В разделе материалов: 5710
Показано материалов: 4261-4290
 Мольеру
принадлежит
целый каскад блистательных комедий. Однако только одна подарила
типаж, ставший бессмертным в веках: Тартюф — лицемер, ханжа, святоша.
(Дон Жуан
не в счет — это общеевропейский образ.) |
 Век
Просвещения дал человечеству целую плеяду блестящих писателей и
мыслителей-энциклопедистов. Но лишь имя одного из них сделалось
нарицательным
уже при жизни и фактически — олицетворением самой эпохи. Это — Вольтер
(на
самом деле — псевдоним; по рождению его звали Франсуа-Мари Аруэ). |
 Вот
книга,
которую с одинаковым удовольствием читают в любом возрасте. Не про
всякую такое можно сказать. Полное ее название соответствует духу и
традициям
времени — «Путешествия в некоторые отдаленные страны света Лемюэля
Гулливера,
сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей». Ключевые слова
здесь —
«некоторые отдаленные страны». |
 Шиллер
—
один из самых плодотворных создателей возвышенных идеалов —
политических,
нравственных, эстетических. За философскую одухотворенность его особенно
любили
в России. Белинский сравнивал драмы Шиллера с огненной лавой клокочущего
вулкана. Достоевский воспитывался на Шиллере, который, по словам
русского
писателя, «оставил клеймо» в самой русской душе. |
 Если бы
была поставлена задача: назвать 10 или даже 5 самых великих книг всех
времен и
народов, — то в их числе обязательно оказался бы гетевский «Фауст»,
объединивший в себе высокую поэзию, классическое совершенство и
глубочайшую
философскую мысль. Фауст — реальное историческое лицо: бунтарь, врач,
алхимик и
чернокнижник, живший в XVI веке в Германии. |
 Герой
знаменитой
поэмы Байрона с момента опубликования ее первых глав сразу же стал
символом романтического направления в литературе. Герой-скиталец,
разочарованный во всем — в жизни, любви, друзьях, традиционных ценностях
и
возвышенных идеалах — быстро сделался кумиром и объектом. |
 Стендаль
— писатель, который работал на будущее (Горький так и называл его книги
«письмами в будущее»). Непризнанный при жизни, мало читаемый и
почитаемый
современниками, он доподлинно знал, что настоящие читатели ждут его
впереди. И
не ошибся! |
 Бальзак
безбрежен, как океан. Это — вихрь гениальности, буря негодования и
ураган
страстей. Он родился в один год с Пушкиным (1799) — всего на две недели
раньше,
— но пережил его на 13 лет. Оба гения отважились заглянуть в такие
глубины
человеческой души и людских отношений, в какие до них не был способен
никто. |
 «Посмертные записки Пиквикского клуба» были написаны, казалось
бы, по
чистой случайности. Юмористический роман был задуман как серия
пояснительных
текстов к рисункам, посвященным спортивным приключениям нескольких
джентльменов. |
 Гюго
—
светило первой величины на звездном небе мировой литературы. Особенно он
оказался близок русскому читателю. Почему? Трудно точно сказать Во
всяком
случае не только из-за реалистичности. Бальзак, Флобер, Мопассан более
реалистичны, чем Гюго. |
 Флоберу
по праву принадлежит одно из почетных мест в плеяде французских
прозаиков XIX
века, которыми гордится не одна Франция, но и весь мир. Блистательный
список
открывают имена Стендаля и Бальзака, а завершают Мопассан и Золя. Флобер
здесь
равный среди равных. |
 Вероятно, все еще помнят страшный норд-ост, внезапно
поднявшийся в этом
году во время весеннего равноденствия Барометр тогда упал до семисот
десяти
миллиметров. Ураган, не утихая, свирепствовал с 18 по 26 марта. |
 Великий
датский сказочник за свою достаточно долгую жизнь написал множество
книг,
которые теперь никто, кроме специалистов, не знает и не читает: пьесы,
стихи,
путевые очерки, романы, подробную автобиографию с ностальгическим
названием
«Сказка моей жизни». |
 Пер Гюнт
— одновременно и образ, и символ. Живой человек и полусказочный
персонаж.
Точнее — живой человек, действующий в полусказочной обстановке.
