 В январе 1949 года в республиканскую психиатрическую больницу Карелии с диагнозом "маниакально-депрессивный психоз" привезли Семенова Филиппа Григорьевича, заключенного одной из исправительных колоний, что вблизи города Медвежьегорска. В сопроводительных документах значилось, что он дважды перенес инсульт с последующим параличом. Потом наступило улучшение - в такой степени, что он мог выходить на работу. Однако 8 января заключенный внезапно почувствовал сильную головную боль, обратился в санчасть, где ему оказали помощь. А спустя некоторое время Семенов засобирался куда-то ехать, ругал какого-то Белобородова, перестал узнавать окружающих, отказывался от пищи. Поэтому врач колонии и направил Семенова в республиканскую психиатрическую больницу Сохранилась история болезни странного пациента под номером 64. На титульном листе значатся его фамилия, имя и отчество, год рождения- 1904, национальность- русский, отрасль производства - экономист-финансист Далее данные объективного обследования Отмечено, что больной высокого роста, правильного телосложения с признаками плохого питания, с бледной окраской кожи, одутловатым, асимметричным лицом Выглядит старше своих лет, мышечная система развита недостаточно. Реакция на свет ослаблена, речь затруднена Походка неровная, ходит, оттягивая левую ногу. Формальное сознание сохранено, ориентирован по месту и времени. Казалось бы, ничего особенного, вполне рядовой пациент для психиатрической больницы. Если бы не откровения самого заключенного.
Немного приободрившись, Семенов рассказал врачам, что на самом деле он - царевич Алексей Романов, был спасен во время расстрела царской семьи, доставлен в Ленинград, там жил, затем служил в Красной армии кавалеристом, после войны учился в Институте имени Плеханова, работал экономистом в Средней Азии. Всю жизнь его преследует Белобородое, который знает его тайну, именно он и заставил Семенова пойти на хищения, из-за чего тот и попал в лагеря Как отмечено в истории болезни, манеры, тон, убеждения говорили о том, что пациент был знаком с жизнью дореволюционного высшего света.
С необычным пациентом в больнице долго общались врачи-ординаторы Юлия Сологуб и Далила Кауфман. Как рассказывала впоследствии. Далила Абрамовна, это был высокообразованный человек, знавший иностранные языки, много читавший, особенно классику Свой "бред", именно так - в кавычках - характеризовала Кауфман откровения пациента, он никому не навязывал, это никак не отражалось на его поведении, как бывает обычно у больных, что и ставило врачей в тупик. По утверждению Семенова, во время расстрела в Екатеринбурге отец обнял его и прижал лицом к себе, чтобы мальчик не видел наведенных на него стволов Он был ранен в ягодицу, потерял сознание и свалился в общую кучу тел. Его спас и долго лечил какой-то преданный человек, возможно, монах Несколько месяцев спустя пришли незнакомые люди и заявили, что отныне он будет носить фамилию Ирин (аббревиатура от слов "имя Романовых - имя нации"). Затем мальчика привезли в Петроград, в какой-то особняк будто бы на Миллионной улице, где он случайно услышал, что его собираются использовать как символ объединения сил, враждебных новому строю Такой участи себе он не желал и поэтому ушел от этих людей. На Фонтанке как раз записывали в Красную армию. Прибавив два года, он попал в кавалерию Потом учился в институте. Женился. Сменил фамилию на Семенова, взяв документы родственника супруги.
- Постепенно мы стали смотреть на него другими глазами, - вспоминала Далила Кауфман - Стойкая гематурия (наличие в моче крови, или эритроцитов), которой он страдал, находила себе объяснение. У наследника была гемофилия. На ягодице у больного был старый крестообразный рубец, и, наконец, мы поняли, что нам напоминала внешность больного, - известные портреты императора Николая, только не Второго, а Первого.
