«Мосфильм», 1949 г. Сценарий Н. Погодина. Режиссёр И. Пырьев. Оператор В. Павлов. Художники Ю. Пименов, Г. Турылев. Б. Чеботарёв. Композитор И. Дунаевский. В ролях: М. Ладынина, С. Лукьянов, К. Лучко, В. Давыдов, Е. Савинова, А. Петров, А. Хвыля, С. Блинников, Ю. Любимов и др.

 После музыкального фильма «Сказание о земле Сибирской» режиссёру Ивану Пырьеву захотелось сделать весёлую, красочную, яркую по цвету картину, которая дала бы зрителю радость и отдых. Пырьев вспомнил сибирские ярмарки, которые видел в детстве. Вспомнил и то, что он знал по рассказам о знаменитой Ирбитской ярмарке, и по роману Вячеслава Шишкова, и о Нижегородской… И, наконец, по гоголевской «Сорочинской ярмарке»…

 Ярмарка — это прежде всего зрелище, и зрелище красочное, яркое, зазывающее. С каруселью, цирком, балаганом. Думая о картине в цвете, Пырьев подумал, что ярмарку надо делать осенью на Кубани — там казачество, красивые женщины и лихие парни. Там любят и выращивают хороших коней, а значит, любят конные состязания, скачки. На Кубани своеобразная речь, так называемый «суржик» — смесь украинского языка с русским, там поют хорошие песни…

 Правда, ярмарок на Кубани не бывало, но Пырьева это не смущало. Он считал, что «искусство не только должно отображать то, что есть, но и звать к тому хорошему, новому, что должно быть».

 Сюжет фильма выстраивался сам собой. На ярмарку как на своеобразный праздник урожая съедутся после окончания уборочных работ колхозники всего района. Они приедут и себя показать, и добрых людей посмотреть. Так возникла мысль о соревнованиях художественной самодеятельности и о конных состязаниях.

 Пырьеву теперь был нужен хороший писатель‑драматург, который обладал бы юмором, хорошо знал Кубань и её людей. И такой нашёлся в лице Николая Фёдоровича Погодина.

 В феврале 1949 года на художественном совете «Мосфильма» при обсуждении уже готового сценария «Весёлая ярмарка» Погодин рассказывал: «…Как‑то Иван Александрович мне говорит: „Может быть, напишем „Колхозную ярмарку"»? И в двух словах обрисовал, что это такое. Я сразу ответил: «Это здорово»».

 Николай Погодин сочинил историю, где соперничающие женихи стремились завоевать невесту победой на колхозных скачках. Характеры были выписаны уверенной рукой и дали актёрам благодатный материал.

 На роль Пересветовой, женщины умной, доброй, волевой и очаровательной, была сразу утверждена жена Пырьева — Марина Ладынина.

 А вот отыскать актёра на роль Гордея Ворона, «казака лихого, орла степного», оказалось делом непростым. Однажды в спектакле Театра имени Вахтангова Ладынина увидела Сергея Лукьянова. Состоялись пробы. Пырьев забраковал актёра. Удивлённая этим решением, Ладынина спросила у ассистента режиссёра: «Как проходил показ?» Выяснилось, что Лукьянов был без грима, в обычной одежде.

 Артиста загримировали, сделали фотопробы и показали их Пырьеву. «Кто это? — сразу оживился Иван Александрович. — Срочно заключите с ним договор!»

 Так Сергей Лукьянов пришёл в группу. Он сыграл Гордея Ворона сильно, мужественно и, несмотря на комедийную условность ситуаций, по‑человечески убедительно, драматично. Как лихо и смело мчался он на коне по степи!..

 Роль молодой колхозницы Даши получила Клара Лучко. По словам актрисы произошло это при следующих обстоятельствах: «В один из дней в Театре киноактёра, где я работала, появилось объявление о том, что режиссёр Пырьев собирается читать свой новый сценарий — „Весёлая ярмарка". На встречу с Пырьевым шла, как говорится, „за компанию" со своими подругами, которых наш учитель Сергей Аполлинариевич Герасимов рекомендовал на роли в этой комедии. Обо мне он в характеристике написал: „Лучко — тургеневская героиня, ей надлежит играть лирические классические роли". Поэтому о Даше Шелест, молодой колхознице из „Весёлой ярмарки", мне и не думалось. В раздевалке я столкнулась с Иваном Александровичем. Он внимательно посмотрел на мою кроличью шубку, белый платок, повязанный узлом, поздоровался и быстро прошёл в зал. Спустя несколько дней я вместе с другими актрисами получила приглашение на фотопробы…»

 Первым, кто поздравил Лучко с утверждением на роль, был Александр Петрович Довженко: «Девушка, вы прошли худсовет. Желаю успеха. Вы будете много и успешно сниматься в кино».

