Бродский – самый молодой из лауреатов Нобелевской премии по
литературе, первый иностранец, ставший поэтом‑лауреатом в США. Он не только
семантически, но и биографически воплотил в себе образ «поэта‑изгнанника» и
«гражданина мира».
Иосиф Александрович Бродский родился 24 мая 1940 года в
Ленинграде. Отец его, Александр Иванович, был фотокорреспондентом армейской
газеты, окончил войну в звании капитана 3‑го ранга и затем работал в фотоотделе
Военно‑Морского музея. Мать, Мария Моисеевна Вольперт, всю жизнь проработала
бухгалтером.
Ранние годы жизни и творчества Бродского были связаны с
Ленинградом, который он всегда воспринимал как Петербург. Образ Петербурга
проходит через все творчество Бродского. Город у Бродского часто является живым
фоном для решения любой, пусть даже космической проблемы.
Характер у юноши был непростой: он не захотел учиться в
дневной школе, пошел в вечернюю и рано начал работать, объясняя это тем, что
хочет узнать мир. Он получил профессии фрезеровщика, техника‑геофизика,
кочегара, работал в геологических партиях в Якутии, на Беломорском побережье,
на Тянь‑Шане, в Казахстане.
Стихи писать он начал только в 1957 году в геологической
экспедиции. Но за несколько лет Иосиф проделал огромный труд, изучил творчество
самых различных поэтов. Сам Бродский определил интенсивность поисков тех лет,
как «дух соревнования». Именно в этот период были созданы «Пилигримы» (1958) –
стихи, в которых освещалась одна из важнейших тем поэзии Бродского – мотив
необходимости движения.
В 1958 году Бродский начал посещать различные
литобъединения, выступать с чтением стихов. В марте 1959 года произошло первое
крупное публичное выступление Бродского на «турнире поэтов» в ленинградском ДК
им. Горького, где стихотворение «Еврейское кладбище» имело скандальный успех.
Весной 1960‑го Бобышев, Бродский, Найман и Рейн,
окончательно закрывая себе путь в официальную литературу, опубликовались в
«самиздатовском» журнале «Синтаксис» Александра Гинзбурга.
В августе 1961 года произошло знакомство Бродского с
Ахматовой, которое сыграло особую роль в жизни молодого поэта. Она была для
молодого поэта живым классиком. В начале своего творческого пути Иосиф испытал
на себе влияние других близких ему по духу поэтов, среди которых он называл О.
Мандельштама, М. Цветаеву, Р. Фроста.
В окружении их поэзии он как бы нащупывает собственные темы,
мотивы и символы творчества – вода, движение, время. Как и другие поэты‑«метафористы»,
современники Бродского, он заявлял, что основа его поэзии – разум. Однако,
используя «метафорическое мышление», Бродский скорее наблюдал за парадоксами
современности и пытался определить свое место в ней. Конечно, такое творчество
Бродского не было рассчитано на всех, но он и не добивался широкой известности.
Поэт хотел писать так, как ему нравилось и как он понимал свое назначение.
В феврале 1962 года поэт приступил к созданию «Песен
счастливой зимы», знаменующих победу «метафизической струи» в его творчестве. В
процессе работы над «Песнями» окончательно сложилась поэтика Бродского, вплоть
до нового резкого поворота, осуществленного в цикле «Часть речи» (1975–1976).
Бродский освоил выразительные средства, адекватные языку английской поэзии, и
впервые использовал новые строфические принципы.
Неординарность мышления Бродского, его огромный авторитет
среди единомышленников привели к тому, что власти обратили на него внимание и
признали его творчество и его поведение опасным. В феврале 1964 года Бродский
был арестован и осужден по ложному обвинению в тунеядстве, после чего его на
пять лет выслали из Ленинграда на север.
Ссылка в Норенскую стала своеобразной «Болдинской осенью»
поэта. Здесь окончательно сформулировалась «неоклассическая» позиция поэта в
«Стихах на смерть Т.С. Элиота» (1965).
В сентябре 1965 года в результате вмешательства видных
деятелей европейской культуры, вызванного публикацией на Западе записи
судебного процесса (сделаны Ф. Вигдоровой), Бродский был досрочно освобожден.
18 месяцев, проведенных поэтом в ссылке, принесли ему мировую известность. В
1965 году в Нью‑Йорке вышла книга «Стихотворения и поэмы», составленная Г.
Струве, в 1966 году – французское, немецкое и голландское издания. Всего же, не
считая многочисленных публикаций в периодике – как в эмигрантской, так и в
переводах на другие языки, – на момент отъезда из России у Бродского вышло
8 книг на различных языках, включая сербский, чешский и иврит.
Жизнь, казалось бы, налаживалась. Власти, конечно, держали
его под наблюдением, но возможность зарабатывать литературным трудом (поденными
переводами) появилась. Уладились (на время) и личные дела. В 1967 году у поэта
родился сын Андрей. Однако книга стихотворений «Зимняя почта» под давлением
властей так и не увидела свет.
