Каждый город имеет свой
символ. Символика Санкт-Петербурга многолика, как и сам город. Среди его
символов есть и адмиралтейский кораблик, и ангел на шпиле Петропавловской
колокольни — воспаривший дух Петербурга, и львы — вечные стражи города,
опустившие тяжёлые лапы на мраморные шары; есть решётка Летнего сада, лёгкая и
прозрачная, как петербургские белые ночи; есть сфинксы, надёжно хранящие
заветную тайну непостижимого города; и есть могучий воин на стремительном коне
— Медный всадник — душа Петербурга.
Памятник был воздвигнут по
приказу Екатерины II. Для реализации проекта князь Голицын в 1766 году
пригласил французского скульптора, профессора Парижской академии живописи и
скульптуры Этьена Фальконе, которого рекомендовали Дидро и Вольтер, а их вкусу
Екатерина доверяла. Дидро написал императрице Екатерине II, что исполнителем
может быть только скульптор Фальконе: «В нём бездна тонкого вкуса, ума и
деликатности, и вместе с тем он неотёсан, суров, ни во что не верит. Добрый
отец, а сын от него сбежал… Любил до безумия любовницу и свёл её своим нравом в
могилу. Корысти не знает…»
Скульптор был принят в
лучших салонах французской столицы, слыл острословом и фрондёром, дружил с
Дидро. Его «Купальщицу» и «Пигмалиона» купили раньше, чем резец мастера в
последний раз прикоснулся к ним. Успех «Купальщицы» был таков, что ваятелю
предложили место главного скульптора на знаменитом Севрском фарфоровом заводе.
Окружённый фарфоровыми безделушками, мастер мечтал о настоящем искусстве,
большом и монументальном. Ему было уже около пятидесяти лет, когда он узнал о
том, что в далёкой северной столице должен возникнуть некий величественный
памятник в честь основателя города и реформатора императора Петра.
6 сентября 1766 года
Этьен-Морис Фальконе подписал в Париже контракт. Его условия определяли:
петербургский памятник Петру I состоять должен «главным образом из конной
статуи колоссального размера». Гонорар скульптору при этом был назначен
довольно скромный — 200 тысяч ливров (другие скульпторы, с кем велись
переговоры, просили вдвое больше). Впрочем, сам Фальконе большего не требовал.
От имени российского правительства контракт был подписан полномочным министром
Д.А. Голицыным. Вскоре скульптор отправился в Россию, в Петербург он прибыл в
середине октября, вместе со своей семнадцатилетней ученицей Мари-Анн Колло.
Императрица встретила
ваятеля ласково, но Фальконе скоро утомил царицу своей требовательностью и той
серьёзностью, с которой он относился к своей задаче. И тогда императрица
переложила заботу о ваятеле на плечи царедворца И.И. Бецкого, сиятельного
президента российской Академии художеств. Однако Иван Бецкой сам проектировал
памятник Петру и ревниво относился к более счастливым соперникам. Когда ваятель
представил двору небольшую модель и рисунки будущего памятника, пошли слухи.
Дело в том, что проект
представлял собой босого царя на взбесившемся жеребце, на котором вместо седла
была звериная шкура. Но Екатерина поняла, что перед ней нечто действительно
новое и необычайно талантливое — и «крамольный» проект монумента был августейше
утверждён. Однако для подготовки гипсовой модели памятника в натуральную
величину потребовалось двенадцать лет: она была закончена лишь в 1778 году.
5 сентября 1767 года
Екатерина II издала указ о передаче скульптору под мастерскую Оперного дома при
Зимнем дворце. Масштабы мастерской вполне соответствовали задаче, стоявшей
перед Фальконе.
Работа началась с поиска
лошади. Любимой лошадью Петра I, не раз выручавшего его в период Северной
компании, была кобыла Лизетта голштинских кровей, и поэтому Фальконе пытался
подобрать лошадь таких же кровей и темперамента. Скульптор осмотрел известные
петербургские конюшни графа Алексея Орлова и отобрал двух лошадей — Каприза и
Бриллианта. Они-то и послужили моделями монумента.
Конь в «Медном всаднике»
сильно отличается от лошадей всех известных конных монументов Европы, спокойно
и торжественно «шествующих» под своими знаменитыми всадниками. Здесь лошадь —
неразделимое целое со своим хозяином, они движутся в едином порыве навстречу
новому дню.
