Большая Советская энциклопедия данных о папессе Иоанне не содержит.

 Действительное существование папессы Иоанны представляется весьма сомнительным, однако обойти вниманием это имя было бы несправедливым, потому что такого рода известность женщины уникальна. С другой стороны, если возникла и в веках жила подобная легенда, значит, «это кому-нибудь нужно», значит, разрешила история женщине присвоить самый высокий ранг — быть духовным пастырем народов.

Официальные папские хроники существование папессы отрицают решительно, но было бы по меньшей мере удивительным признание даже самой возможности узурпации папской тиары женщиной. Неслыханный позор для католической церкви!

Впервые широко заговорили о папессе в 1276 году по очень странному случаю: по смерти Адриана V новый папа принял имя Иоанна XXI, а не XX, как ожидалось по хронологии. По одним предположениям, «исчезнувший» папа тотчас же по избрании был немедленно смещён своими противниками, по другим, он оказался женщиной и потому о нём деликатно постарались забыть. Во всяком случае, Иоанн XXI по каким-то соображениям посчитал нужным восстановить истинную хронологию и ввести в список «недостающий номер».

Слухи о папессе распространялись с невероятной быстротой. До нас дошли многие подробности её биографии. Например, что звали её в миру Агнесса, что отец её был миссионером, в числе нескольких теологов присланный из Англии, чтобы обращать в христианство языческие германские племена. В Майнце теолог и прижил девочку, которой суждено было захватить самый заманчивый престол Европы. Мать Агнессы вскоре умерла, а ребёнок беспрерывно путешествовал с отцом, набираясь, видимо, христианской мудрости.

Профессия миссионера была не лишена опасностей, ибо варвары сопротивлялись христианизации. Проповеднику в один из несчастливых дней пробили камнем голову и сломали руку. Беспомощному отцу пришла на помощь восьмилетняя Агнесса, обладавшая феноменальной памятью и, по-видимому, незаурядными актёрскими дарованиями, ибо теперь она на постоялых дворах и в тавернах, стоя на столе, произносила весьма удачные проповеди. Её недюжинное красноречие и детская непосредственность производили незабываемое впечатление на аудиторию. Чудо-ребёнок вскоре даже стал знаменит. Вероятно, уже тогда Агнесса вынуждена была играть роль мальчика, потому что сама мысль о переодевании в то богобоязненное время могла прийти в голову только человеку, с детства привыкшему к мужскому костюму. Вскоре идея эта стала единственно спасительной для Агнессы. Когда ей исполнилось четырнадцать, миссионер умер, пожелав, чтобы его похоронили в родном городе. Путь предстоял неблизкий, а девочке не на кого было положиться в дороге. Тогда она решила, что ей вполне по силам роль юноши, который, по крайней мере, будет избавлен от приставаний мужланов. Действительно, участь Агнессы, одинокой, брошенной без средств к существованию, бездомной, представлялась весьма печальной. Бродя по Европе, она попадала в монастырь, естественно, в мужской, под именем Иоанна Ланглуа. Это придуманное имя Агнесса сохранила навсегда.

Новый послушник оказался работоспособным и образованным. Агнесса сразу стала выделяться среди братии своими познаниями и умом. Но девушке исполнилось уже шестнадцать, и природа обратила её взор на красивого монаха, да и трудно было, наверное, устоять, находясь постоянно среди такого количества молодых мужчин. В такой странной ситуации Агнесса воспользовалась чисто женскими «штучками». Она начала с того, что откровенно рассказала молодому человеку всю свою жизнь, познакомила его со своими прелестями и постаралась стать его верной подругой. Монах не стал долго сопротивляться. Теперь братия видела двух своих сотоварищей неразлучными: на трапезе, на прогулках, в монастырской церкви. Вскоре нежная дружба молодых людей показалась подозрительной, так как никому в голову не приходило, что Иоанн Ланглуа — не мужчина. Слежка, однако, открыла истину, любовникам грозил костёр, но они бежали.

Новый этап путешествий приносит Агнессе новые знания и популярность. Несмотря на близость любовника, девушка уже никогда не откажется от мужского костюма, понимая, что, как личность, она сможет реализоваться, лишь играя роль противоположного пола. Во Франции Агнесса участвует в публичных теологических спорах и вызывает восторг «сильных мира сего» — герцогинь, аббатов, учёных. Налаживаются необходимые связи. Любимый вскоре умирает от болезни, а Агнесса, блестяще закончив философскую школу в Афинах, отправляется покорять христианскую столицу — Рим.

В «вечном городе» Агнессе ничего не стоило завязать знакомства с представителями папского двора благодаря своему уму и изворотливости. Тем более что в своём большинстве священные особы были не очень хорошо образованы. Иоанн Ланглуа получает при римской курии место нотария, должность весьма почётную. Говоря современным языком, Агнесса занимала при папе должность ответственного секретаря: заведовала его кабинетом, финансами, поддерживала отношения с иностранными дворами, принимала прошения, словом, была душеприказчиком папы. В трудностях нового дела Агнессу выручали и преимущества женского характера, данного ей природой, и достоинства мужского, так удачно воспитанного ею самой. Папа Лев IV неоднократно выражал своё удовольствие деятельностью нотария Иоанна.

