Генеральный менеджер команды «Балтимор Колтс» Дон Келлетт позвонил двадцатидвухлетнему полупрофессионалу, квартербеку по имени Джонни Унитас и предложил работу.

Потом Келлетт утверждал, что сделал этот звонок потому, что однажды, в феврале 1956-го, просматривал формулярные списки лиги, и, когда наткнулся на имя Унитаса в душе его прозвонил колокольчик. Однако Уиб Юбэнк, тогда являвшийся тренером «Колтов», ни на какие списки не ссылался, назвал эту историю чистым вымыслом, обычной словесной завитушкой, без которой не обойдется всякий, кто взялся рассказывать о спортивном прошлом. «Унитаса заметили, — вспоминал Юбэнк, — после того, как мы получили письмо от болельщика, сообщившего нам, что в большой питтсбургской лиге есть квартербек, которого стоит попробовать в составе «Колтов». После чего Юбэнк, подморгнув, добавил: «Я всегда обвинял Джонни в том, что это письмо написал он сам».

Впрочем, что именно стало причиной звонка, списки или письмо, не столь уж важно. Существенно лишь то, что он был сделан. Вот вам еще один пример того, что трал, именуемый Удачей, как твердят телефонные компании в своих рекламах, «всегда может дотянуться и зацепить любого». Любым в данном случае является Джонни Унитас, повесть о жизни которого была полна прорывов — и в буквальном смысле и в переносном.

Первым прорывом для Унитаса стал день, когда основной квартербек команды крошечного питтсбургского колледжа сломал лодыжку. Располагая в плане выбора менее чем тремя сотнями студентов — в основном девушками, тренер просто выбрал обладателя самой сильной руки, которая в данном случае принадлежала Джонни Унитасу, и заполнил им свободное место в команде. Как оказалось, Унитас не просто заполнил свободное место, о чем свидетельствует его попадание в течение двух последующих лет в сборную всекатолическую команду Питтсбурга. В старшем классе это подтвердили письма из нескольких университетов, приглашавших Унитаса на просмотр.

Увидеть — еще не значит поверить. Посмотрев на 187-сантиметровый и 65-килограммовый стебелек как на кандидата в квартербеки, тренер «Нотр Дам» отправил его паковать вещички со словами: «Парнишка слишком легок. Я отсылаю его домой». Его примеру последовала «Индиана». Следующим стал университет Питтсбурга, куда он получил приглашение, однако сумел провалиться на вступительных экзаменах. Наконец, его пригласил университет Луисвилла. И Унитас при своем созревающем таланте и легкой комплекции отправился в колледж «Кардиналов».

Одна из игр, сыгранных Унитасом во время своего первого года, вполне способна продемонстрировать, каким он станет на поле в грядущие годы. В игре с явным фаворитом, командой Хьюстона при ничейном счете 21:21 в четвертой четверти матча, когда мяч находился на 40-ярдовой линии, все — в том числе игроки Хьюстона и Луисвилла — ожидали, что Унитас сделает передачу одному из рослых защитников в линию. Один из них, Билл Пенс, самый рослый среди беков «Кардиналов», сказал: «Давай сюда мяч. Я сделаю пару ярдов». Унитас, само лицо которого в обычных условиях словно источало вежливость, бросил на Пенса взгляд, достойный отпетого террориста, и голосом полным истинно кентуккской злости к врагу, отвесил Пенсу достойную словесную оплеуху: «Когда я захочу отдать его тебе, то скажу сам». А потом утер нос всем, отступив и отдав пас для заноса.

Позже в этой же самой игре, но уже при счете 28:21 в пользу Луисвилла, Унитас оказался позади голевой линии, после того как быстрый удар Хьюстона заставил «Кардиналов» далеко отступить на собственную территорию. Дважды Унитас поступал так, как принято, отправляя мяч на линию, и дважды это не приносило команде успеха. А потом, с холодной головой и сдержанностью, достойными человека более зрелых лет и опыта, Унитас потряс всех — в том числе и старшего тренера Луисвилла своим глубоким отступлением в конечную зону поля, откуда, обыграв финтами пару рвущихся вперед линейных, он отдал идеальный пас Бейбу Рею, находившемуся на отметке в сорок ярдов команды Луисвилла. Рей как в одиночестве принимал мяч, так в одиночестве и приземлил его за голевой линией хьюстонцев после шестидесятиярдового проноса.

