 В 1528 году баварский герцог Вильгельм IV фон
Виттельсбах задумал украсить летний павильон в саду своей резиденции
картинами на библейские и исторические темы. Картины должны были быть
нарисованы так, чтобы на них прославлялись мужчины-герои и
добродетельные женщины. Для выполнения столь ответственной и грандиозной
задачи были приглашены немецкие художники Альтдорфер, Буркмайр, Бехам и
другие.
В своем большом исследовании, посвященном Мюнхенской
пинакотеке, искусствовед Т. А. Седова рассказывает, что уже через год
Альтдорфер написал картину «Битва Александра Македонского с Дарием». Эта
картина стала первым полотном, вошедшим в знаменитое мюнхенское
собрание. Именно с этого времени, 1529 года, и ведет свое начало
баварская коллекция, которая впоследствии была названа Пинакотекой (от
греческого наименования картинной галереи).
В ней нет ни произведений скульптуры, ни графики, ни
предметов прикладного искусства, ни старинной мебели. На стенах и
стендах Пинакотеки выставлены только картины, поэтому ничто не
рассеивает внимания посетителей, ничто не отвлекает его от экспозиций и
коллекций. И все равно от зрителя требуется максимум внимания и
внутренней собранности, потому что в экспозиции нет ни одного
«проходного» произведения, на каждом шагу вам приготовлены открытия и
шедевры.
За долгие годы своего существования коллекция
баварских курфюрстов испытала немало трудностей и невзгод, понесла много
потерь — и по прихоти своих владельцев, и в результате разграблений и
войн. После Вильгельма IV немногие из баварских правителей были
настоящими любителями живописи. Герцог Альбрехт V (наследник
Вильгельма IV) собрал около 700 картин, но от них осталось совсем
немного.
Его племянник Максимилиан I был первым из баварских
курфюрстов, кто проявил интерес собственно к немецкой живописи XVI века.
При нем были приобретены в числе одиннадцати произведений «Четыре
апостола» и «Алтарь Паумгартнеров» А. Дюрера. Кроме того, именно
Максимилиан I заложил основы коллекции произведений П.-П. Рубенса.
Тридцатилетняя война стала серьезным препятствием для
собирательской деятельности и самого Максимилиана I, и его ближайших
преемников, а вскоре прекратилась и сама баварская линия рода
Виттельсбахов. Ее наследовал дом Рейнских пфальцграфов, которые
обосновались в Мюнхене. Для своей живописной коллекции курфюрст Карл
Теодор построил в 1781 году в Придворном саду специальную галерею, в
которой картины были развешаны по историческому принципу, а, кроме того,
в ней впервые была решена проблема чисто музейного освещения их. В
восьми залах находилось более 700 картин, и вскоре Галерея была открыта
для публики.
Среди курфюрстов следует упомянуть Людвига I. Еще
будучи кронпринцем, он начал страстно собирать произведения живописи и
развил бурную деятельность по приобретению картин. В годы его правления
было закуплено много живописных полотен в Италии (например, «Оплакивание
Христа» Сандро Боттичелли). Король стремился расширить мюнхенскую
коллекцию не путем случайных покупок, а продуманным подбором
произведений, которые представили бы все значительные художественные
школы Европы.
В 1826 году Людвиг I купил в Кельне у братьев
Буассере великолепнейшую коллекцию, в которую входили прекрасные
произведения немецких и голландских мастеров XV века. В ней был и
небольшой триптих изысканнейшей красоты, который даже в инвентарных
списках назывался «Жемчужиной Брабанта». Исследователи предполагают, что
это может быть работа Дирка Баутса Старшего. Из последующих
приобретений в мюнхенскую Пинакотеку попала небольшая, полная
невыразимой прелести картина Рафаэля «Мадонна дома Темпи». Ее доставили в
Мюнхен из Флоренции после многих усилий и почти 20-летних переговоров с
прежними владельцами.
Вскоре помещений и залов в Галерее, замках Шлейсхем и
Нимфенбург, а также в Мюнхенской резиденции не стало хватать, и для
размещения картин нужно было новое здание. Оно было выстроено по проекту
и под руководством архитектора Лео фон Кленце. Закладка нового здания
Пинакотеки было событием исключительной важности, тем более
примечательным, что состоялась она 7 апреля 1826 года — в день рождения
Рафаэля. Теперь в новой Пинакотеке все коллекции были собраны воедино и
образовали ту уникальную коллекцию, которой мы любуемся и поныне.
По решению курфюрста Пинакотека стала доступной для
широкой публики и продолжала постоянно пополняться. Во второй половине
XIX века в нее поступили ранняя работа Леонардо да Винчи «Мадонна с
младенцем» и многие другие произведения. Но вместе с тем Галерея несла и
потери. Так, по прихоти наследника Людвига І в 1852 году было продано
1500 «негодных» картин, а ведь среди них были работы А. Дюрера, Кранаха,
Грюневальда и Альтдорфера. Нанесло урон Пинакотеке и наполеоновское
нашествие, когда из Мюнхена увезли 71 картину. Впоследствии, правда, 36
полотен вернули, но 45 так и остались достоянием Лувра.