Подземное
царство троллей, Горный король (Доврский Дед), его дочь, ставшая на одну
ночь
женой Пера и даже родившая ему сына-уродца, закадровые Великая Кривая... |
 «Синяя Птица» — феерия-сказка, воплотившая
в себе философию мечты. Можно даже сказать, что эта драматическая притча
—
утопия и пророчество одновременно — символистский слепок и отголосок
«Божественной комедии» Данте. |
 Роман
Хемингуэя
— одна из немногих в истории мировой литературы книг, столь
неразрывно слитая со своим названием, точнее — с эпиграфом, откуда взято
это
название Сама же фраза, заимствованная из эпиграфа и быстро ставшая
поговоркой
на разных языках (в том числе и на русском), принадлежит известному
английскому
поэту XVII века Джону Донну.
|
 В
первофундаменте русской культуры сокрыт заветный образ неизбывной
творческой
силы и воистину космического звучания — Голубиная книга. Сравнительно
недавно
она существовала в рукописном виде, считаясь апокрифической (если и не
вовсе
языческой). |
 Это —
первое письменное произведение, начало, исток величайшей в мире русской
литературы. Но величайшим его признали только в XIX и XX веках. А
родилось оно
так. В 1049 году на Пасхальной неделе Киевский митрополит Иларион
произносил в
продолжение двух часов в Софии Киевской огромную речь, яркую,
эмоциональную,
как будто на одном дыхании исполненную.
|
 Все, что
нам сегодня известно об истоках
Руси по первичным письменным источникам, дожило до наших дней
исключительно
благодаря «Повести временных лет» — так условно был назван Начальный
летописный
свод, включенный затем в Лаврентьевскую и Ипатьевскую летописи (другие,
более
ранние редакции и версии попросту не дошли). |
 Есть
творения — литературные, живописные, музыкальные, архитектурные, —
которые как
бы аккумулируют дух народа. Для русской культуры таковым является «Слово
о
полку Игореве». Единственный список его был случайно найден в
монастырской
библиотеке в конце XVIII века, издан в 1800 году и погиб в огне
московского
пожара во время Наполеонова нашествия. |
 Великий
ученый-энциклопедист,
мыслитель и поэт, именем которого по праву гордится
Россия, оставил заметный след во многих областях науки и практики.
Многие его
труды имеют одно удивительное свойство — они не стареют, а напротив —
время от
времени становятся все более и более актуальными (хотя бы в некоторых
своих
частях). |
 В первой
четверти XIX века Провидение подарило России абсолютно гениальную
личность —
Александра Сергеевича Грибоедова. Вот уж действительно предтеча
Александра
Сергеевича Пушкина.
|
 В
величайшей литературе мира — величайшее имя — Пушкин. А роман в стихах
«Евгений
Онегин» — главное и величайшее творение Пушкина. И это действительно
так.
Пушкинскому гениальному произведению нет сколько-нибудь близких аналогов
в
мировой литературе. |
 «Никто
еще
не писал у нас такой правильной, прекрасной и благоуханной прозой. Тут
видно больше углубленья в действительность жизни; готовился будущий
великий
живописец русского быта...» (Н.В. Гоголь). «Я не знаю языка лучше, чем у
Лермонтова.
|
 Еще при
жизни писателя современники (К.С. Аксаков, С.П. Шевырев) окрестили его
знаменитый роман русской «Илиадой». По прошествии полутораста лет эта
оценка
никак не устарела. Роман-поэма Гоголя входит в число немногих книг,
которые
определяют само лицо русской литературы. И ее дух тоже. |
 В 1836
году, незадолго до смерти, Пушкин опубликовал в 3-м томе своего журнала
«Современник» шестнадцать «Стихотворений, присланных из Германии» — так
была
озаглавлена первая публикация никому еще не известного поэта, скрытая за
инициалами Ф Т. |
 Почему
избрано
именно это произведение? Да потому что этот роман — самый тургеневский
Необыкновенно чистый роман. Если есть в мире книги, очищающие и
возвышающие
душу, то «Дворянское гнездо» к ним относится в первую очередь. |
 Вся
русская
поэзия — сплошной гимн женщине. Но вряд ли кто еще воспел женщину —
мать и жену — столь трепетно и благоговейно, как Некрасов Его стихи,
обращенные
к рано умершей матери («Рыцарь на час»), быть может, самые
проникновенные во
всей мировой поэзии... |
 Однажды,
вынужденно коротая время в томительном ожиданий начала какого-то
скучного
мероприятия, я задал себе вопрос: «Случись оказаться на необитаемом
острове с
правом выбора одной-единственной книги — какая бы была предпочтительней? |
 Михаил
Бахтин учил воспринимать Достоевского полифонически: не как
последовательное
течение событий, а как единое средоточие всех героев романа, их
поступков,
страстей, Сомнений и помыслов. В результате возникает некая
симфоническая
целостность, где главным героем становится сверхидея, объединяющая в
некоего
сверхгероя все лица романа. |
|
