Французская актриса. В 1872—1980 годах в «Комеди Франсез», в 1898—1922 годах возглавляла «Театр Сары Бернар» (Париж). Играла трагедийные и мелодраматические роли в пьесах Гюго, Дюма-сына, Ростана и др.

 Трудно в анналах женских биографий разыскать более скандальную, более эксцентричную личность, чем Сара Бернар. Она довела своё «актерствование» до полного логического завершения не только на сцене, но и в жизни, исполнила эту невероятно тяжёлую роль от начала до конца с такой чистотой и безупречностью, с таким волевым усилием, что просто диву даёшься: чего было больше в этой позе — природной склонности или приобретённого честолюбия, врождённой силы или воспитанной привычки сокрушать все вокруг. И хотя сама актриса в мемуарах лукаво, прикидываясь «бедной овечкой», списывает невероятные слухи о себе на счёт «жёлтой» прессы и зловредных журналистов, подкупленных врагами, однако никто больше Сары не постарался намеренно окружить собственное существование непроницаемым облаком слухов. А едва прикрытая выдуманной добродетелью вольность нравов вызывает ещё большее любопытство обывателя, как «розовая» невинность куртизанки привлекает сильнее явной вульгарности. Вероятно, Сару Бернар можно признать первой «звездой» сцены, которая «сделала» себе имя на скандале.

Трудно сказать, какая доля оригинальности исходила непосредственно из её натуры, но актриса очень рано поняла, как выгодно можно применить эту самую непохожесть ни на кого. Ещё в детстве Сара страдала приступами дикого гнева, которые она ловко объясняла состоянием здоровья. Но именно буйные припадки, устраиваемые девочкой периодически, позволяли Саре добиваться своего у вечно занятых делами взрослых. Возможно, имей Сара заботливых, нравственных родителей, — лишился бы мир удовольствия лицезреть великую артистку и копаться в сплетнях о ней, но, к счастью, представления общества о добропорядочности никогда не воплощаются дословно.

Сарины родители плохо вписывались в привычные отеческие идеалы. Мать, голландская еврейка Юдит Харт, в биографиях великой артистки обычно значится, как учительница музыки, но в действительности она была прекрасная, высокопоставленная, элитная содержанка, которой по роду деятельности предписывалось в первую очередь лелеять собственную персону. Незаконнорождённая дочь Сара появилась на свет болезненной, предрасположенной к туберкулёзу, и хотя мамочка питала к чаду какие-то чувства, дальше умильности Пеночкой (это было единственное имя, на которое откликалась пятилетняя Сара) они не простирались. Личность отца у исследователей вообще вызывает сомнения. Обычно принято называть отцом артистки инженера Эдуарда Бернара, однако никаких точных доказательств этому нет и по сей день.

В конце концов после некоторых неудачных попыток пристроить дочь в приличное воспитательное заведение, отец якобы (по словам самой Сары) придумал отдать девочку в пансион при монастыре Гран-Шан. Так, в биографии великой актрисы появилась первая парадоксальная страничка, которую Сара будет потом с удовольствием использовать — будто страстно хотела она стать монахиней, да случай не позволил. Заведение, куда попала наша героиня, отличалось гуманными методами и заботой о своих воспитанницах. Сестры монастыря заменили маленькой Саре несуществующую семью. Непокорную болезненную девочку искренне любила и баловала настоятельница, мать Софья. Однако и эта добрая женщина с трудом сдерживала необузданное Сарино бешенство, которое время от времени давало о себе знать. Покинула Гран-Шан Бернар со скандалом, из-за своего фантастического упрямства и вызывающего стремления к публичности.