Когда на традиционную консультацию в петрозаводскую психиатрическую больницу приехал известный профессор из Ленинграда Самуил Генделевич, пациента, естественно, показали ему, потому что сами не могли поставить диагноз. А кроме того, консультант был компетентен и в "царских" вопросах Он знал распочожение и назначение покоев Зимнего дворца и загородных резиденций начала XX века, имена и титулы членов царской семьи и ее династических ответвлений, все придворные должности, протокол церемоний, принятых во дворце. Вопросы с подвохом, которые стал задавать доктор Генделевич, ни к чему не привели. Пациент отвечал с готовностью, не задумываясь, приводя все новые подробности Держался спокойно и с достоинством. Потом Самуил Ильич попросил выйти женщин, а сам осмотрел больного ниже пояса.
- Консультант был явно обескуражен, - свидетельствует Далила Кауфман. - Оказалось, что у больного крипторхизм (неопущение одного яичка), который, как выяснилось, отмечался у погибшего наследника Алексея. При разговоре о его личных отношениях с семьей Семенов разволновался, отвечал сдержанно, было заметно, что это ему неприятно. Рассказал, что у него были единичные галлюцинаторные восприятия (три раза в жизни), когда он видел отчетливо Белобородова, вплоть до мельчайших подробностей его костюма. Сообщил и о беседе с представителем МГБ из Москвы, побывавшим в Медвежьегорске, который заявил ему: "У нас есть официальные документы, подписанные доверенными лицами, о том, что наследник, именем которого вы себя называете, расстрелян, следовательно, вы или авантюрист, или ненормальный" - Для чего бы мне понадобилось воспользоваться чужим именем, разве я ищу каких- нибудь привилегий, претендую на что-нибудь? - с горечью спрашивал Семенов. - Понимаю, что разглашение тайны может иметь далеко идущие последствия и поэтому всегда готов в случае необходимости уйти из жизни, чтобы не принести невольно зла народу.
Профессор Генделевич дал заключение больному Семенову: парафрения - психопатологический симптомокомплекс, в котором господствует бред фантастического содержания, нередко сочетающий бред величия с идеями преследования. Обо всем этом Кауфман написала известному драматургу Эдварду Радзинскому, автору книги "Господи... спаси и усмири Россию. Николай II: жизнь и смерть" Он, в частности, упоминает Филиппа Григорьевича Семенова как человека, претендовавшего на имя царского наследника. Впрочем, другой тогдашний врач-ординатор республиканской больницы, Юлия Сологуб, соглашаясь с мнением Кауфман об уникальности больного Семенова, сделала оговорку, что вряд ли это царевич Алексей: ".. слишком неправдоподобно, чтобы наследник, с его слабым здоровьем, мог вынести такую жизнь. Но что человек этот был близок ко двору - несомненно". Подтверждение здравости ума странного пациента получил значительно позже врач республиканской психиатрической больницы! Вадим Кивиниеми Он разыскал в архиве историю болезни Семенова. Там было и неотправленное письмо некоей Асе, написанное поэтическим стилем, изысканным почерком, с подписью в виде вензеля. Это письмо доктор Кивиниеми направил на специальную экспертизу
- И каков был ответ? - спрашиваю Вадима Эсковича. - Вывод эксперта сводился к тому, что автор письма не был психически болен. Хотя под воздействием каких-то телесных или душевных страданий в его личности могли произойти изменения, но, возможно, это было связано с перенесенными инсультами. Филипп Григорьевич Семенов освободился из лагеря в 1951 году. А умер он в 1979-м - как раз в тот год, когда на Урале обнаружили останки царской семьи.
Его вдова Екатерина Михайловна была убеждена в том, что ее муж - наследник императора. Как вспоминал приемный сын Семенова, отчим любил бродить по городу, в Зимнем дворце мог находиться часами, предпочитал старинные вещи. О своей тайне говорил неохотно, только с самыми близкими людьми. Никаких отклонений у него не было, в психиатрическую больницу после лагеря он уже не попадал. И заметим, что этот, казалось бы, обычный человек хорошо владел немецким, французским, английским и итальянским языками, писал на древнегреческом. Филиппа Григорьевича Семенова уже нет, а тайна его осталась. Был ли это на самом деле психически больной человек или все же наследник царского престола, единственный сын Николая II? |
