«Ленфильм», 1937 г. Сценарий: Л. Любашевский, Л. Рахманов, А. Зархи, И. Хейфиц. Режиссёры А. Зархи и И. Хейфиц. Оператор М. Каплан. Художники Н. Суворов и В. Калягин. Композитор Н. Тимофеев. В ролях: Н. Черкасов, М. Домашева, Б. Ливанов, О. Жаков, А. Мельников.

 В основу сценария «Депутата Балтики» легла биография К.А. Тимирязева — русского учёного, ставшего после революции депутатом Моссовета от рабочих‑железнодорожников.

 Инициатива создания фильма принадлежала руководителю студии Адриану Пиотровскому. Сценарий поручили молодому писателю Леониду Рахманову.

 Далеко не сразу удалось решить кардинальный вопрос: делать ли сценарий о самом Тимирязеве или вывести на экране образ учёного, наделённый тимирязевскими чертами, но не связанный конкретно с фактами его биографии. Сценаристы и редакция студии предпочли второй вариант.

 С образом Изборского, как долго назывался будущий профессор Полежаев, в советскую драматургию вошёл новый герой. Фамилия Изборский появилась не случайно. Так в одном из произведений В. Короленко именует своего учителя К.А. Тимирязева.

 В сценарии было немало подробностей, взятых из биографии великого учёного. Первые слова, произносимые Изборским, — точные слова Тимирязева, которыми он начал в Лондонском Королевском обществе лекцию о «Космической роли растений».

 Рахманов придал своему герою и другие черты Тимирязева. Оба они ботаники, члены многих академий мира, почётные члены научных обществ, награждены мантией Ньютона. Оба высокого роста, сухопары, подтянуты. У них похожие бородки, острый, колючий характер. Они ровесники.

 Пиотровский познакомил со сценарием «Беспокойная старость» режиссёров Первой комсомольской бригады Александра Зархи и Иосифа Хейфица. После «Горячих денёчков» они собирались ставить фильм по роману Юрия Германа «Наши знакомые», но сценарий был забракован.

 Сама возможность показать большого учёного привлекала режиссёров. Но смогут ли они, молодые люди, снять фильм о пожилом человеке, проникнуть в психологию своего героя? Пиотровский на это ответил: «По‑моему, именно такое резкое возрастное несовпадение может придать фильму остроту, создать „революционный взрыв"».

 Зархи и Хейфиц от выбора темы и до начала съёмок работали абсолютно синхронно. Обычно либо сами писали сценарий, либо в соавторстве с кинодраматургом. И все проблемы, связанные с постановкой фильма решались ими настолько согласованно, что они в любой момент могли подменить друг друга.

 Через некоторое время Рахманов представил студии второй вариант сценария. На заседании режиссёрской коллегии «Ленфильма», проходившей в мае 1936 года под председательством А. Пиотровского, этот вариант подвергли серьёзной критике. К работе над литературным сценарием активно подключились А. Зархи, И. Хейфиц и привлечённый студией драматург Д. Дэль (Леонид Любашевский).

 В результате из сценария выпало всё то, что могло «размельчить» суровый пафос повествования. Ушло и камерное рахмановское название «Беспокойная старость», и фамилия профессора: Изборский. Появился Дмитрий Илларионович Полежаев.

 Постепенно исчезали из сценария черты семейно‑бытовой драмы. Дольше всех не сдавала позиций «молодая героиня» — дочь профессора Зоя с её несчастной любовью к доценту Воробьёву и сложным отношением к отцу. И всё же авторы не побоялись лишить фильм «интересности» и любовную линию убрали. Весь драматургический конфликт будущего фильма сосредоточился вокруг образа профессора Полежаева.

 В подготовительном периоде все трудности отступали перед коренной проблемой: кому играть Полежаева? Пока шли поиски главного героя, проводился подбор актёров на другие роли. Тут всё было легче.

 Когда встал вопрос о том, кто сыграет доцента Викентия Воробьёва, ассистента профессора Полежаева, взоры режиссёров обратились на Олега Жакова. Зархи и Хейфицу нравится этот молодой актёр со сдержанными, даже скупыми движениями, за которыми ощущалась недюжинная эмоциональная сила.

 Роль матроса Куприянова досталась Александру Мельникову. Обаяние, тонкий юмор, свойственные этому артисту, должны были вызвать симпатии к суровому балтийскому моряку.

 На роль студента‑большевика Бочарова после сравнительно недолгих поисков был утверждён прославленный мхатовец Борис Ливанов. На роль Марии Александровны пригласили артистку Марию Домашеву из Ленинградского театра госдрамы.

 Подготовительный период по картине близился к концу, а профессора Полежаева все ещё не было. И тут ассистенту режиссёра Михаилу Шапиро пришла в голову смелая мысль: а что если Черкасов? Молод? Может помочь грим. Почему не попробовать?

