В один из редких моментов откровенности Тед Вильямс однажды отодвинул занавес и позволил миру услышать причину, заставлявшую его брать в руки биту, сказав: «Все, чего я хочу от жизни, это чтобы когда я иду по улице, люди оборачивались и говорили: вот идет самый величайший хиттер из всех, кто жил на свете».

И многие считали его таким. Например Джимми Дайкс, старый третий бейзмен, который часто характеризовал Вильямса следующим образом: «Другого такого поганца, другого такого хиттера я еще не видел!» И этой рекомендации более чем достаточно. Ведь карьера Дайкса началась в конце 1910-х годов, когда Тай Кобб и Джо Джексон были величайшими среди выступавших хиттеров, и продлилась до 1939 года, первого года выступлений Вильямса в старшей лиге.

На весенних тренировках перед сезоном 1938 года, рассматривая своих будущих товарищей по команде с юношеской надменностью, Вильямс охотно пользовался преимуществами своей неопытности. Когда кто-то попытался осадить зарвавшегося молокососа и сказал: «Погоди, вот увидишь, как бьет Джимми Фоккс», Вильямс ответил: «Пусть Фоккс смотрит, как я бью!»

Отосланный в Миннеаполис, в команду «Красных Носков» Трипл Эй на предмет дальнейшего созревания, Вильямс, пакуя вещички, отважно предсказал, что не только вернется, но и превзойдет весь аутфилд «Красных Носков», тандем, состоявший из Бена Чэпмена, Дока Крамера и Джо Восмика, имевших по 0,300. В ходе своей карьеры Вильямс выполнит оба обещания. И еще не одно другое.

Никогда не позволявший фортуне подминать его под свою железную пяту, Вильямс доказал всем и каждому, что принадлежит к «Большому Шоу», смягчив свое путешествие в младшую лигу тем, что возглавил там списки Американской ассоциации не менее чем в шести технических характеристиках. В 1939-м он продолжил свое наступление на позиции питчеров Американской лиги, возглавив ее список по RBI со 145, лучшим из показанных новичком результатов, и бэттингу 0,327; финишировал вторым по дублям и третьим по круговым пробежкам, набрав 107, что опять-таки было лучшим результатом для новичка.

На деле среди всей этой рекордной статистики, быть может, самой впечатляющей была общая сумма его пробежек, что свидетельствует о его метком глазе, что подтвердили и флотские врачи, осматривавшие его когда-то как военного летчика, и нашедшие, что такое зрение бывает у одного из сотни тысяч человек. Дайкс, как мы помним, видевший их всех, только удивлялся: «Если он брал подачу, судьи присуждали мяч. Они считали, что он лучше видит зону удара, чем они сами».

Бобби Шантц, выдающийся питчер своего времени, вспоминал нежелание Вильямса замахиваться на мячи, пролетавшие мимо хотя бы на волосок: «Боже, я бросал ему такие хитрые мячи, которые мазали всего на долю дюйма, а он просто стоял, не думая поднимать биту».

Но что бы ни было в этом рослом и крепком парне (193 см, 90 кг) — глаз, умение владеть битой и безупречное совершенство на месте бэттера — после всего одного только года, проведенного им в бейсболе, журналисты вкупе с любителями игры начали использовать в отношении его такие определения как «суперзвезда» и «великий». Год 1940-й только добавил яркости его блеску, поскольку он брал в среднем 0,344, финишировал третьим по подачам и общему количеству баз и возглавил список лиги по результативным пробежкам.

А потом наступил 1941 год.

В ходе последнего предвоенного сезона Вильямс набил всего лишь 0,406 (впервые за восемнадцать лет в истории Американской лиги превзойдя мифический показатель в 0,400 — и в последний с тех пор раз); возглавил список лиги по пробежкам вокруг базы, результативным пробежкам и выиграл встречу «Всех Звезд» при двух в ауте и с девятой пробежки в величайшей из всех когда-либо проведенных игр. На деле она оказалась столь драматичной, что обычно многословный Ред Барбер, комментировавший матч, буквально онемел, ошеломленный ударом Вильямса, пославшего мяч через все крыши.

Как именно Вильямс превысил отметку в 0,400, представляет собой предмет особой песни, позволяющей в чем-то понять этого уверенного в себе, даже дерзкого бейсбольного гиганта, жившего, по его собственным словам, «для того, чтобы бить». До самого последнего дня сезона Вильямс имел средний показатель бэттинга 0,39955, округлявшийся до ровных 0,400. Его менеджер, Джо Кронин, посоветовал молодому бойцу «отсидеться на скамейке запасных». Но Вильямс, презирая дешевый рекорд, отсиживаться отказался и, напротив, вызвался сыграть на обоих концах даблхедера против «Филадельфии-А». В первой игре у него было четыре удара, в том числе пробежка на базу, а во второй он приплел к ним еще два попадания, закончив игру с шестью ударами при восьми выходах к бите и среднем показателе 0,406.

Возглавив список лиги в 1942 году с 0,356 в среднем и выиграв первую из своих «Тройных корон», Вильямс отправился служить своему отечеству в качестве флотского пилота и, оттрубив три года, вместе с прочими Тедди и Джонни вернулся домой, чтобы начать свое дело с того места, на котором оставил его. Имея на бэттинге 0,342, он привел «Красные Носки» к первому чемпионскому вымпелу за двадцать восемь лет.

В последующие десять лет этот длинный и гибкий бэтсмен, занимавший свое место в коробочке бэттера и помахивавший битой, разглядывая питчера с чисто научным интересом во взгляде, продолжал успешно отражать броски питчеров Американской лиги. Более десяти лет Вильямс возглавлял список Американской лиги, имея по бэттингу 0,344.

А потом, в 1957-м, песок начал стремительно вытекать из верхней склянки его часов, но Вильямс по-прежнему был впереди Американской лиги по бэттингу, имея в своем более чем зрелом тридцатидевятилетнем возрасте в среднем 0,388, самый высокий показатель в его карьере после 0,406, показанных шестнадцать лет назад. И чтобы доказать, что случайностью это не было, он вновь был первым в лиге на следующий год — уже сорокалетним.

Вильямс продолжал выступать еще два года, превратившись к 1960 году в живую достопримечательность бейсбола: сорокалетнего игрока. А потом после последнего удара в его карьере, последний раз держа биту в руках, он предпринял, наверное, самую продолжительную, 521-ю пробежку в своей долгой и славной службе бейсболу. Верный своему обычаю, он бежал вокруг баз, болельщики Бостона приветствовали его с трибун, но, пренебрегая жеманством, он не снимал кепку с головы в знак благодарности — как и любители бейсбола.

Всю свою игровую жизнь Тед Вильямс являл собой достойный подражания пример независимости. Удивительно острое зрение позволяло ему читать между строк в книге бейсбола, и он различал в приветствиях болельщиков их способность и освистать его — под горячую руку. Всегда слушавший только себя самого, Вильямс возвышался над толпой и в буквальном, и в переносном смысле. Некоторые называли его «нашим парнем», «великолепной битой» или «великолепным забойщиком», другие «Тедди-бейсболом» или «колотухой». Но почти для всех — в том числе для Джо Ди Маггио, который сказал: «Скажу честно, я никогда не видал лучшего хиттера, чем Тед Вильямс» — он был просто «величайшим хиттером в истории игры».