 Накануне отъезда в экспедицию на Кубань в гримерную зашёл Сергей Лукьянов. Увидев Клару Лучко, он произнёс: «Я — пропал!» — и, повернувшись, ушёл. Эти слова потом облетели всю Москву. После выхода «Кубанских казаков» на экран Лукьянов и Лучко поженились, у них родилась дочь Оксана. К сожалению, у Сергея Владимировича было больное сердце, и в самом расцвете своего таланта он ушёл из жизни. Было ему всего 55 лет…

 Картину снимали в совхозе‑миллионере «Кубань», гремевшем на всю страну. В хозяйстве были винзавод, летний кинотеатр, школа, гостиница и даже зверинец. По центральной усадьбе разгуливали павлины. В День урожая прямо напротив Дома культуры накрывали огромные столы, ломившиеся от выращенных в совхозе фруктов, вина, мяса.

 Перед съёмками Иван Александрович заставил артистов вживаться в образы героев фильма. Они и на комбайне работали, и ночью зерно сгребали на току.

 С Мариной Ладыниной разговорился по душам один председатель колхоза: «Зачем ты взялась за этот фильм? Ты неплохая актриса, но все равно кубанскую казачку тебе не сыграть». После выхода фильма на экраны Ладынина получила от него письмо: «Когда там в кино ты идёшь по стерне, у тебя и юбка телепается по ботинкам, как у наших баб». По словам актрисы, это была для неё высшая похвала.

 Ярмарку разместили у старого деревянного элеватора, подвесили и огромный портрет Сталина. Когда фильм вышел на экран, этот портрет в кадре был, но позже его вырезали. Колхозная ярмарка позволила оператору В. Павлову разгуляться яркостью цвета, весёлой праздничной пестротой. А снимали‑то праздник на пустыре! Установили арку — вход на ярмарку, павильоны, даже карусели были привозными, деревья понасажали, но фрукты, овощи были настоящие, кубанские.

 В своём стремлении к правде жизни Пырьев был неутомим. В фильме есть сцена на ипподроме, где решается судьба Даши Шелест. Актёрам Андрею Петрову (Тузов) и Владлену Давыдову (Ковылев) трудно давалась верховая езда. И когда не получился очередной дубль, Пырьев пришёл в ярость. Он подбежал к лошади, сбросил актёра и сам вскочил в седло. Так и поскакал — в тапочках на босу ногу и пижаме. Минут двадцать носился по кругу, пока у лошади не появилась пена на губах. Соскочил с лошади и крикнул: «Вот так надо!»

 На следующий день у Ивана Александровича осторожно поинтересовались, где это он учился верховой езде. Пырьев мрачно ответил: «В детстве. Когда пастухом был…»

 Позже на «Мосфильм» пришло немало писем от донских и кубанских колхозников, в которых они возмущались тем, что молодой казак Николай Ковылев не умеет гарцевать на коне!..

 А вот Марину Ладынину можно было ставить всем в пример. В одной из сцен Галина Пересветова участвует в гонках на беговой качалке. После двух тренировочных «проминок» Ладынина взяла у конюха вожжи и одна помчалась на рысистой лошади. Когда снимались планы, где не только лица героини, но даже фигуры не видно, Пырьев давал указание заменить артистку дублёром. Ладынина со слезами на глазах требовала дать ей возможность ехать самой, заявляя, что это её актёрское право…

 «Кубанские казаки» запомнились и великолепными песнями. У Пырьева была поразительная интуиция, позволявшая находить композиторов именно для данного фильма. Идею песни «Каким ты был» он отчётливо обрисовал поэту Матусовскому и композитору И. Дунаевскому, которые блистательно выполнили «заказ».

 Перед выходом на экраны фильм «Весёлая ярмарка» посмотрел Сталин и предложил новое название — «Кубанские казаки».

 «Кубанские казаки» были восторженно приняты и зрителями, и прессой. По радио ежедневно передавали песни «Ой, цветёт калина…» и «Каким ты был, таким остался…». Создатели «Кубанских казаков» были удостоены Сталинской премии.

 Наступил 1956 год. Хрущёв, разоблачая культ личности, в частности, сказал, что «Кубанские казаки» — это лакировка действительности. В результате фильм исчез с экранов. Он исчез даже из биографии Пырьева. Да, конечно, в картине не было объективной оценки трудностей. А вот весёлое и радостное воспевание колхозного труда, новой морали, дружеской солидарности и пылкой любви — были. И в меру возможностей и условностей жанра — музыкальной комедии, киноводевиля, оперетты — картина была правдива.

 Затем пришло время Брежнева. Фильм переозвучили, реставрировали, и он снова радовал зрителя.

 Но потребовалось время, чтобы картину смогли оценить без всякой политической подоплёки. В этом отношении характерно признание режиссёра А. Михалкова‑Кончаловского: «Во время учёбы мы с Андреем Тарковским не выносили Пырьева. А теперь без слёз не могу смотреть „Кубанских казаков". Пырьев для меня уже классик, его картины вызывают чувство нежности…»