 Идея пригласить Черкасова на роль профессора Полежаева была, конечно, несколько рискованной. Его знали как талантливого молодого артиста комедийного плана.

 Черкасов ознакомился со сценарием и почувствовал, что профессор Полежаев — как раз тот образ, который он искал.

 Поначалу неотступное желание артиста сыграть роль Полежаева несколько озадачивало Зархи и Хейфица, потом они и сами загорелись этой идеей. А вокруг на студии посмеивались и предсказывали неудачу — мальчишество, авантюра!

 Г. Козинцев, увидев Черкасова на экране, обратился к молодым режиссёрам: «У вас же получится не фильм, а гимназический спектакль. Для мам и пап. Гимназист нацепил на себя бородку, чтобы мама и кузины не узнали. Это же несерьёзно — гимназист в вате!»

 Но молодых режиссёров поддерживала вера в Черкасова, подстёгивала жажда риска.

 Первая проба состоялась в обычной комнате и всем принесла разочарование. Черкасов был похож на кого угодно, но только не на профессора Петербургского университета, каким представляли его себе постановщики фильма.

 Вторая проба проходила уже на студии и была более удачной. Режиссёры решили провести ещё одну пробу.

 Искусный художник‑гримёр Антон Анджан сконструировал окончательный грим Черкасова. На столике перед зеркалом стоял снятый в три четверти портрет К.А. Тимирязева. Анджан уверенно брал усы, бороду, наклейки, ловко манипулировал ножницами и гребёнками. От парика пришлось отказаться, волосы артиста Анджан подкрасил, а у висков наложил серебристые пряди. Мягкие седины окружили широкий, выпуклый лоб Черкасова. Работа над внешним обликом Полежаева длилась около четырех часов.

 Оператор Михаил Каплан вспоминал: «Когда мы через день пришли в „директорский" зал и осветился экран — в первое мгновение мы как будто оцепенели: прямо на нас шаркающей походкой шёл высокий седовласый старец с живым проницательным взглядом, высоким лбом мыслителя и мальчишеской улыбкой. Мы услышали старческий голос с тем же черкасовским прононсом, в котором моментами прорывались высокие энергичные нотки — характерная особенность полежаевского голоса, найденная Черкасовым уже тогда и сохранившаяся на протяжении всей картины».

 Казалось, что актёр знает о своём герое буквально все.

 Съёмки «Депутата Балтики» шли последовательно, по ходу развития действия.

 С первых же кадров фильма, предваряющих сцену обыска, зритель погружается в напряжённую тревожную атмосферу революционного Петрограда.

 Насторожённая ночь. Безлюдно. Зорко всматривается в неверную тьму патруль красногвардейцев и матросов. Среди них Куприянов (Мельников), командир отряда.

 Для первого кадра выбрали окраинную улицу с неказистыми домами и дощатым забором. Заказали пожарные машины — дождь, ветродуи (аэросани с пропеллером). И вдруг все отложилось. Отдел техники безопасности категорически запротестовал против условий этой съёмки. Под ледяным дождём здоровью артистов угрожала опасность. Лишь на следующий день, когда Жаков и Мельников официально заявили, что готовы сниматься при любой погоде, съёмка была разрешена.

 Вслед за проходами патруля на экране появляется ночная очередь у продовольственного магазина. Для съёмки этих кадров выбрали перекрёсток в центре города на углу улицы Рубинштейна и Пролетарского переулка, нашли подходящую витрину, у которой и выстроилась очередь. И все покрывал моросящий, холодный осенний дождь — сложное сочетание водяных потоков из трех пожарных рукавов.

 Продолжение эпизода — суд над грабителем хлебного склада — снимали следующей ночью. Шёл дождь. Раз пять‑шесть в течение ночи, во время перестановки кадра Мельников и Жаков убегали на студию и, как были в одежде, бросались под горячий душ. Задубевшая материя бушлата, пальто, бескозырка оттаивали, становились мягче. Отогревшись, артисты опять выходили на холодный воздух. Мельников потом рассказывал, что к утру его непрестанно била мелкая дрожь. Но как только он оказывался перед объективом киноаппарата, все забывалось, и он вновь становился суровым и твёрдым матросом Куприяновым.

 Съёмка окончилась в четвёртом часу ночи. С сознанием выполненного долга все отправились отсыпаться.

 Легко представить себе состояние операторов, когда из лаборатории им сообщили, что негатив отснятого материала забракован… Электрические разряды на плёнке! Лёгкое свечение, мгновенно воздействующее на светочувствительную эмульсию. Пересъёмка неизбежна… Катастрофа!

 Оператор Каплан договорился, что весь материал напечатают для контрольного просмотра на экране.

 На следующий день состоялся просмотр первых кадров. Игра актёров и обстановка действия — почти физически ощутимые мрак, дождь, ветер — режиссёров вполне удовлетворили. А посвечивание разрядов вперемежку со сверканием дождевых струй было никем не замечено, кроме, разумеется, операторов. И в таком виде, с электрическими разрядами, сцены прохода патруля и вошли в картину.