В XX веке Пинакотека продолжала пополнять свои
коллекции произведениями старых мастеров, хотя это и кажется
невозможным. Ведь все великие шедевры давно уже заняли свои достойные
места в музеях мира, и ни один из них не расстанется с ними ни за какие
деньги. Но вот перед Первой мировой войной появились сразу три шедевра —
картины «Снятие одежд с Христа» Эль Греко, «Венецианский гала-концерт»
Фр. Гварди и «Ощипанная индейка» Ван Гога. В дальнейшем, несмотря на
трудные условия нацистского режима, Пинакотеке удалось приобрести
«Страну лентяев» Питера Брейгеля, раннее полотно Тинторетто «Вулкан,
Венера и Марс» и прекрасный «Пейзаж с дюнами» Якоба Рейсдала.
Во время Второй мировой войны все музейные здания
Пинакотеки были разрушены и превратились в руины. К счастью, картины
находились в убежище и не пострадали. Само здание было восстановлено
только в 1957 году.
В Старой Пинакотеке наиболее многочисленной по своему
составу является коллекция немецкой живописи. Картина «Битва Александра
Македонского с Дарием», с которой, собственно, и началась мюнхенская
Галерея, покидала свое место один раз, когда она 15 лет украшала кабинет
Наполеона.
В Пинакотеке картина повешена так, что видна еще
издали, она неудержимо притягивает к себе посетителя и завораживает его.
На ней Альтдорфер дерзновенно столкнул стихию природы со стихией
человеческой битвы. Текут воды, вздымаются горы, вихрятся облака,
клонится к закату солнце, и его лучи огненными брызгами разбросаны по
миру и по всему полотну. Для изображения блеска солнечных брызг художник
использовал чистое золото.
Несмотря на невероятно большое количество
сражающихся, в их гуще можно различить отдельных людей со всеми деталями
их воинского облачения и вооружения. Великий человеческий муравейник
колышется, неистовствует, и для самого Альтдорфера важна была именно
активная приобщенность к великим свершениям в природе и в истории. Эта
приобщенность каждого делает невольным свидетелем, способствует его
духовному подъему и возвеличению.
Альтдорфер изображает битву, когда она подходит уже к
концу и кони поспешно уносят колесницу потерпевшего поражение Дария.
Это предчувствие начавшегося спада и облегчения незримо, но явственно
присутствует в картине. Вверху слева взошла луна и осветила своим
мягким, таинственным светом притихшие дали. Одновременное изображение на
картине двух небесных светил имеет символическое значение — всемирную
значимость совершающегося события.
Рядом первоклассных своих произведений представлен в
Пинакотеке и выдающийся немецкий живописец Ганс Гольбейн Старший.
Постоянно затмеваемый славой своего сына, в большинстве трудов по
истории искусства он упоминается лишь как его учитель. Однако его
собственные работы отмечены печатью самого высокого мастерства. Ганс
Гольбейн Старший безукоризненно владеет линией, она послушна его руке и
живо скользит за течением мысли художника. Он много и успешно рисовал с
натуры, его вкус в отборе главных элементов композиции просто
безупречен.
В Пинакотеке выставлены два триптиха Ганса Гольбейна
Старшего: Кайсгемский алтарь и «Алтарь святого Себастьяна». Последний
был заказан художнику монахиней Магдаленой Имхов для доминиканской
церкви монастыря святой Екатерины в Аугсбурге.
На центральной створке «Алтаря святого Себастьяна»
представлена казнь святого римского воина, который за обращение в
христианство был расстрелян язычниками из луков. Итальянские художники
охотно использовали этот сюжет для изображения обнаженного тела, то же
самое привлекло и Гольбейна. Он рисует фигуру несколько худощавого
юноши, и, судя по анатомической четкости, художник, видимо, рисовал его
прямо с натуры. Образу Себастьяна, как кроткой жертвы, противопоставлены
образы его деловитых палачей. Синее небо, яркие (даже несколько
резковатых тонов) краски, сочетание желтого, красного и зеленого как
будто и жизнерадостно, но драматично в своем звучании.
На боковых створках алтаря предстают одухотворенные
образы святых Елизаветы и Варвары. Святой Себастьян, святые Елизавета и
Варвара считались покровителями больных и умирающих. В XV–XVI веках,
когда в Европе особенно свирепствовала чума, культ святого Себастьяна
еще больше усилился.
В XV–XVI веках в художественной культуре Нидерландов
происходил кризис, что нашло свое выражение в творчестве Иеронима Босха.
Для него окружающий мир уже не являлся объектом эстетического любования
и переживания, его праздничная красота и гармония подвергаются у Босха
критическому суждению и нравственной оценке. Художник видит в мире
столкновение и борьбу двух извечных начал — божественного и
сатанинского, доброго и злого, праведного и греховного, которые равно
правят миром и человеком.
Впервые сфера безобразного как художественного
объекта настолько увлекает художника, что он использует в своих картинах
гротескные формы, что ярко проявилось в его полотне «Страшный суд» —
одном из любимых библейских сюжетов Босха. От большой композиции
сохранился лишь фрагмент, где в сценах ада Босх рисует противных
существ, обитателей преисподней, чудищ и чудовищ. Но, несмотря на всю их
уродливость, они порой кажутся зрителю забавными, да и сам художник
первый над ними потешается.
| 