Растущее чувство отчуждения, унижение и отчаяние отражены в
стихах, таких как «Речь о пролитом молоке», «Прощайте, мадемуазель Вероника»
(1967), «Строфы» (1968), «Конец прекрасной эпохи» (1969), «Осень выгоняет меня
из парка» (1970), в поэме о жизни и смерти лучшей части души в дурдоме
окружающей действительности – «Горчаков и Горбунов» (1968).
Незадолго до эмиграции в «Заметке о Соловьеве» Бродский
написал о том, что «человек, создавший мир в себе и носящий его, рано или
поздно становится инородным телом в той среде, где он обитает. И на него
начинают действовать все физические законы: сжатия, вытеснения, уничтожения».
Подобная судьба настигла самого поэта: 4 июня 1972 года самолет с изгнанным
поэтом на борту приземлился в Вене. Накануне отъезда из СССР Бродский написал
открытое письмо Брежневу, проникнутое уверенностью в возвращении на родину «во
плоти или на бумаге»: «…даже если моему народу не нужно мое тело, душе моя ему
еще пригодится».
Запад встретил Бродского приветливо, дал возможность
нормально жить и работать. Приезд поэта был отчасти подготовлен выходом в 1970
году в нью‑йоркском издательстве им. Чехова сборника «Остановка в пустыне». За
выходом сборника последовало избрание поэта членом Баварской академии изящных
искусств.
В июне–июле 1972 года Бродский выступил в Лондоне и
Оксфорде. Далее он принял предложение К. Проффера поработать в Мичиганском
университете и поселился у Великих озер, в Анн‑Арборе. С этого времени и
буквально до последних дней жизни Бродский почти двадцать четыре года
преподавал в различных американских университетах: Мичиганском, Колумбийском,
Нью‑йоркском, в Квинс‑колледже (Нью‑Йорк). В 1980 году он принял постоянную
профессорскую должность в престижных «Пяти колледжах» Массачусетса.
Профессорские обязанности надолго стали чуть ли не
единственным постоянным заработком. Когда выступавшего перед соотечественниками
Бродского не без сочувствия спросили, как он относится к преподаванию, он
ответил: «С энтузиазмом, ибо этот вид деятельности дает возможность беседовать
исключительно о том, что мне интересно». Свидетелями этих бесед стали не только
студенты, но и читатели Бродского.
Эмиграция поэта совпала с началом второго периода его
творчества, связанного с освоением опыта английских «метафизиков». В
стихотворениях «Я как Улисс», «Рождественский романс», «Июльское интермеццо» и
некоторых других он заявил себя как поэт‑философ.
Если рассматривать особенности поэзии Бродского этого
периода, то обращает на себя внимание необычная композиция его стихов. Вместо
строки он использует блок, который включает в себя целую строфу, а иногда и
несколько строф. Бродский часто писал стихи, практически состоящие из одного
предложения, как, например, он делает это в своем стихотворении «Часть речи».
Так же часто он использует циклический принцип построения стихов, добавляя к
уже установившимся символам смерти, мира, покоя. Как бы предвидя свою судьбу,
он написал «Письма римскому другу», пытаясь создать мир в самом себе.
Поэта много издавали и на русском, и на английском языках. В
1973 году вышел первый английский сборник поэта «Избранные поэмы». В 1977 году
издательство «Ардис» опубликовало сборники «Конец прекрасной эпохи.
Стихотворения 1963–1971», «Часть речи. Стихотворения 1972–1976» и отдельное
издание цикла «В Англии». В 1977 году выходит книга «A Part of Speech»,
включающая автопереводы Бродского на английский и написанную им по‑английски
элегию на смерть Роберта Лоуэлла. Одновременно, начиная с середины семидесятых
годов, в американской периодике публикуются эссе Бродского на английском языке.
С 1982 по 1987 год «Ардис» выпустил «Римские элегии», книгу
любовной лирики «Новые стансы к Августе. Стихи к М.Б. 1962–1982», пьесу
«Мрамор», сборник «Урания». В 1986 году Бродский опубликовал том эссе «Меньше
чем единица», удостоенный премии Национального совета критиков США. В 1988 году
вышел в свет сборник «Урания: избранные поэмы 1965–1985», содержащий, помимо
автопереводов, уже несколько стихотворений, в оригинале написанных по‑английски.
В 1990 году поэт опубликовал сборник «Примечания папоротника» и пьесу
«Демократия!». В 1991 году в итальянском переводе вышла книга Бродского о
Венеции.
Список наград и почетных титулов не менее внушителен.
