Хаген впервые появился на
лужайке для гольфа в возрасте двадцати одного года на открытом первенстве
страны 1913 года — том самом, который остался в памяти стариков и историков
гольфа знаменитым победой Френсиса Оуйме над британскими звездами Гарри
Вардоном и Тедом Реем. Ворвавшись в раздевалку Бруклинского загородного клуба,
он провозгласил: «Я приехал сюда из Рочестера, чтобы помочь вам, ребята,
остановить Вардона и Рея!» Эти слова Хагена не были пустой бравадой, поскольку
он финишировал четвертым, позади упомянутого уже трио. И если драматическая
победа Оуйме прибавила популярности гольфу, то Хаген, начиная с этого
мгновения, начал привносить в игру и человеческий интерес и блеск.
В 1914 году
двадцатидвухлетний «ветеран» лидировал с самого начала открытого первенства
США, обойдя Чика Эванса на один удар. Это была первая маслина из горшочка,
доставшаяся Хагену, выигравшему всего семьдесят пять турниров, в том числе
дважды Открытое первенство США, четырежды Открытое первенство Британии, и пять
раз ПГА, причем последний турнир он выиграл беспрецедентное число раз подряд, а
также одержавшему победы в двадцати пяти последовательных матчах с величайшими
гольфистами мира. Кроме того, он завоевал одиннадцать национальных и
международных «корон», что тогда уступало лишь результату, показанному Бобби
Джонсом.
Хаген и Джонс встречались
на лужайке только однажды. Это произошло во время Флоридского земельного бума в
1926 году, и Хаген уговорил своего бизнес-менеджера устроить ему матч с
Джонсом, имевшим тогда репутацию величайшего гольфиста мира. Условия матча
требовали, чтобы он проводился до семидесяти двух лунок, причем половина их
должна находиться на курсе, выбранном Хагеном, и половина на курсе, выбранном
Джонсом. Примерно в середине матча Джонс испытал потрясение, когда мяч,
ошибочно посланный Хагеном, исчез среди пальмовых листьев и через какие-то
мгновения приземлился в непосредственной близи от вешки. «Я просто не мог
заставить себя играть», — жаловался потом чудо-мальчик из Атланты. Матч
закончился со счетом 12:11 в пользу Хагена и принес ему 7600 долларов, самый крупный
куш в тогдашней истории гольфа. Неудержимый Хейг тут же отправился в город и
потратил 800 долларов на приобретение платиновых с алмазами запонок, которые
поднес в подарок побежденному Джонсу.
Дело в том, что величие
Хагена определялось не одними победами, одержанными им на площадке для гольфа,
но и тем, как он добывал их. Он демонстрировал волнующий гольф, и нередко,
выбравшись из недр одного несчастья, тут же попадал на грань другого. Но всегда
в крайней ситуации второй удар его являлся исправлением первого. Однажды Хаген
признался в том, что рассчитывает совершить «по меньшей мере семь ошибок в
каждом круге. «Поэтому, когда я сделал плохой удар, то не волнуюсь из-за него».
И сделав очередную «ошибку», Хейг просто уверенно подходил к мячу и ударял по
нему, совершая очередное из своих «чудесных» спасений, зачастую представляя их
более трудными, чем они были на самом деле. Томми Армор, удивляясь коварным
ударам Хагена, сумел только сказать: «Движения Уолтера точны, как аптекарские
весы».
В игре, полной хитростей и
уловок, Хаген был совершенным исполнителем и мастером. Это была игра, которую
обыкновенные смертные понять не могли, и многие испытывали шок, оказавшись
перед лицом его психологической атаки, начинавшейся с непринужденной и
задиристой фразы: «Ну, кто будет вторым?», произносившейся в ту самую минуту, в
которую он входил в клуб. В финале ПГА 1926 года, во встрече с Лео Дигелем,
Хаген, положив мяч в лунку с расстояния шесть и восемь футов, отказался
забивать мяч Дигеля с двадцати дюймов на восемнадцатой. Дигель, не сомневаясь в
том, что Хаген заметил нечто незамеченное им, начал исследовать окрестности
лунки в поисках скрытых дефектов. По правде говоря, таковых не было вовсе. Но
Дигель был полностью убежден в том, что какая-то ловушка здесь имеется, но он
не заметил ее. Он ударил очень осторожно, но промахнулся. И проиграл весь матч,
уступив победу — вы уже догадались — Хагену.
Другой случай, получивший
широкую огласку, произошел перед Открытым первенством США 1919 года, и один из
доброжелателей, оказавшись на одном «водопое» с Хагеном, посоветовал ему
оставить ночные развлечения, осторожным тоном заметив: «А ваш противник уже
давно в постели». «Знаю, — ответил уверенно Хаген, — но он не спит». Так и
было, когда Хаген был рядом, никто из его соперников не мог уснуть. Легенда о
Хагене стоила ему двух-трех ударов в каждом круге, так как противники считали
его непобедимым.
Однако при всех его
достижениях величайшим вкладом Хейга в игру стала его борьба за достоинство
гольфистов, а заодно и всех спортсменов. В те годы, когда к профессиональным
спортсменам относились как к прокаженным и создавали им соответствующие
условия, сэр Уолтер повернулся ко всем прочим «сэрам» и бросил вызов священным
правам установившегося обычая, завоевав права граждан первого сорта для
профессиональных гольфистов.
Но главный момент, о
котором рассказывают снова и снова вокруг лагерных костров гольфистов, настал,
когда Хаген отправился в Англию, чтобы впервые принять участие в открытом
первенстве этой страны, происходившем в королевском и старинном клубе
«Сент-Эндрюс». Непринужденно шагавшего к входной двери клуба Хагена встретил на
пороге один из лакеев. И преградив ему дорогу, указанный джентльмен надменно
молвил: «Простите, сэр, но профессионалам в клуб вход воспрещен. Если вы будете
так любезны, я проведу вас к вашей раздевалке». После чего, сверкая начищенными
медными пуговицами на ливрее, он направился к отведенному для профессионалов
помещению, где показал Хагену его «шкафчик», представлявший собой вбитый в
стену колышек. Кровь бросилась в лицо Хагена. Не говоря ни слова, он повернулся
и прошествовал к ожидавшему его лимузину. «Подвезите меня к входной двери
клуба», — приказал Хаген шоферу.
Оказавшись возле входной
двери, он обратился к надменному лакею, только что, какие-то секунды назад,
помешавшему ему войти в клуб: «Я переоденусь в своем автомобиле», — произнес он
столь же высокомерным тоном. И так он и поступил, переодеваясь каждый день в
автомобиле за опущенными шторами из смокинга в спортивный костюм. Вскоре после
этого возведенные обычаем стены рухнули, и профессионалам разрешили доступ в
клуб.
Как сказал Арнольд Палмер
в 1967 году на торжественном обеде в честь Хагена: «Если бы не вы, этот обед
происходил бы в помещении для профессионалов, а не в бальном зале».
Таким был Уолтер Хаген,
человек, всегда понимавший гольф — и жизнь — самым интересным образом. Человек,
который, по словам давнего его друга Фреда Коркорана «нарушил одиннадцать из
Десяти Заповедей». Человек, первым из гольфистов заработавший миллион долларов
и потративший два, и при этом стилем, блеском и содержанием своей игры
сделавший для профессионального гольфа то, что Бейб Рат сделал для
профессионального бейсбола. И сделал это по-своему, так, как написал он в
плакате, повешенном над его рабочим столом:
«Не спеши. Не тревожься.
Ты здесь на короткое время, поэтому не забудь понюхать цветы».