Сара схватила кивер солдата, перебросившего свой головной убор через забор монастыря, и взобралась на высокую спортивную площадку, подразнивая шутника. Добившись восторга «товарок», Сара поняла, что игра зашла далеко, лишь тогда, когда она попыталась втащить лестницу, по которой вскарабкалась, на площадку, но тяжёлое деревянное сооружение упало и с грохотом раскололось. В результате девочка оказалась отрезанной от земли. Немалые хлопоты нарушили размеренную жизнь монастыря. После этого приключения Сара заболела, а кроме того, стала явственно видна вся неуместность пребывания «этакой бестии» среди благообразных монашенок, и девушку отправили домой.

Дальнейшая её судьба была определена на семейном совете. Так как богатого наследства для Сары не ожидалось, а выходить замуж за состоятельного торговца кожей, по мнению матери, было чем-то постыдным и поскольку Саре не суждено было стать монахиней, то тогдашний любовник Юдит — граф де Морни, единокровный брат Наполеона III — решил, что девочку нужно отдать в консерваторию, благо у высокопоставленного друга семьи связей было предостаточно. Что помогло графу так верно определить будущее Сары, сегодня наверняка не знает никто, но, вероятно, не последнюю роль сыграла фанатичная самовлюблённость и редкостная внутренняя свобода девочки.

Успешно сдав вступительные экзамены, Сара сразу же обратила на себя внимание педагогов. На ежегодном конкурсе консерватории девушка получила две премии — вторую за трагическую роль и первую — за комическую. Необычайно красивый голос, пластика кошки, выразительная внешность — все эти особенности заставляли приглядываться к юной актрисе, и вскоре Сара получила предложение сыграть разовые спектакли в самом престижном французском театре «Комеди Франсез». Однако, отправляясь на приём к директору для обсуждения первого своего договора, Сара прихватила с собой свою младшую сестру, которой к тому времени было пять лет. Девочка, столь же «благовоспитанная», как Сара, в кабинете директора принялась карабкаться на стулья, прыгать через табурет, разбрасывать бумаги из мусорной корзины. Когда же уважаемый мсье сделал сестре артистки замечание, маленькая проказница, не много задумываясь, ляпнула: «А про тебя, сударь, если будешь приставать ко мне, я всем расскажу, что ты мастер давать пустые обещания. Это моя тётя говорит!»

Сару едва не хватил удар. Она тащила по коридору глупую сестрёнку, которая истошно выла, а в фиакре у неё начался тот страшный приступ гнева, который едва не привёл к убийству простодушного ребёнка. Но несмотря на неудачу первых переговоров, спустя год, в 1862 году, Сара Бернар успешно дебютировала в «Комеди Франсез» в роли Ифигении в трагедии Расина «Ифигения в Авлиде». Один из критиков, Франсиск Сарсэ, впоследствии даже прославился тем, что первым заметил юное дарование, предсказав ему блестящее будущее.

Но в прославленном театре Сара задержалась недолго. В скандале, происшедшем на этот раз, снова была виновата её маленькая сестрёнка. Ну просто «злой ангел» бедной Сары! Сама Бернар рассказывала, что в день рождения Мольера (а «Комеди Франсез» называют домом этого великого драматурга), согласно традиции, все артисты театра подходили с приветствием к бюсту своего патрона. На церемонии якобы маленькая сестра Сары наступила на шлейф примы сцены, так называемой «сосьетерки», Натали. Старая, злая, сварливая женщина резко оттолкнула виновницу, и девочка, будто бы, в кровь разбила лицо о колонну. С криком: «Злая тварь!» — Бернар набросилась на коллегу. Драка проходила при явном перевесе сил в пользу молодости. Сара вскоре вынуждена была с позором покинуть прославленную сцену. Согласитесь, не слишком ли много скандалов по вине бедной маленькой сестрёнки…

Казалось, после такого конфуза актриса оправится не скоро, однако уже на следующий день после разрыва контракта Сара посетила театр «Жимназ» и была принята в труппу.

