправил это сообщение, отметил: «…те монеты, которые были под водой, по моему предположению, все еще там».

Позднее английский губернатор этого региона, сэр Джон Чичестер, написал: «Джеймс Макдоннелл поднял три сундука с сокровищами, которые были доставлены в замок Данлюс». И далее: «Макдоннеллы… установили три орудия, снятые с одного из испанских кораблей… Я потребовал упомянутые пушки… но они категорически отказались вернуть их».

Остается добавить, что после гибели «Жироны» сын Сорли Боя Джеймс расширил и украсил Данлюс. Наверное, не стоит объяснять, откуда взялось его неожиданное богатство.