 Первая встреча с профессором происходит в его рабочем кабинете. Высокие стеллажи с книгами, рукописи на столе, на стуле… Решительным шагом, не обращая внимания на взволнованную хозяйку дома, входит в кабинет матрос Куприянов, чтобы произвести обыск у «буржуя» и отобрать излишки продовольствия. Но профессор, оказывается, не трусит, а наоборот. И он вовсе не «буржуи» Начинается взаимопонимание будущих друзей. В этом взаимопонимании, в разведке «боем» матрос оказывается побеждённым. У него рождается уважение к науке, с представителем которой он столкнулся впервые.

 Хейфиц и Зархи во время съёмок заботились о том, чтобы не было отклонений от сложившегося замысла. Перед каждой съёмкой актёрам читали записи из журнала репетиций. Вся техническая работа — установка мизансцены, съёмочной аппаратуры, света — проводилась с дублёрами, чтобы не утомлять перед съёмкой актёров.

 Продуманность фильма, чёткая организованность, точное ощущение замысла позволили снять фильм в небывало короткие сроки — за пять месяцев, с августа по декабрь 1936 года.

 Авторы фильма отказались от упрощения в показе перехода интеллигенции на сторону революционного народа. Студенты устраивают обструкцию профессору. Набор его книги — труда всей жизни — рассыпается, а рукопись похищается. В день своего рождения Полежаев оказывается одиноким.

 Рядом с Полежаевым авторы ставят двух человек — ограниченного, злого, мелочного доцента Воробьёва и большевика Бочарова. За Полежаева идёт борьба. Но Полежаев сам делает выбор, шагнув из кабинета на боевой корабль, а потом на трибуну Таврического дворца — уже как депутат Петроградского Совета от моряков Балтфлота.

 Точная копия зала заседаний Таврического дворца была построена в белом ателье «Ленфильма», в бывшем главном зале фешенебельного варьете «Аквариум».

 Полежаев начинает свою речь с неожиданного обращения. «Господа!» — провозглашает он довольно твёрдо. Потом, в монтаже, режиссёры дадут лёгкий шумок, прокатившийся по рядам зала, такого обращения никто не ожидал. Или профессор ошибся? Но Дмитрий Илларионович после секундной паузы продолжает с воодушевлением: «Нет, я не оговорился! Я говорю вам — господа! Рабочим и работницам, вам — крестьянам и крестьянкам, вам — красным солдатам и славным морякам!»

 Голос оратора звучит уверенно и сильно: «Вы — хозяева и подлинные господа на шестой части мира… Приветствую вас от лица науки, обязанной думать о вашем настоящем и о вашем будущем счастье!..»

 Больше полутора месяцев прожил Черкасов в трехкомнатной квартире профессора Полежаева в съёмочном павильоне «Ленфильма» на Кировском проспекте. Когда съёмки закончились и плотники начали разбирать «полежаевскую» декорацию и строить на её месте новую, уже для другого фильма, у Черкасова появилось щемящее чувство расставания с родным домом.

 1 января 1937 года «Депутат Балтики» был показан в Ленинградском Доме кино, а спустя немного времени в Московском. И в обоих залах зрители стоя аплодировали заключительной речи Полежаева в Петросовете. Это был огромный успех.

 В марте фильм вышел на экраны страны. Равнодушных не было. В адрес съёмочной группы начали приходить письма и телеграммы со всех концов страны. «Зрители Донбасса восхищены фильмом „Депутат Балтики"», — писали шахтёры. «Полежаев — образ, могущий стать идеалом для любого советского интеллигента», — выражал мнение учёных профессор В. Квасников.

 Работа всей съёмочной группы оценивалась чрезвычайно высоко, но, пожалуй, самый большой успех выпал на долю Черкасова. «Это был гениальный актёр, — говорит Зархи. — Он до такой степени вживался в образ, проникал в характер своего героя, что после команды „Мотор!" я буквально физически ощущал, как на него накатывали десятки прожитых лет. Это выражалось в каждом жесте, даже в движении его пальцев. Когда коллеги не пришли на именины к Полежаеву, на душе у него очень тяжело. Чтобы не расстраивать жену, он заходит в свой кабинет. Видит штатив с пробирками, в которых у него идёт опыт. Он берет одну пробирку, смотрит. И этот простой жест говорил о многом. В нём были и человеческое горе, и профессиональный автоматизм учёного. Все это показывал Черкасов».

 Актёру пошли письма с просьбами, предложениями, раздумьями о том, как сделать жизнь лучше. К нему обращались как к депутату. Черкасов был удостоен звания заслуженного артиста РСФСР.

 В 1937 году фильм был показан на Международной выставке в Париже и был удостоен высшей награды — «Гран‑при».