Наступил сложный период в её жизни — похожие один на другой будни, репетиции, читки пьес, посредственные спектакли. Для деятельной натуры Сары подобная тишь и гладь стали невыносимой пыткой. Никто не хотел признавать в ней гениальную актрису, никто не восхищался ею, а в такой обстановке она могла завянуть, как цветок без воды. Испуганная мрачными перспективами Сара в момент отчаяния решила заняться коммерцией и для этого подыскала подходящий кондитерский магазин. Лишь неодолимая скука, которой на неё повеяло с прилавков, заполненных жареным миндалём, конфетами и сладким пирожным, удержала Бернар от опрометчивого шага.

Но не стала бы она великой артисткой, если бы не была склонна к неожиданным, авантюрным поступкам. После очередного прескверного представления Сара в разгар сезона тайком исчезла из Парижа. Её искали с полицией чуть ли не по всей Франции. А она уехала в Испанию, ела там мандарины и наслаждалась отдыхом. Спровоцировав очередной скандал, наша героиня с лёгким сердцем рассталась с ненавистным театром и тут же получила новое приглашение в «Одеон».

Именно этот императорский театр открыл Бернар путь к славе. Сара считала, что первое счастливое упоение сценой она ощутила на сцене «Одеона», да и первый восторг зрителей от её игры пронзил именно зал «Одеона». У Сары появилось много поклонников, особенно в студенческой среде, она становилась популярной, её полюбила молодёжь за смелость и раскованность, за то, что актриса декларировала идеалы новой Франции. Сара Бернар становится актрисой нарождающегося романтического направления в театре. Её эффектность и горячность захватывают зрителя, она — божественный символ романтической красоты Ростана, Гюго, Дюма-сына. Один русский критик сравнивал игру французской актрисы с прелестными статуэтками, которые с удовольствием хотелось бы поставить на свой камин.

Любившая роскошь и удовольствия Сара сама стала тем предметом, который включался в обязательный список роскошных светских развлечений. Ещё при жизни артистка сделала себя объектом культа. Восхищённый Виктор Гюго встал перед Сарой Бернар на колени прямо на сцене после премьеры одной из своих трагедий. Но не только экзальтированные художники падали перед актрисой ниц. Наперебой демонстрировали свою любовь к знаменитости и сильные мира сего. Сара обладала магическим воздействием на мужчин и на женщин, и весь высший свет обожал её. В брошюре «Любовь Сары Бернар» было высказано смелое предположение, что она соблазнила всех глав государств Европы, включая папу римского. Конечно, это обычная гипербола, но существуют доказательства того, что у неё действительно были «особые отношения» с принцем Уэльским (позже Эдвард VII) и с принцем Наполеоном, племянником Наполеона I, с которым её познакомила Жорж Санд. Что касается остальных лидеров, то если она и не занимала их постели, то завоёвывала их сердца. Её осыпали подарками император Австрии Франц-Иосиф, король Испании Альфонсо и король Италии Умберто. Король Дании Кристиан IX предоставлял в её распоряжение свою яхту, а герцог Фредерик позволял ей пользоваться своим родовым замком.

Наверное, объективно Сара Бернар не была самой талантливой актрисой своего времени, но она стала самой яркой личностью сцены той эпохи. Исполнение роли Маргариты Готье в «Даме с камелиями» Александра Дюма-сына приводило зрителей в истерический экстаз. Вряд ли кто-нибудь из восторженных почитателей задумывался об истинном искусстве, скорее, в фанатичном поклонении «звезде» угадывался обычный инстинкт толпы, стремление быть причастным к «божеству».

Сара во всём стремилась выделиться. И единственно, чем Бернар действительно отличалась от всех — своей необыкновенно мощной энергетикой. Она умела делать сто дел одновременно. Никто не знал, когда она спала. Ростан так вспоминал об актрисе: «Несётся на тёмную сцену; оживляет своим появлением целую толпу людей, зевающих и томящихся здесь в полумраке; ходит, двигается, зажигает всех и все, к чему она прикасается; садится перед суфлёрской будкой; начинает ставить пьесу, указывает жесты, интонации; вскакивает, как ужаленная, требует, чтобы повторили, рычит от ярости, садится, вновь пьёт чай; начинает репетировать сама…»

Одной из первых среди знаменитостей Бернар поняла, что благотворительность и небольшая доля сочувствия обездоленным придадут её имени дополнительный флёр. Во время войны 1870 года артистка остаётся в осаждённом Париже и даже устраивает (благо, её имя действует безотказно и на чиновников) в театре «Одеон» госпиталь для раненых. В этом поступке Сары было и стремление помочь, и неодолимое самолюбование.