Аппетит, как говорится, приходит во время еды. Агнесса уже не видит препятствий, чтобы добиться самого высокого положения. Кардинальский сан, удачная служба и уважение всего Рима за блестящие богословские поучения указывали прямой путь к папскому престолу. Рассказывают, что перед смертью Лев IV представил Иоанна Ланглуа как единственного своего наследника. Конклав единогласно проголосовал за папессу.

Средневековые хроники со страхом доносят до нас, что якобы избранию папы Иоанна VIII предшествовали всевозможные знамения. В Италии землетрясения разрушали города и селения; во Франции саранча, появившаяся в необыкновенном количестве, уничтожила нивы, но согнанная южным ветром в море и затем выброшенная на берег гнила, распространяя зловоние, породившее эпидемии; в Испании тело св. Винченцо, украденное кощунственным монахом, желавшим распродать его по частям, явилось ночью на паперти церкви, громко умоляя о погребении на прежнем месте.

Царствование папессы Иоанны оказалось недолгим, хотя и отмечено оно всяческими достижениями и благоденствием. Правление Агнессы было мягким и гуманным, без жестокостей, пыток и инквизиции. Буллы нового папы были направлены против развращённого духовенства и полны справедливости и разума. В конце 855 года Агнессе даже удалось уговорить немецкого императора Лотара I постричься в монахи, чтобы искупить преступления, совершённые им за годы долгого правления.

Обман, наверное, так никогда бы и не раскрылся, если бы не странная случайность. Папесса забеременела. В это трудно поверить. Зачем женщине, достигшей такого положения и с таким трудом ведущей двойную жизнь, рисковать? Есть версия, будто Агнесса вступила в связь с капелланом латеранского дворца (местожительство пап до переезда их в Авиньон), чтобы заставить его замолчать, так как молодой человек каким-то образом установил подлинный пол Иоанна VIII. Рассказывают, что однажды к папессе привели бесноватого, умоляя исцелить его. Когда после свершения обрядов, Агнесса обратилась к человеку, бившемуся у её ног с пеной у рта, скоро ли бес оставит несчастного, то услышала в ответ: «После того, как ты, отец отцов, покажешь духовенству и народу ребёнка, рождённого папессой».

Широкие складки сутаны, конечно, скрывали изменившуюся фигуру Агнессы, но на время родов нужно было спрятаться где-нибудь подальше. Помог её любовник. Он объявил о болезни папы и пообещал Агнессе позаботиться о будущей малютке. Однако провидение решило иначе. В начале девятого месяца, когда показываться публично стало совершенно невозможным, в Риме началась эпидемия. Народ требовал, чтобы папа совершил крёстный ход, надеясь молебном умилостивить Творца. Бедная Агнесса металась в ужасе, не зная, что предпринять. Она сколько возможно пыталась оттянуть действо, ожидая со дня на день разрешения от бремени. Но ропот римлян заставил женщину покориться обстоятельствам.

20 ноября 857 года с утра стояла чудесная погода, и жители высыпали на улицу, желая принять участие в торжестве. Когда шествие тронулось, люди увидели, что святой отец, поддерживаемый кардиналами, едва переставляет ноги. Агнесса двигалась машинально, с трудом понимая происходящее. Начались предродовые боли, заставлявшие папессу стискивать зубы, чтобы не закричать. Она дрожала как в лихорадке. Между тем грозовые тучи заволокли все небо, яркие молнии освещали процессию. Медленное шествие под аккомпанемент мощных раскатов придавало крёстному ходу какой-то зловещий оттенок. Внезапно поднялся страшный вихрь и сильный удар грома сотряс землю. Духовенство, участвовавшее в церемонии, в испуге бросилось врассыпную, побросав церковные реликвии. Послышались крики негодования, брань, чьи-то стоны. Толпа окружила папу. Изумлённым римлянам предстало ужасное зрелище: Иоанн VIII, со страдальческими стонами распростёртый на земле, бился в предсмертных судорогах, а рядом с ним лежал окровавленный трупик ребёнка.

Долгое время на месте смерти папессы стояла часовня, построенная благодарными римлянами за мудрое и спокойное правление Агнессы. Однако духовенство стремилось уничтожить память о самозванке, и со временем часовня была разрушена, а могильная плита с места упокоения папессы исчезла.

Трагическая история самозванки привлекла внимание Александра Сергеевича Пушкина. В его черновиках 1834—1835 годов обнаружен план произведения «Папесса Иоанна». Неизвестно, правда, в каком жанре поэт хотел рассказать о легендарной женщине — была бы это поэма или драматические отрывки в стиле «Маленьких трагедий». Короткие наброски позволяют лишь осторожно предположить замысел Пушкина. Вероятно, великого поэта привлекла сама возможность рассказать, сколь дерзкий вызов может человек бросить Богу, сколь могущественен демон познания и как соблазнителен плод его — свобода мысли и поступка. Но… вероятно, мистические силы сопровождали имя папессы и после смерти. Пушкин не осуществил своего замысла. И вообще, как странно! Такой, казалось бы, занимательный сюжет ни разу не нашёл воплощения в мировом искусстве и литературе. Писали про многих грешников и еретиков, остались запечатлёнными в истории убийцы и грабители, но имя папессы Иоанны не вдохновило ни одного творца, словно на нём в веках лежит какое-то таинственное табу.