По ходу первых двух сезонов квартербек «Кардиналов» Унитас сумел набрать вес, прибавив около пятидесяти фунтов к прочим достижениям — 2000 ярдам и 21 пасу. Последние его два сезона оказались не столь впечатляющими, как и у команды Луисвилла. Тем не менее он создал себе такую репутацию, что привлек к себе внимание «Питтсбургских Сталеваров», задрафтовавших теперь уже 88-килограммового квартербека в девятом раунде драфта НФЛ 1955 года.

Располагая четырьмя квартербеками — Унитасом, Джимом Финксом, Тедом Марчиброда и Ваем Итоном, «Сталевары» сочли, что троих для толпы вполне хватит. Рассудив, что лишним является как раз Унитас, они выдали ему на руки документы и отпустили на все четыре стороны. Но прежде чем оставить тренировочный лагерь Унитас отстучал телеграмму Полу Брауну, мажордому «Кливленд Браунз», проявлявших к нему интерес и попросил посмотреть его. Браун ответил телеграммой, сообщавшей, что он договорился на сезон с Отто Грэхэмом и Джорджем Реттерманом, но будет рад видеть Унитаса следующим летом в тренировочном лагере «Браунз».

Испытывая непобедимую надежду все-таки стать профессионалом, невзирая на оценку, данную «Сталеварами» его потенциалу — или отсутствию его, Унитас положил в карман 10 долларов, выданных ему «Сталеварами» на автобус, и отправился на попутных машинах домой в Питтсбург, чтобы отыскать там работу и — что более важно — готовиться к новой попытке стать в ряды НФЛ, когда — и если — представится такая возможность. Питаясь скорее надеждами, чем 6 долларами за игру, он стал выступать за местную полупрофессиональную команду «Блумфильдские Бараны», клуб столь невысокого пошиба, что он выступал на грунтовых полях, усыпанных камнями, мусором, чтобы не сказать худшего. Унитас ожидал телефонного звонка и знал, что дождется его. Но пришел он совсем не от Пола Брауна, а от Дона Келлетта.

Все это возвращает нас к началу повести о Джонни Унитасе и о том, как он изменил ход своей карьеры. Ибо предложение Келлетта было, как говаривал Марио Пьюзо <Американский писатель итальянского происхождения, родился в 1920 г. (Прим. перев.)>, предложением, на которое Унитас не мог не согласиться: поступая в команду, он получал 7000 долларов.

Реймонд Берри, любопытный такой типчик, чуть прихрамывавший и носивший контактные линзы — некоторые утверждают, и на затылке шлема, — и сделавшийся участником одной из самых памятных комбинаций в истории НФЛ, вспоминает о первой своей встрече с Унитасом. «Помню, мы стояли вместе с несколькими другими игроками на горке, выходящей на поле, где мы тренировались в Вестминстере, Мэриленд, и смотрели на нескольких тренировавшихся новичков. "Кто этот квартербек?" — спросил кто-то. "Не знаю, — ответил другой, — но я слыхал, что выглядит он хорошо"».

«Этим квартербеком» являлся, конечно, Унитас, приехавший в лагерь в качестве замены Джорджа Шоу, которому предстояло занять место Гэри Кекоряна, оставившего спорт, чтобы заняться юриспруденцией. Дублируя Шоу, первым выбранного «Жеребцами» в драфте 1955 года и считавшегося лучшим молодым квартербеком в НФЛ, Унитас не рассчитывал на большое количество игрового времени. Но тут произошел один из тех «прорывов», которые так характерны для карьеры Унитаса: на сей раз Шоу сломал ногу в четвертой игре сезона 1956 года.