В госпитале к артистке, несмотря на военное положение, «ломились» обожатели. Бернар с удовольствием раздавала автографы. Однажды она подарила свою фотографию пылкому девятнадцатилетнему юноше, которого звали Фердинанд Фош. В 1915 году Сару Бернар в поездке по фронтам Первой мировой сопровождал маршал Фердинанд Фош.

«Забыв» о контракте с «Одеоном», артистка, соблазнённая астрономическими гонорарами, вновь возвращается в «Комеди Франсез», где успешно работает до 1880 года. Не было, вероятно, ни одного дня, чтобы газеты не писали об очередной сенсации, связанной с Сарой Бернар. То актриса приобретёт пантеру «для личного пользования», то «летает» на воздушном шаре, то, наконец, принимает интервьюера, полулёжа в гробу. О последней странности «звезды» много судачили. Одна из злопыхательниц даже утверждала, что Сара предпочитает заниматься любовью на этом похоронном ложе, чем сводит с ума мужчин. Сама же виновница с детской непосредственностью объяснила существование гроба в своей комнате стеснённостью в квадратных метрах. Дескать, сестрёнка умирала, а гроб поставить было некуда — вот и «запихнули» его в Сарину комнату. Ну а с больной в одной постели, ясно, спать не будешь, вот и пришлось бедной артистке постелить себе в гробу. Иногда она и роли тут же разучивала. В общем, никого шокировать Сара не желала, просто стремившиеся заработать на её имени журналисты такой прозаический факт сделали прямо-таки зловещим.

Окончательно рассорившись с дирекцией Дома Мольера, в 1893 году Бернар приобрела театр «Ренессанс», а в 1898 году — театр на площади Шатле, который получил название «Театр Сары Бернар».

Это любимое детище артистка не покидала уже до самой смерти. Даже когда в 1914 году ей ампутировали ногу, Сара продолжала играть с протезом. Зрелище это, видно, представлялось не для слабонервных. Бернар, всегда кичившаяся своей «скелетной» худобой, щеголявшая хрупкой фигурой и успешно использовавшая обмороки для разрядки ситуации, в старости растолстела, обрюзгла, да и здоровье демонстрировала отнюдь не слабое. Она решительно презирала прагматические мнения о том, что ей пора уйти со сцены, что ничего в ней не осталось от прежней прелести. Она считала себя выше сочувственных шепотков, выше общепринятых норм, выше, наконец, самой природы. Сара продолжала играть. Марина Цветаева, стремившаяся в Париж в ранней юности, чтобы увидеть воочию легендарную Сару, была потрясена. Бернар играла в «Орлёнке» Ростана роль двадцатилетнего юноши. Актрисе исполнилось 65, она передвигалась на протезе. «Играла в эпоху корсетов на китовом усе, подчёркивавших все округлости женской фигуры, двадцатилетнего юношу в облегающем белом мундире и офицерских рейтузах; как ни величественно было… зрелище несгибаемой старости, но оно отдавало гротеском и оказалось тоже своего рода гробницей, воздвигнутой Сарой и Ростану, и ростановскому „Орлёнку"; как, впрочем, и памятником слепому актёрскому героизму. Если бы ещё были слепы и зрители…» Цветаева назвала это «эгоцентрическим мужеством».

И всё же она добилась своего — непомерное честолюбие небывалая энергетика переплавились в подлинное признание. Сара вошла в историю театра, в историю культуры как самая великая актриса XIX века.