«Мосфильм», 1961 г. Сценарий М. Ромма и Д.
Храбровицкого. Режиссёр М. Ромм. Оператор Г. Лавров. Художник Г. Колганов.
Композитор Д. Тёр‑Татевосян. В ролях: А. Баталов, И. Смоктуновский, Т. Лаврова,
Н. Плотников, С. Блинников, Е. Евстигнеев, М. Козаков, И. Граббе, В. Никулин и
др.
Далеко не простой, «интеллектуальный» фильм «Девять дней
одного года» Михаила Ромма по итогам опроса читателей журнала «Советский экран»
был признан лучшим фильмом 1962 года. Это серьёзное и умное произведение,
героями которого являются физики‑атомщики, удостоилось высокой оценки и за
рубежом.
Идея поставить фильм
о физиках принадлежала молодому кинодраматургу Даниилу Храбровицкому. Сценарий
представлял собой ряд эпизодов, девять новелл из жизни трех героев: Дмитрия
Гусева, Ильи Куликова и Лели — людей, связанных работой, дружбой, любовью.
Первый вариант
сценария во многом отличался от будущего фильма. Изначально была заявлена
трагическая ситуация — Гусев вместе со своим учителем Синцовым получает
смертельную дозу облучения. Учитель умирает, а Дмитрий знает, что ему отпущен
один год жизни, и потому спешит завершить дело наставника. И когда Гусев
понимает, что конец неизбежен, он приходит на могилу Синцова, каясь, что ему не
удалось завершить начатый опыт.
«Работая над фильмом,
мы с Д. Храбровицким заметили: то, что приносила нам утренняя газета или новая
книга, часто было интереснее того, о чём рассказывал сценарий, — вспоминал
Михаил Ромм. — И мы не раз резко переделывали, переписывали его. Мы
сделали для себя правилом: подчинять движение сюжета движению мысли».
Смена названий фильма
красноречиво говорит об этом: «Я иду в неизвестное», «365 дней», «9 дней одного
года». Работа не прекращалась до самого конца. Отказались от уже написанной
музыки, хотя фамилия композитора сохранилась в титрах.
Ромм встречался с
физиками‑теоретиками. Его собеседниками были академики Тамм, Ландау и другие
известные и неизвестные (по причине секретности) учёные мирового уровня.
Напомним основные
сюжетные коллизии фильма «9 дней одного года».
Физик‑экспериментатор
Дмитрий Гусев «сгорал» на работе. Он не считался не только с собой, но и со
своей нежной подругой, умной и женственной Лелей. В конце концов она ушла от
него. У Мити есть друг Илья — физик‑теоретик, обладающий недюжинным умом и тоже
безмерно талантливый. Добрый, ироничный Илья полюбил Лелю. Она решает выйти за
него замуж, но при этом сохраняет привязанность к одержимому до фанатизма Мите
Гусеву.
Ромм решил отказаться
от лежащего на поверхности сюжета радиоактивного облучения героя. Лучевая
болезнь учёного становится фоном в его главной цели жизни — поиске возможностей
термоядерной физики. Только в объяснении на почтамте с Лелей Гусев упоминает,
что получил большую дозу облучения. Это между прочим, главное: хочет ли она
стать его женой. Леля сама физик и понимает, что брак обрекает её на
жертвенность — исход может быть самый печальный, но она его любит и
соглашается.
Постепенно болезнь
вторгается в жизнь героя. Гусев теряет зрение. Он идёт на тяжелейшую операцию.
Митя не теряет присутствия духа. Деловой разговор с Куликовым, а затем накануне
операции отправляет жене и другу записку с просьбой найти ему одежду, чтобы
вместе с ними махнуть в «Арагви»…
Сценарные разработки
были необычайно важны для реализации постановочного замысла. Но едва ли не
большее значение имел выбор исполнителей на главные роли.
Гусева сыграл Алексей
Баталов, снявшийся в шедевре Калатозова «Летят журавли». Ромм не сразу
согласился взять его в фильм. В роли Гусева он видел Олега Ефремова.
Приглашался Валентин Зубков. Храбровицкий же настаивал, что именно Баталов со
своей интеллигентностью, глубиной чувств способен воссоздать на экране трагедию
молодого физика. Ефремов же для этой роли слишком социально определенен.
Встретившись с
Баталовым, Ромм был искренне возмущён равнодушием артиста к проблемам
термоядерной физики, невежеством в вопросах космического значения.
Спор у авторов фильма
возник и вокруг главной героини Лели. Ромм остановил свой взгляд на Татьяне
Лавровой. Храбровицкий предлагал другую актрису. На этот раз режиссёр взял
верх…
«Когда я окончила
институт, — вспоминает народная артистка России Татьяна Лаврова, — то
и мечтать не могла о том, что могу когда‑нибудь быть рядом с таким мастером,
как Алексей Баталов… Представьте себе, что должна была чувствовать я, девочка,
рядом с такой поистине фантастической фигурой. Сниматься было трудно, но я
смогла все преодолеть только благодаря его огромному такту и воспитанию…»
Тяжёлая болезнь глаз
не позволяла Баталову сниматься, учитывая повышенную освещённость павильона.
Группе удалось получить экспериментальную высокочувствительную плёнку, которая
не требовала сильных источников света.
Ромм рассказывал
сотрудникам ЦГАЛИ: «И роль Гусева в какой‑то мере Баталов понял как свою личную
судьбу. Поэтому и отнёсся к роли необыкновенно глубоко и с огромной честностью.