Долго не давалась
скульптору голова Петра. В выражении лица нужно было сочетать волю, ум,
суровость, властность, устремлённость в будущее, непреклонность и порыв.
Помощница и друг Фальконе Мари-Анн Колло работала рука об руку с ним. Именно
этой молодой женщине удалось найти верный образ Петра, она вылепила его голову.
Змею, попираемую ногой коня, изваял для монумента русский скульптор Ф.Г.
Гордеев.
Одним из самых
впечатляющих элементов «Медного всадника», бесспорно, является пьедестал. Ещё в
первые годы после приезда в Россию Фальконе потребовал для памятника скальный
камень необыкновенных размеров. Условия, которым должен был отвечать
камень-постамент, были широко оглашены. Из деревни Лахты явился крестьянин,
сообщивший, что верстах в десяти-двенадцати от окраины Петербурга, на берегу
Финского залива, лежит громадная скала. Мужики называют этот камень «гром»: в
нём есть расселина от грозового удара. И будто сам царь Пётр не раз взбирался
на лахтинский камень, обозревая окрестности, и даже след ботфорта оставил на
мшистой поверхности скалы.
Доставка в Петербург
громадного монолита весом около 1600 тонн была осуществлена крайне оригинальным
способом. Камень погрузили на специальную платформу, которая при помощи 32
бронзовых шаров опиралась на деревянные переносные рельсы с желобами. По
рельсам платформа доехала до причала, где уже стояла специальная большая баржа.
Для удобства погрузки баржу затопили, погрузили на неё камень, а затем откачали
воду из трюма, и баржа всплыла.
По воде «Гром-камень» был
доставлен на Сенатскую площадь, где в момент его выгрузки 26 сентября 1770 года
собралась огромная толпа горожан. В честь необыкновенной транспортной операции
Екатерина II повелела отчеканить памятную медаль. На одной стороне её изображён
«Гром-камень», а на другой — надпись: «Дерзновению подобно. Генваря, 20. 1770».
Отношения Фальконе с
Бецким окончательно испортились, когда скульптор приказал отсечь верхнюю часть
скалы примерно на два фута, чтобы соразмерить постамент с фигурой.
За отливку статуи никто в
России браться не хотел, а иностранцы требовали огромную сумму.
Наконец, нашёлся литейщик,
пушечных дел мастер Емельян Хайлов, вместе с которым Фальконе подбирал сплав,
делал пробы, — за это время он в совершенстве овладел искусством литья. Однако
при отливке статуи произошло несчастье: одна из труб, но которой в форму
поступала раскалённая бронза, лопнула, и металл стал выливаться. В отчаянии
Фальконе выбежал из литейной.
Статую спас мастер Хайлов:
он намочил свой армяк водой, обмазал глиной и голыми руками приложил эту
«заплату» к лопнувшей трубе. Обрадованный Фальконе расцеловал мастера,
получившего сильные ожоги и частично потерявшего зрение.
К тому моменту, когда
статуя была готова, отношения Фальконе с императорским двором окончательно
испортились. Тому были объективные основания: в России бушевал Пугачёвский
бунт, поэтому Екатерине II было не до скульптуры. Она перестала приглашать
Фальконе во дворец, не поехала смотреть готовую модель, запретив наследнику
Павлу также посещать скульптора. К тому же по городу распространились слухи,
что Фальконе имеет лишь техническое отношение к памятнику, а идея принадлежит
Бецкому.
Скульптор не выдержал
травли, сплетен и козней. Оскорблённый и разгневанный, так и не дождавшись
установки памятника на постамент, он вместе с Мари Колло уехал на родину в 1778
году. Через одиннадцать лет после возвращения, 24 января 1791 года, его не
стало.
7 (18) августа 1782 года,
в день столетия со дня вступления на престол Петра I, прошло торжественное
открытие памятника Петру I. На церемонии присутствовала Екатерина II и весь
цвет петербургского общества. Все окна и балконы окрестных домов ломились от
собравшихся зевак. На площади был выстроен целый полк. Под звуки оркестра и
барабанную дробь щиты, закрывавшие первый памятник российской столицы,
синхронно упали, представив всеобщему взору гениальное творение Этьена-Мориса
Фальконе, которого не пригласили на открытие собственного шедевра, позднее
получившего название «Медный всадник».
Монумент по праву
считается лучшей конной статуей мира, вершиной творчества Фальконе. |