«Ленфильм», 1984 г. Сценарий Э. Володарского
по повестям Ю. Германа. Режиссёр А. Герман. Оператор В. Федосов. Художник Ю.
Пугач. Композитор А. Гагулашвили. В ролях: А. Болтнев, Н. Русланова, А.
Миронов, А. Жарков, З. Адамович. А. Филиппенко, Ю. Кузнецов и др.
Сценарий «Лапшина» был написан в 1969 году, картину
запустили в производство лишь спустя десять лет. Сразу же стало ясно, что
многое нуждается в переделке, переосмыслении. Когда писатель Юрий Герман писал
эту повесть (она датирована 1937 годом), ему было двадцать шесть лет. Работники
милиции, с которыми он, собирая материал, общался, явно приукрасили свою
работу.
Режиссёр Алексей
Герман решил сохранить характеры главных героев из повести отца, их
взаимоотношения друг с другом, но уголовное дело взять настоящее. Его внимание
привлекло дело Тюрина и Соловьёва, на чьём счёту было двадцать восемь убийств.
Герой фильма Иван
Лапшин — начальник опергруппы. Время — тридцатые годы, точнее — зима и весна
1935—1936 годов. «Перед нами было два возможных пути — делать фильм приключенческий
и делать фильм о любовном треугольнике, — рассказывал Герман. — Мы не
выбрали ни тот, ни этот, смешали оба направления — главным для нас была не
детективная интрига, не любовная история, а само то время. О нём мы и делали
фильм. Передать его — было нашей самой главной и самой трудной задачей».
Герман умышленно
выбирал актёров, кинозрителю неизвестных. Лапшина блистательно сыграл Андрей
Болтнев. На роль Окошкина помимо Алексея Жаркова пробовался другой актёр, но он
тогда был очень занят в спектаклях, это и решило окончательный выбор. Для
образа журналиста Ханина нужна была или долгая предшествующая биография, места
для которой в фильме не было, или популярный актёр. На эту роль пробовались
Анатолий Васильев, Александр Филиппенко, у них были интересные пробы, но
выиграл состязание Миронов.
Непосредственно
съёмкам картины предшествовала кропотливая подготовительная работа. Герман и
его помощники разыскивали старых милиционеров, расспрашивали их, обзванивали
знакомых и незнакомых, собирая любительские фотографии 30‑х годов, скупали
через комиссионные магазины подлинную одежду того времени, копались в архивах.
По словам Германа,
ему всегда очень важно поймать в фильме интонацию рассказа. В «Лапшине» —
интонация чеховская. Поэтому он решил перенести место действия из Ленинграда в
маленький город: чем мельче городок, чем мельче начальник, тем более эта
история будет печальнее и правдивее.
Интересно, что
будущее место съёмок Герман нашёл в архиве. Увидел вырезку из газеты начала
тридцатых годов со снимками деревянной арки, гипсовых пионеров у фонтана, с
сообщением, что такие вот замечательные сооружения воздвигнуты в Астрахани. К
счастью, все это ещё не успели снести. Художнику Юрию Пугачу осталось только
украсить арку гирляндой лампочек, повесить портреты.
Готовясь к картине,
Герман и его жена Светлана Кармалита целый месяц провели в тюрьмах, каждый день
выезжали на допросы. Герман и его ближайшие помощники присутствовали при
опознании убитых. Киношников оформляли понятыми.
Было и другое
направление в подготовительной работе. Старых милиционеров, служивших в
тридцатые годы, расспрашивали про методы их работы, про то, как заставляли
преступников заговорить. Нашли начальника ленинградского угрозыска тех лет, ему
было уже восемьдесят, от него много узнали, в том числе и про дело Тюрина и
Соловьёва.
Поэтому, когда
Герману говорили, что высокие чины из МВД собираются писать на него жалобу за
«Лапшина», Алексей Герман отвечал: «Пусть лучше заботятся, чтобы у них сейчас
всё было по закону, а за правду того, что у меня показано про 30‑е годы, я
ручаюсь. Я же не говорю, что так, как было, хорошо, я говорю, что так было».
Алексей Герман начал
снимать со сцены опознания убитых в судебно‑медицинском морге, с настоящим
покойником, которого в кадре, правда, не было видно, но все участники съёмки
могли испытать те же ощущения, что и герои. Актёрам это сыграть не помогло, они
сфальшивили, сцена не получилась, её выбросили. А вот сцена в предбаннике
морга, которой Герман в итоге тоже не воспользовался, получилась потрясающе.