Ринувшись в игру, Унитас дебютировал не самым благоприятным образом. Его первый пас был перехвачен Дж.С. Каролином, игроком «Чикаго», и принес соперникам пробежку в 59 ярдов и занос; в следующей игре его передачу беку Алану Амече перехватили «Медведи» и добились результата; затем последовала новая схватка на своей половине поля, новая ошибка и новые очки в пользу «Медведей», показавших в той игре рекордную для команды результативность (58 очков), уступавшую лишь победе ее над «Краснокожими» со счетом 73:0 в 1940 году. Однако невзирая на понятную для первых игр дрожь в коленках, Унитас уже давал понять, каким игроком станет, когда в четвертом периоде матча дал голевой пас на 36 ярдов, завершенный Джимом Матшеллером.

Не желавший сдаваться Унитас уже на следующей неделе вышел в качестве начинающего игру и привел «Жеребят» к победе с небольшим преимуществом над «Упаковщиками» из Грин-Бея, за которой последовала вообще первая в истории команды победа над «Кливленд Браунз». К концу сезона Унитас выдал девять голевых пасов — в том числе один в последней игре сезона, который стал начальным в непрерывной серии игр, в которых пасы его приводили к заносу. Этот рекордный для любого квартербека в истории футбола результат составил сорок семь игр кряду и дал ему рекордный для новичка средний процент завершения — 55,6 процента.

Последние восемь игр игровой кампании 1956 года послужили в качестве разминки на будущее. Унитас не только показал свой потенциал профессионала, но и утвердил себя в качестве квартербека будущего не только в своей команде, но — пожалуй — и во всей НФЛ.

В 1957 году, ставшем первым полностью отыгранным им сезоном, он возглавил список лиги по заносам и ярдам — 2550, в точности столько ярдов набрали все трое квартербеков, которых «Сталевары» взяли в 1955-м вместо Унитаса (все они уже успели сойти со сцены), и стал квартербеком номер 1.

Но он заслужил и кое-что еще: уважение старших товарищей по команде. Раймонд Берри, идеальным образом употреблявший пасы Унитаса, сказал о своем квартербеке: «Что могу я сказать вам о Джоне Унитасе? Ну, во-первых, я должен упомянуть его непостижимый инстинкт, заставляющий этого парня играть именно так, как необходимо в данный момент, его ледяное спокойствие во время игры, пламенный дух бойца и полное пренебрежение собственной безопасностью».

Именно последнее качество, бесконечная способность терпеть боль так выделяло его среди прочих квартербеков. Стремление владеть мячом до самого последнего мгновения позволяло ему отдавать как можно больше точных пасов — и также нарываться на большее количество задержек. Сид Джиллмен, тренер «Лос-Анджелесских Баранов», на глазах которого Унитас вдребезги разносил его команду, только удивлялся: «Унитас не позволяет себе отвлекаться. Он просто остается на месте, пока не приготовится к броску. Не знаю, что у него там налито в жилы вместо крови, но уверяю вас — субстанция эта холодна как лед».

Джим Паркер, сделавшийся в 1957 году личным телохранителем Унитаса, сказал о человеке, которого он защищал: «Железная натура. Я видел, как кровь текла у него из ушей, носа и рта. "Медведи" сломали ему нос, он истекал кровью как резаная свинья, но все-таки отдал пас для решающего заноса».

Добавим к этому умение интерпретировать игру и своих соперников самым неожиданным образом, выражавшееся в изменении сигналов на линии схватки; его умение контролировать перемещения двадцати одного человека, составлявших его команду (контролировать даже в схватке, где, как выразился Джон Макки, давний партнер его по команде: «Быть в схватке рядом с Джоном Унитасом все равно что быть рядом с богом»); непрестанные перемещения, заставлявшие игроков противника буквально лезть наружу из собственных шкур; умение вести мяч ногами в трудном положении — и получим исчерпывающий портрет Джонни Унитаса, образцового квартербека. Он являлся настолько образцовым, что Раймонд Берри даже назвал его «единственным квартербеком, который идет вперед, отдав пас».