Бродский стал членом Американской Академии, доктором Йельского университета
(1978). В 1979 году книга его итальянских переводов, выполненных Джованни
Буттафавой, удостоилась сразу двух литературных премий. В 1981 году он получает
на пять лет стипендию «гениев» фонда Макартура.
В 1987 году его ждала самая большая награда – поэту
присуждается Нобелевская премия по литературе. На церемонии присуждения он
прочитывает свою блистательную нобелевскую лекцию, в которой, в частности,
оттачивает концепцию приоритета языка: «Быть может, самое святое, что у нас
есть – это наш язык…»
Л. Турбина замечает: «В своей нобелевской речи он
провозглашает себя прежде всего человеком частным, приватным, то есть не
представляющим никакого – ни государственного, ни общественного – объединения,
а только других поэтов, «память о тех, кого эта честь миновала». К ним он
относит Осипа Мандельштама, Марину Цветаеву, Роберта Фроста, Анну Ахматову,
Уистана Одена – поэт признается, что их тени смущают его постоянно, не поощряя
к красноречию: «Быть лучше их на бумаге невозможно; невозможно быть лучше их в
жизни». Далее он объявляет занятия искусством самой древней и наиболее
буквальной формой частного предпринимательства, которое невольно поощряет в
человеке ощущение индивидуальности, превращая его из общественного животного в
личность. По мнению Бродского, одна из заслуг литературы в том и состоит, что
она помогает человеку уточнить время его существования: язык, литература – это
всегда «сегодня». Далее он продолжает свою мысль о превосходстве эстетического
над нравственным, указывая, что человек с развитым художественным вкусом
никогда не поддастся на ложные политические уловки, «потому что зло – всегда
плохой стилист», независимый от общества. В идеале поэт, по мнению Бродского,
абсолютно зависит от языка: «Поэт есть средство существования языка, он – тот,
кем язык жив, а стихотворение – колоссальный ускоритель сознания, мышления,
мироощущения»».
Начиная с 1988 года стихи Бродского возвратились на Родину.
В августе 1990 вышли два первых отечественных сборника: «Назидание» и «Осенний
крик ястреба». За ними последовало еще два десятка изданий.
В мае 1991 года Бродский занял пост поэта‑лауреата США, в
июне того же года получил мантию доктора Оксфордского университета. В том же
году он стал кавалером ордена Почетного легиона.
Еще в 1980 году Бродский стал гражданином США. Дольше всего
жил в Америке поэт в своей нью‑йоркской квартире на Мортон‑стрит, расположенной
в респектабельной части Гринвич‑Виллидж.
Последние годы жизни Бродский провел в небольшом городке
Саут‑Хэдли неподалеку от Нью‑Йорка, где читал лекции в местном колледже.
Несмотря на всю горечь, которую он испытал, покинув родину,
Бродский считал, что эмиграция дала ему редкую возможность остаться самим
собой, погрузиться в стихию родного языка. Вот почему он и создал тот
параллельный мир, который может понять не всякий, а только человек, способный к
восприятию внутренних законов творчества.
Литература для Бродского – не общение, а одинокое познание,
рано или поздно приводящее автора в изгнание. Постепенно писатель, говорил
Бродский, приходит к выводу, что он обречен жить в безнадежной изоляции: «На
определенном этапе это, точно, чувство некомфортабельное до тех пор, пока вы не
осознаете, в чем дело… Человек – существо автономное, и на протяжении всей
жизни ваша автономность более увеличивается. Это можно уподобить космическому
аппарату: поначалу на него в известной степени воздействует сила притяжения – к
дому, к базе, к вашему естественному Байконуру. Но по мере того как человек
удаляется в пространство, он начинает подчиняться другим, внешним законам
гравитации».
Но в последние годы судьба поэта переменилась. 1 сентября
1990 года в Стокгольме состоялось его бракосочетание с Марией Содзани, а 9 июня
1993 года родилась их дочь, маленькая Анна Мария Александра, названная так в
честь Анны Ахматовой, Марии Моисеевны и Александра Ивановича Бродских. Этим
двум женщинам – Марии и Анне – Бродский обязан счастьем своего прощального
взлета.
В начале девяностых годов Бродский перенес вторую операцию
на сердце. Предстояла третья. Однако он продолжал преподавать, писал стихи и
прозу.
«Последние произведения преисполнены горестными настроениями
поэта‑стоика об «итогах» бытия, – пишет Е.М. Петрушанская. –
Творчество предстает как главная цель мироздания, преодоление немоты, безмолвия
и пустоты. Поэзия как высшее выражение языка есть противостояние «ничто»». По
воле Бродского, его последнюю поэтическую книгу «Пейзаж с наводнением» завершает
стихотворение со строками:
Меня упрекали во всем, окромя погоды…
…общего, может, небытия броня
ценит попытки ее превращенья в сито
и за отверстие поблагодарит меня.
Поэт умер от сердечного приступа в ночь на 28 января 1996
года.