Он принёс ощущение гибельности, смерти слишком сильное, в то время как я всё
время думал, что ему ни в коем случае не нужно играть смерть…»
Актёрское обаяние,
способность Баталова вложить в самое случайное слово множество мыслей и чувств,
правдивость, естественность его игры оживили «сценарного» Гусева.
Большой удачей фильма
стало исполнение роли Ильи Куликова Иннокентием Смоктуновским. По замыслу
режиссёра, Куликов — антипод Гусева, современный молодой физик, необходимый для
того, чтобы спорить с Гусевым, необходимый для личного треугольника и, самое
главное, необходимый как рупор определённых идей.
Как возникла
кандидатура Смоктуновского? У него не было баталовской известности. Снимался в
роли любовника в небольшом фильме «Как он лгал её мужу» по Б. Шоу, где
центральную партию вела Елена Александровна Кузьмина, супруга Ромма. Она
посоветовала мужу присмотреться к начинающему актёру. Было это ещё во времена
«Убийства на улице Данте». На роль Куликова пробовались многие. Однако внешне
персонаж и будущий исполнитель не складывались в единый образ.
Путь к Илье Куликову
на актёрской стадии был труден. В своей книге «Время добрых надежд»
Смоктуновский вспоминает обиды на коллег за непочтение к Куликову, ревность за
него к режиссёру и постоянное беспокойство. Там же Смоктуновский жалуется, что
материала для роли было мало, что по этой причине Куликов, по его мнению, не
завершён. После первого просмотра уже готовой ленты Смоктуновский заплакал: он
искренне решил, что испортил и роль, и саму картину…
В печати, на устных
обсуждениях, в письмах зрителей главным был выбор между Гусевым и Куликовым.
Гусев — труженик. В
нём живёт беспокойная совесть. Он сам назначает себе сроки. Ему не хватает
отпущенных лет и возможностей. А Куликов ведёт себя так, словно у него в запасе
вечность. Человек сложный, умный, тонкий, ироничный, глубоко интеллигентный,
элегантный, весьма современный и несколько ветреный на вид, Куликов —
Смоктуновский тем не менее есть не кто иной, как родной брат Гусева по духу и
по делу. Не случайно он продолжает работу, начатую его другом.
Даниил Храбровицкий
участвовал в дискуссии о фильме в Дубне, где после долгах споров ни Гусев, ни
Куликов не собрали решительного большинства. Михаил Ромм был среди учёных Сибирского
отделения Академии наук, которые высказались в пользу Куликова, — по их
мнению, типичного учёного начала шестидесятых. Победа Гусева не была очевидной,
далеко не всеми принимался и Куликов. Ромм говорил: «Это не спор двух
мировоззрений — это спор людей разного душевного склада».
Таких людей,
скромных, но бескорыстно преданных науке, рыцарей своего дела, в картине много.
Пусть у них небольшие, всего лишь эпизодические роли, но они запоминаются.
Например, по‑детски радующийся удаче и забывающий о надвигающейся смерти
профессор Синцов в исполнении Н. Плотникова; спокойный и немногословный
профессор Покровский (Е. Тетерин); трезво мыслящий физик‑теоретик (Е.
Евстигнеев), небрежно набросанными на бумажной салфетке расчётами опровергающий
легковесные и поспешные умозаключения.
Фильм стал интересным
экспериментом в области операторского искусства. Молодой оператор Герман
Лавров, снявший до этого в Туркмении фильм «Десять шагов к востоку», проявил в
«9 днях…» свой незаурядный талант.
Такие сцены, как встреча
Гусева и Лели на аэродроме; как проход трех героев по шумным сверкающим
витринами московским улицам; как прощание Гусева с отцом, когда одинокая фигура
старика, держащего за руку маленького мальчика, удаляется, тает на опустевшей
железнодорожной колее; как, наконец, ставшая знаменитой сцена прохода Гусева на
фоне сплошной светлой стены, снятой возле одного из павильонов «Мосфильма»,
представляют собой значительный интерес с точки зрения операторского искусства.
Фильм уже был
озвучен, когда авторы решили разделить сюжет на девять условных дней. Многим
это решение казалось самоубийственным. Но Ромм настоял на своём. Риск и
новаторство себя оправдали.
Сколько раз Ромм
говорил себе и группе, что надо сделать картину, где будет интересным не то,
что случится в сюжете, а — человек на экране. Когда фильм был закончен, он мог
с полным правом сказать: «Это самый лучший, тот самый результат, которого я
хотел добиться от картины».
Пожалуй, именно после
«9 дней одного года» вошёл в обиход термин «интеллектуальный» герой,
«интеллектуальный» актёр, «интеллектуальный» фильм. Думающий герой. Актёр,
умеющий думать вместе с героем. Фильм, заставляющий зрителя «соразмышлять»
вместе с героями, с актёрами, с авторами.
Фильм «9 дней одного
года» вышел на экран в 1962 году и собрал в прокате 23, 9 миллиона зрителей. По
итогам читательского опроса журнала «Советский экран» Алексей Баталов был
назван «Лучшим актёром 1962 года».
Огромный успех фильм
Ромма снискал и за пределами СССР. Например, в Польше он был признан лучшим иностранным
фильмом. В 1962 году картина получила почётный приз на фестивале в Сан‑Франциско.
«9 дней одного года»
представляли страну на 13‑м кинофестивале в Карловых Варах. Храбровицкий
вспоминает: «Для меня это был самый счастливый в жизни день, когда нам вручили
высшую награду Карловарского фестиваля — Хрустальный глобус».
Смоктуновский на этом
же фестивале получил премию за лучшее исполнение мужской роли.
В 1966 году фильму «9
дней одного года» была присуждена Государственная премия РСФСР.