Все эти таланты проявились, как никогда, в 1958 году, когда он привел «Жеребят» к званию чемпионов Западной конференции. Но в шестой игре сезона, выигранной со счетом 56:0 у «Упаковщиков», Унитас был жестко встречен игроком Грин-Бея Джонни Сайменком; столкновение отправило Джонни в госпиталь с тремя сломанными ребрами и повреждением легкого Вернувшись через четыре игры, он помог «Жеребятам» спасти игру, которую к середине матча со счетом 27:7 выигрывали 49-е (команда Сан-Франциско), и одержать в итоге победу — 35:27, а потом выиграть встречу чемпионата НФЛ, которую назвали «Величайшим сыгранным в истории матчем», у «Нью-Йоркских Гигантов».

Игра эта была одной из самых упорных в истории профессионального футбола, сперва «Жеребята» упрыгали вперед и вели к середине матча со счетом 14:3, а потом «Гиганты», в тот день являвшиеся гигантами не только по имени, но и по делам, после отважной схватки на линии гола повели 17:14. Когда на табло фирмы «Лонжин» в холодном конце стадиона «Янки» оставались две минуты, «Жеребята» получили возможность взять собственные 14 очков, что, конечно, стало бы их последним ходом в этой игре. Когда они образовали схватку, Унитас, понимая, что сегодняшнего дефицита завтра не восполнишь, обратился к рукам и ногам: «Нам осталось пройти примерно восемьдесят ярдов, а времени на это у нас две минуты. Пришло время узнать, из какого материала мы сделаны». «Материалом», как он выразился, был чистейший Унитас, одолевший семьдесят три ярда пятью бросками, последние три на шестьдесят два ярда предназначались Берри, пока Ленни Мур заставлял трудиться защитную линию «Гигантов». Когда оставалось двадцать секунд, плейскикер Стив Михра двинул своей верной правой ногой и вогнал мяч между двух штанг, переведя игру в овертайм первой игры с «внезапной смертью», — как назвал ее комиссар НФЛ Берт Белл.

Сторонники «Гигантов» восторженно взревели, когда один из парней в полосатых рубашках глянул на монетку, подброшенную перед началом «Внезапной Смерти» и похлопал капитана «Гигантов» капитана Кайла Роте по шлему, отмечая тем самым, что «Гиганты» выиграли бросок, а значит и мяч. Но «Гигантам» удалось пройти только двадцать четыре дюйма после первого броска, и им пришлось вернуть мяч «Жеребятам». Несмотря на прорыв Дона Чендлера на семьдесят ярдов, мяч был возвращен на 20-ярдовую линию «Жеребят».

Теперь настала пора Унитаса, и лимита времени уже не было. В том, что «Спортс Иллюстрэйтед» назовет «Тринадцатью розыгрышами перед славой», Унитас неторопливо вел «Жеребят» вперед по полю, сочетая пробежки с пасами, причем последний из его пяти бросков стал ошеломляющим достижением в стиле Унитаса. Когда мяч находился на отметке 8, имея перед собой Михру, Унитас послал передачу вдаль Джиму Матшеллеру. Матшеллер перехватил отменно нацеленную пулю и повалился с мячом на отметке в 1 ярд. В следующем розыгрыше, когда шла 8-я минута дополнительного времени, Алан «Конь» Амече проскакал последний ярд, принеся этим 6 очков и победу. В посмертном розыгрыше тренер «Гигантов» Джим Ли Хауэлл высказал хвалу игре Унитаса и назвал пас Матшеллеру «великим делом. В подобной игре нельзя обойтись без подвига».

И следующие пятнадцать лет Унитас продолжал играть в самом лучшем стиле, наилучшим образом пользуясь своими козырями — и командами: «Краснокожими», «Гигантами», «Баранами» и прочими. Он стал, как сказал Сид Лукман, тоже квартербек, удостоенный места в Зале славы, «величайшим квартербеком когда-либо выступавшим в футболе. Он играл лучше меня, лучше Сэмми Бо. Лучше всех прочих».

И эти слова были должной данью этому человеку, действительно достойному звания «величайшего».