«Ленфильм», 1970 г. Сценарий Е. Габриловича и Г. Панфилова. Режиссёр Г. Панфилов. Оператор Д. Долинин. Художник М. Гаухман‑Свердлов. Композитор В. Биберган. В ролях: И. Чурикова, Л. Куравлёв, Н. Скоморохова, М. Кононов, В. Теличкина, Т. Степанова, Т. Бедова, Ю. Клепиков, Ю. Визбор, В. Васильев.

 После фильма «В огне брода нет» Евгений Габрилович и Глеб Панфилов продолжили сотрудничество и написали сценарий «Девушка с фабрики» («Начало») — рассказ о девушке Паше Строгановой из заштатного Речинска, некрасивой, жаждущей любви и лишённой её.

 «Картина „Начало" зрела во мне задолго до того, как мы приступили к работе над сценарием, — говорил Панфилов. — Внутренне она существовала для меня и тогда, когда я снимал фильм „В огне брода нет". А если быть объективным, то и значительно раньше, в бытность мою инженером, когда я работал на заводе… Мне хотелось рассказать о рабочей девушке с непохожим на других характером, показать её за обычными делами в привычной обстановке и постараться обнаружить в этом глубину и смысл простых вещей».

 Сама по себе жизнь Паши ничем не примечательна. Днём она работает на ткацкой фабрике, а вечерами стоит на краю танцплощадки в тщетном ожидании «принца». Паша талантлива, она играет роль Бабы‑яги в самодеятельном спектакле.

 Однажды её заприметил заезжий кинорежиссёр и пригласил на роль легендарной Жанны д'Арк. Фильм в фильме — необычайно удачный сценарный ход Габриловича и Панфилова. «Она из народа, и я из народа. А ещё у нас с Жанной острота реакции одинаковая и темперамент», — это слова Паши, но ими сценаристы объясняют зрителю свой замысел.

 О человеке, которого епископ Кошон обвиняет во всех смертных грехах, Жанна говорит: «Он грешен. Он бывает гнусен. А потом, неизвестно почему, бросается наперерез несущейся лошади, чтобы спасти неизвестного ему ребёнка, и с переломанными костями спокойно умирает». Эти слова можно счесть ключом и к пониманию Пашиного характера. Её любят как добрую, отзывчивую Пашу, что посидит безотказно с ребёнком, даст ключ, даст всё, что имеет… но искренне недоумевают, когда она бунтует, когда прорывается в ней Жанна д'Арк. «Вот дура!» — беззлобно и недоуменно восклицает жена Аркадия. «Сумасшедшая ты, Пашка», — вторит её сосед. Правда, прерывание повествования фильма сценами из «Жанны д'Арк» усложняло восприятие, как бы всё время сбивая зрителя, мешая ему погрузиться в атмосферу речинской жизни.

 Глеб Панфилов говорил, что вопросом жизни фильма был точный выбор актёров: «Мне хотелось, чтобы при общем взгляде на исполнителей создавалось убеждение, что все они из одной местности, из одной среды, имеют общие интересы, вкусы, устремления».

 Центральный образ в сценарии авторы писали для Чуриковой, чей талант и чьё мастерство стали стержнем фильма, его ведущим духовным началом.

 Вновь у Панфилова играл Михаил Кононов. Об одной из ролей, сыгранных актёром в «Начале», вероятно, знают немногие. Настолько неузнаваем Кононов в облике маленького шута, корчащегося в гримасе юродивого, за несколько секунд промелькнувшего на экране в сцене сожжения Жанны д'Арк. Зато все хорошо запомнили Кононовского Павлика — нервного, капризного, этакого провинциального ухажёра‑неудачника, которому никак не удаётся уединиться с любимой девушкой.

 Сегодня трудно представить себе фильм и без Валентины Теличкиной, Нины Скомороховой, Татьяны Степановой, Леонида Куравлёва, Вячеслава Васильева…

 В «Начале» снимались не только профессиональные актёры. Роль заезжего режиссёра Игнатьева, ставившего картину о национальной героине Франции, была доверена киносценаристу Юрию Клепикову, а второго режиссёра — второму режиссёру «Начала» Геннадию Беглову. Бард Юрий Визбор сыграл сценариста.

 На натурные съёмки киногруппа выехала в Муром. Свой выбор Панфилов объяснял так: «Муром, по‑моему, это истинно русский город, с традициями народной старины. Именно таким мне представляется Речинск, где живёт Паша. Кроме того, город понравился нам по съёмкам предыдущего фильма „В огне брода нет". Все относились к нам со вниманием: и городские деятели, и хозяйственные руководители, и жители Мурома».

 Творческая группа «Ленфильма» приехала в Муром в начале августа 1969 года и разместилась в клубе на улице Московской. График рабочего дня Глеба Панфилова был насыщен до предела. Даже специальному корреспонденту журнала «Советский экран», приехавшему на съёмки, непросто было выкроить время.

