Джордж Карлин, комедиант и
общественный моралист, однажды сказал о плавании: «Это не спорт, это просто
способ не утонуть». Очевидно, Карлин никогда не слыхал о Джонни Вейсмюллере,
Тарзане от плавания.
Явление Вейсмюллера в мир
плавания состоялось в возрасте восьми лет, когда мама отвела молодого человека
на фуллертоновский пляж возле Чикаго, на берег озера Мичиган. В воде он сразу
же почувствовал себя как рыба и уже скоро бросил вызов «Скалам», коварному
перекату, омывавшемуся непредсказуемыми озерными волнами. «Умение плавать
пришло ко мне естественным путем, — вспоминал Вейсмюллер годы спустя, — и
подобно любому мальчишке, я рвался к приключениям. Плавать между скал было
опасно, но впечатление было незабываемым».
Однако приключениям в воде
на берегу сопутствовала жесткая проза жизни. Вскоре после знакомства с
плаванием умер отец Вейсмюллера, и юному Джонни пришлось пойти работать, чтобы
поддержать свою семью, сперва в качестве посыльного, потом коридорным и
лифтером. И в этот миг своей жизни он натолкнулся на приятеля детских лет,
который познакомил его с тренером пловцов Иллинойсского атлетического клуба,
«Большим Биллом» Бахрахом.
Бахрах, 350-фунтовый
реализатор чужих мечтаний, глянув на рослого — шесть футов три дюйма — молодца,
наделенного крепким телом и широкой грудной клеткой, отметил, что при всех
физических данных, свидетельствовавших об огромном потенциале, парню
потребуется хорошая школа. Затянувшись дымком чадившей в его зубах сигары,
Большой Билл сделал молодому Вейсмюллеру предложение, которое он мог бы и не
принять, но не сделал этого: «Поработай со мной годик, исполняй все, что я тебе
буду говорить, исполняй в точности, не задавай вопросов, и я вытащу тебя. Ты
будешь рабом и возненавидишь меня. Но потом ты побьешь все существующие рекорды».
И Вейсмюллер взялся за
дело с усердием жонглера, тренирующегося час за часом, день за днем, пребывая
под пристальным оком своего тренера и инструктора по строевой подготовке,
требовавшего от своего солдата повиновения каждому приказу, даже если он потребует
шагнуть из окна и повернуть налево. Казалось, что над бассейном незримо парил
транспарант со словами Генри Джеймса: «Жизнь представляет собой усилие, причем
усердно повторяемое». Однако не станем приукрашивать тот факт, что после года
непрерывных занятий Вейсмюллер превратился в великолепно отлаженную машину.
Теперь Бахрах, полностью
удовлетворенный тем, как его молодой подопечный впитал все тонкости
плавательной науки, стал выставлять его против других пловцов. И Вейсмюллер
переходил от победы к победе.
Впоследствии, вспоминая о
своих достижениях, Вейсмюллер говорил: «Я выступал лучше, чем Марк Спитц. Я ни
разу не проиграл заплыв». И добавил: «Никогда!»
Как бы то ни было,
репутация его приобрела такие размеры, что, когда Бахрах повез Вейсмюллера на
Гавайи для встреч в бассейне с лидирующим двукратным олимпийским чемпионом
Дюком Паоа Каханамоку, тот вдруг обнаружил, что имеет более интересные дела,
чем поединки с предположительным молодым наследником, и уклонился от участия в
соревнованиях.
Чемпионам, нынешнему и
будущему, суждено было встретиться. Но перед этим историческим поединком
Вейсмюллер еще более укрепит свои позиции среди великих, став первым
спортсменом, проплывшим 100 метров быстрее 1 минуты и вскоре исправившим свой
мировой рекорд с 58,6 до 57,4 секунды. И рекорд Вейсмюллера продержался десять
лет — в таком виде спорта, где рекорды сменяют друг друга незаметно.
В 1924 году в Париж
прибыло огромное количество спортсменов, участников Олимпийских игр: бегуны,
боксеры, спринтеры, а также метатели и пловцы. Однако внимание публики
привлекали двое: Вейсмюллер и Каханамоку.
Двадцатилетний Вейсмюллер
стоял, ожидая выстрела стартового пистолета перед финальным заплывом на 100
метров, между тридцатичетырехлетним еще лидирующим чемпионом Каханамоку и его
младшим братом Сэмом. Опасавшийся того, что оба гавайца выступят командой
против него, Вейсмюллер с облегчением услышал, слова Дюка: «Джонни, удачи тебе.
Самое важное в этом заплыве, чтобы американской флаг поднялся после него на
трех флагштоках. Давай добьемся этого!»
Так они и сделали. После
выстрела Вейсмюллер резко пошел вперед. Энергично работая ногами и руками, он
оторвался от соперников к отметке семьдесят пять метров и победил в заплыве с
олимпийским рекордом — 59 секунд ровно. Дюк финишировал вторым, а его брат Сэм
— третьим. После его победы семь тысяч зрителей, присутствовавших в олимпийском
бассейне, приветствовали его в течение трех минут, и ликование их утихло только
после того, как объявили о том, что он еще раз появится на бортике бассейна
днем.
И он не только появился,
но и победил, завоевав еще одну золотую медаль в составе американской
эстафетной команды на дистанции 800 метров вольным стилем, поставившей
олимпийский рекорд — 9:53,4, а потом прибавил к ним бронзовую медаль в водном
поло. Завоевав победу на дистанции 400 метров — тоже вольным стилем и вновь с
олимпийским рекордом, Вейсмюллер отправился домой с тремя золотыми и одной
бронзовой медалями.
Через четыре года
Вейсмюллер дал в Амстердаме еще одно «золотое» представление. Пронеся
звездно-полосатое знамя на церемонии открытия, он прибавил к своим запасам
золота еще одну медаль на дистанции 100 метров. Но по дороге к ней едва не
пережил катастрофу — свое первое поражение. Совершая поворот в середине
заплыва, Вейсмюллер хватанул носом воду и чуть не задохнулся. Восстанавливая
дыхание, он потерял два ярда. Однако он не потерял самообладания. «Я знал, что
кашлянуть нельзя. Если ты не кашляешь, воду можно проглотить». Сохранив
присутствие духа, он выиграл четвертую из пяти своих олимпийских золотых
медалей — и вновь с рекордным временем. Теперь его олимпийский рекорд стал
равным 58,6 секунды. Последнее свое золото он опять добыл вместе с эстафетной
командой на дистанции 800 метров — и опять с олимпийским рекордом — 9:36,2.
В 1932 году обстоятельства
сложились так, что вместо участия в лос-анджелесских Олимпийских играх
Вейсмюллер подрядился за 500 долларов в неделю рекламировать плавательные
костюмы, чтобы не утонуть в коварных финансовых водах. Один из рекламных
снимков Вейсмюллера в его плавательном костюме привлек внимание голливудского
агента, пригласившего пловца попробовать себя в роли Тарзана в готовившемся
тогда фильме «Тарзан — человек-обезьяна». Вейсмюллер получил роль и, сменив
плавательный костюм на набедренную повязку, снялся в двенадцати фильмах про
Тарзана за последовавшие шестнадцать лет.
В наши дни Джонни
Вейсмюллера помнят, скорее всего, не как великого пловца, поставившего
шестьдесят семь мировых рекордов, владевшего мировыми рекордами на всех
дистанциях от пятидесяти ярдов до полумили и ни разу не испытавшего поражения,
но как Тарзана. И в этой славе утонуло его мастерство, сделавшее его одним из
величайших атлетов всех времен.