Время было жестоким:
окоченевшие трупы убитых, которые вытаскивают сотрудники угро из какой‑то
подземной щели, — тягостное тому свидетельство. Но именно тогда Лапшин
произносит свою любимую фразу: «Ничего, вычистим землю, посадим сад и сами ещё
успеем погулять в том саду».
Киногруппе повезло со
съёмками в Астрахани. В этом волжском городе нашлись улицы с покосившимися
деревянными домиками и заросшими камышом трамвайными путями, по которым
достаточно было пустить старый трамвайный вагон, чтобы все обрело облик
середины тридцатых. Увы, ни одного старого трамвая во всей Астрахани не было,
пришлось доставлять его из Ленинграда.
Снимать надо было
обязательно в пасмурную погоду и обязательно, чтобы был снег. Германа
предупреждали перед началом экспедиции: «Снежных дней в Астрахани бывает в году
пять‑шесть от силы». Но случилось невероятное: снега выпало столько, что успели
снять всё, что задумали. И почти всё время была пасмурная погода.
Очень тяжело далась
сцена облавы. Всю её надо было снимать в тумане, а стояло солнце. Работать
приходилось утром, когда солнце ещё не взошло, и вечером, когда только что
зашло. По два кадра в день.
В фильме есть
мучительный любовный треугольник: Лапшин любит Адашову, Адашова — Ханина, Ханин
— не может забыть свою жену Лику, которую унесла болезнь. И все это не мешает
Лапшину, Адашовой и Ханину быть самыми преданными друзьями.
Нина Русланова играет
трагедию безответной, неразделённой любви. Когда пароход с Ханиным на борту
отходит, Адашова говорит о том, как у неё голова болит. Она уходит с пристани
нарочито бодрой, ломкой походкой. Несёт в авоське кочан капусты.
Герман далёк от
идеализации своих героев. Самый важный из таких моментов — убийство Соловьёва.
Обложенный со всех сторон, загнанный, понявший безвыходность положения,
Соловьёв уже выходит из укрытия, выбросив пистолет и подняв руки, с канючащим:
«Дяденька, не стреляй! Не надо!» Но Лапшин не собирается щадить убийцу, он уже
однажды брал его, и тот бежал из‑под стражи — скольким людям это стоило жизни!
И Ханин, может случиться, окажется в том же списке. Лапшин спускает курок…
«После фильма меня
осуждали за то, что Лапшин застрелил Соловьёва, что такого не могло быть. А
если по правде, то тогда, в тридцать пятом, иначе не могло быть. Поверьте, я с
детства знаю милиционеров, они часто приходили к отцу, я с ними дружил, слушал
их рассказы, разговоры».
С «Лапшиным» у
Германа проблем было немало. После просмотра фильма на художественном совете
авторам устроили овацию, в выступлениях говорили, что теперь уже больше нельзя
снимать по‑прежнему, нельзя плохо работать. Киногруппа торжественно
отпраздновала сдачу, а потом началось!.. Наверху картина кому‑то не
понравилась; в студийной многотиражке «Кадр» тут же появилась статья, что, если
как следует разобраться, то «Лапшин» — картина отталкивающая. Фильм лёг на
полку, студия осталась без премии и опять должна была выплачивать всю его
стоимость.
Алексей Юрьевич
потребовал фильм вернуть: «Отдайте его мне. Я буду смотреть и изучать свои
недостатки». Получив копию, режиссёр стал показывать фильм своим друзьям и
коллегам.
Уже после выхода
«Лапшина» на экраны Германа не раз упрекали в том, что он оболгал 1930‑е годы.
«Мы жили по‑другому! Всё было по‑другому! Не было таких улиц! Не было таких
ужасающих квартир!»
Один из тех, от кого
зависела судьба «Лапшина», корил режиссёра: «Зачем ты такие страшные бараки
построил?» На самом деле Герман ничего не строил (у картины и денег бы на такую
декорацию не хватило), бараки были настоящие, в них жили люди.
Больше всего Герман
гордился тем, что после выхода фильма на экран отцовского «Лапшина» переиздали
большим тиражом (385 тысяч), включив его в альманах «Подвиг».