 Местные жители с удовольствием снимались в массовых сценах (с самой большой из них — на танцплощадке — начинается фильм), в проходных сценах на улицах города, в парке имени В.И. Ленина. Одному молодому муромцу режиссёр доверил произнести текст: «Аркадий, привет!» (в роли Аркадия снимался Л. Куравлёв). Другому муромскому парнишке была оказана честь «сдать напрокат» в одном кадре актёру М. Кононову велосипед…

 Места, связанные с историей Жанны д'Арк, в большинстве случаев связаны с готической архитектурой, грандиозной по масштабам. Воспроизводить готические сооружения съёмочная группа Панфилова не имела производственных возможностей, а готических построек, которые по аналогии могли бы быть использованы для съёмок на территории России, не существует.

 «В поисках выхода из создавшегося положения, — рассказывал художник фильма М. Гаухман‑Свердлов. — мы натолкнулись на гравюру XIX века, сделанную с натуры, с готической церкви Сент‑Уэн в Руане, возле которой произошло отречение Жанны. Оказалось, что у этой церкви сохранилась одна романская апсида, представляющая собой закруглённую часть стены грубой каменной кладки с небольшими полуциркульными оконными проёмами. Это дало нам моральное право использовать элементы романской архитектуры в сцене „Отречение", тем более что её формы и масштаб отвечали нашим замыслам и были легко воспроизводимы в декорациях».

 Известно, что допрос Жанны вёлся в основном в Большом гербовом зале замка. Но в документах процесса есть упоминание об одном заседании в Большом Донжоне замка (ныне не существующем), архитектурная форма которого могла представлять собой круглую башню. Поэтому декорацию для этой сцены построили в форме круга.

 Поля и рощи Нормандии представлялись художникам фильма похожими на среднюю полосу России. Этот же принцип лёг в основу подбора типажей для групповых и эпизодических сцен.

 Натурные съёмки фильма велись за Муромом, в пойме Оки. В селе Спас‑Седчино, примерно в двадцати километрах от города, по эскизам М. Гаухман‑Свердлова была возведена декорация средневекового замка. Здесь снимались сцены допроса Жанны д'Арк судьями‑инквизиторами, моления её перед казнью. В Спас‑Седчино снимался весь «французский блок». Воины, стража набирались из муромских парней.

 Но вернёмся к героине фильма — Паше Строгановой. Она убеждена, что имеет право на любовь и счастье, что грядёт её «звёздный час». Когда Аркадий (Л. Куравлёв) пригласит танцевать, она пойдёт с ним уверенно и спокойно. И выяснится, что танцует она лучше всех, что лицо её, озарённое застенчивой улыбкой, прекрасно. Такое умение преображаться, переходить от одного состояния к другому изящно и свободно является особенностью артистизма Чуриковой, которая живёт одной жизнью с героиней.

 На ужине Паша выступает перед Аркадием великосветской дамой: «Угощайтесь… Рыба, птица, икра… Дичь можно руками, хотите кофе?..» И промелькнёт короткая радость, когда Аркадий, выгнанный из дому, поселяется у неё: «Я теперь замужем». Счастливые дни Паши с Аркадием окажутся недолговечными. Паша переживает его уход как трагедию. Она не только по‑женски увлеклась видным парнем, она «выдумала» его — наделила несуществующими достоинствами, по‑матерински закрыла глаза на недостатки. Это очень русская бескорыстность и щедрость души составляет самую суть её натуры.

 Аркадий отнюдь не то, что называют «отрицательной личностью». Прощаясь с Пашей на скамейке в парке Речинска — удивительная, кстати, по актёрскому мастерству сцена, — он сквозь слёзы говорит, что он, мол, хороший производственник, что его фотография висит на доске почёта и т.д. Наверное, это так и есть — на работе его ценят и уважают. Но он по своей человеческой сущности — «перекати‑поле», он, образно говоря, «светит, да не греет».

 Фильм завершается мажорным кадром премьеры картины, в которой снималась Паша, и бурей оваций, которыми встречают зрители Пашу‑Жанну, — финал неожиданный, вызвавший возражения у критиков.

 «Начало» с триумфом шло на первых московских экранах. Зрители открыли для себя актрису Инну Чурикову. На фестивале в Венеции фильм получил почётную медаль.

 «Читая прессу по „Началу", видишь, что на 99 процентов она состоит из восхищения работой Чуриковой, — писал киновед Р. Соболев. — Можно подумать, что „Начало" — это только Чурикова. Однако при всём нашем удивлении блестящим выступлением этой незаурядной актрисы, „Начало" — это прежде всего Панфилов, это не „литературный" и не „актёрский", но в первую очередь режиссёрский фильм. Заслуга Панфилова в том и состоит, что труд многих художников, ничего не утратив из их индивидуальных особенностей, органически сплавился и предстал перед зрителем произведением уже не Габриловича, не Чуриковой, не оператора Д. Долинина или художника М. Гаухмана‑Свердлова, а Глеба Панфилова».